Евгений Норин - Падение Донецкого аэропорта: как это было
Нужно сказать, что при всех вполне реальных заслугах лично Гиви перед Новороссией, последовавшее за захватом избиение и публичное унижение пленных есть неоправданная потеря самообладания. При понятном взвинченном состоянии, лидер «сомалийцев» не рядовой пехотинец, с которого взятки гладки, а комбат, на поведение которого смотрят как минимум собственные солдаты. То, что может быть дозволено атаману, не красит офицера. Тем более что обычно ополченцы куда более корректно относятся к поверженному противнику, за исключением, пожалуй, солдат добровольческих батальонов. Военное озверение затрагивает всех (тем более что у донбассцев за спиной горят их собственные дома), однако поддавшись ему, можно очень далеко зайти.
С захватом терминала заколдованные круги завертелись в обратную сторону: теперь украинцы были вынуждены бросаться в самоубийственные атаки, теряя людей и технику. Гибель группы Кузьминых была, конечно, наиболее брутальным провалом, однако попытки с разных сторон подступиться к новому терминалу продолжались непрерывно. В конце концов, одна из частей полка «Днепр» просто проигнорировала очередной приказ на атаку, посчитав его не соответствующим обстановке. С этим отказом связан трагикомичный эпизод. Отказникам громко выразил порицание советник президента Украины Юрий Бирюков. После этого советнику с применением обсценной лексики указали, что порочить честь мундира не следует, и тот не нашел ничего лучше, как объявить, что атака на самом деле сорвалась из-за самозванца по фамилии Манько (позывной «Пилот»), проникшего на совещание офицеров штаба. История увенчалась тем, что советника принялись согласно бранить срамными словами, очью бешено сверкая, оба «самозванца», «Пилот» и Манько, оказавшиеся разными людьми.
Между тем в терминале кольцо, или, правильнее даже сказать, сфера окружения, сжималась. Апофеозом происходящего стал подрыв саперами последних помещений, занимавшихся украинскими солдатами. Несколько зарядов, более тонны тротила каждый, обрушили третий этаж и покончили с обороной терминала, вынудив сдаться всех, кто еще мог хотя бы поднять руки. Из-под завалов днем 21 января извлекли несколько живых «службовцев» (по словам Моторолы, до полутора десятков) и трупы тех, кому не так повезло. В этом последнем отряде было порядка тридцати человек. Возможно, их еще можно было бы эвакуировать в темное время суток в первые дни штурма, однако украинское командование упорно старалось удержать терминал, то ли считая, что этот опорный пункт еще можно сохранить, то ли ради сохранения красивой легенды о непобедимых киборгах. В жертву образу украинскими генералами были спокойно принесены те, кто этот образ и создал.
Всего по данным украинской стороны в результате последнего штурма в аэропорту и вокруг него погибло и попало в плен пятьдесят украинских солдат, однако, судя по всему, список неполон. В публикации «Лос Анджелес Таймс» по горячим следам утверждается со ссылкой на украинского офицера, что только в одной из бригад погибло 13 человек и 62 пропало без вести. Что касается пленных, то данные об их количестве противоречивы. Руководитель украинского центра по обмену пленными Владимир Рубан заявил, что в плену оказалось более двух десятков украинских солдат и офицеров. Представитель СБУ выразился более обтекаемо, объявив, что в плен попало «несколько десятков» защитников аэропорта. Наибольшее число пленных объявил волонтер Виктор Майстренко: по его словам, в общей сложности падение аэропорта стоило свободы сорока четырем «киборгам».
По сути, 21 января можно назвать по-настоящему днем взятия аэропорта. После этого единственным противником ополченцев в терминалах остались мины, растяжки и невзорвавшиеся боеприпасы, которыми аэропорт был буквально нашпигован. Обстрелы зданий аэропорта продолжаются до сих пор.
·
Прогулка журналистов по аэропорту. 1/3Для некоего символического завершения сюжета, в этот день в районе аэропорта был тяжело ранен Дмитрий Ярош. Лидер украинских националистов попал под орудийный огонь.
Ярош прокомментировал итоги сражения:
«Украинское военное командование часто оторвано от реальности и не сделало выводов из предыдущих поражений… Нам легче, почему у нас и нет статуса — послал куда подальше. На наших глазах роту положили в Жабьем, перед Песками… Пацанов кладут, как мишени. Логики нет. Никаких выводов из Иловайской трагедии они не сделали»
Дальнейшее стало делом техники. 24 января остатки украинских отрядов отступили от руин диспетчерской вышки, а на следующий день их вытеснили из бункера под РЛС. Аэропорт полностью перешел в руки ополченцев.
Все это время украинские власти успокаивали публику реляциями о полном контроле аэропорта и упражнялись в остроумии по поводу Моторолы, берущего аэропорт в девяностый раз. Отрицание очевидного продолжалось, несмотря на то, что репортажи российских корреспондентов шли из нового терминала потоком, а по записям легко было установить, что они были сделаны в самых разных точках воздушной гавани. Постепенно СМИ, а затем и украинское государство должны были снять розовые очки и смириться с реальностью. 29 января начальник генерального штаба Украины генерал Муженко заявил, что украинские войска отведены на расстояние полутора километров от аэропорта.
ИЛИАДА ДОНБАССА
Осада аэропорта и, в качестве кульминации, финальная атака стали настоящим «турниром чемпионов» войны в ДНР. Так или иначе, большинство наиболее подготовленных и хорошо оснащенных частей, воюющих в Донецкой республике, успело принять участие в сражении. С украинской стороны действовали кировоградский 3-й полк специального назначения, аэромобильные части, добровольцы из «Днепра» и «Правого сектора». По противоположную сторону баррикады находились ветераны Иловайска из «Сомали», отряд Моторолы, участвовавший в самых горячих столкновениях войны начиная со Славянска и Семеновки, «Восток», ставший одним из первых формирований ополчения ДНР. В конечном счете именно «гвардия» ополчения добилась успеха, взяв новый терминал эффектным броском. Война в Донбассе стала в очень значительной степени борьбой артиллерии, и особенно ценным выглядит в таких условиях успех, достигнутый в первую очередь хорошо организованным пехотным боем.
Ницше предлагал гордиться своими врагами, и максима немецкого философа действительно применима к битве за Донецкий аэропорт. Украинские военные не просто продемонстрировали способность жить и действовать в убогих бытовых условиях при слабом или даже прерванном снабжении. Они оказали осмысленное и крайне упорное сопротивление, боролись до предела возможного, и в конечном счете гарнизон аэропорта не капитулировал и не был принужден уйти, но был уничтожен силой оружия, либо остатками пробился на соединение со своими. «Там шутки не шутят. Только ошибся — тут же тебя ранили или убили. В зарницу не играют, смерть ходит рядом», — замечал по поводу неприятеля «Прапор», знаменитый командир ополчения. К украинским солдатам и офицерам можно испытывать самые разные чувства, однако они безусловно не были жалкими или ничтожными и заслужили признание своих высоких воинских качеств. У украинских военных был самый требовательный и суровый педагог: их собственный противник. Проведенные через шпицрутены Славянска, Южного котла, Иловайска, боев на подступах к Луганску и Донецку, «службовцы» обрели огромный и жестокий боевой опыт, а способность противника учиться на своих ошибках никогда нельзя недооценивать.
С другой стороны, ополчение продемонстрировало огромный качественный рост. Марк Франкетти, корреспондент The Sunday Times, в июне описывал бойцов ополчения как людей, исполненных энтузиазма, но без базовой подготовки. В январе 2015 года бывшие энтузиасты, лишь немногие из которых, как, например, Моторола, имели ранее боевой опыт, превратились в опытных солдат, способных вести сложные операции, хорошо знакомых с тактикой штурмовых групп и умеющих организовать взаимодействие всех родов оружия. Леденящие душу рассказы украинских военных и журналистов о действующих против них отрядах спецназа ГРУ, «Вымпела», десантно-штурмовых батальонах и прочих подразделениях калмыцкой конной милиции являются и своего рода признанием достоинств штурмующих. Реально российские войска если и были представлены, то немногочисленными штабными и техническими специалистами, основную же тяжесть боев вынесли на себе местные ополченцы и российские волонтеры. Аргументация «службовцев» в пользу присутствия российских вооруженных сил на поле боя иногда выглядит просто диковато: «Они не в состоянии даже автомобиль завести!» — уверял один из силовиков. Сложно не прийти к мысли, что такое глубокое презрение общества по адресу «местной ваты» и стало одной из основных причин нынешних бедствий Украины. С другой стороны, наличия добровольцев из России, в том числе обладающих хорошим боевым или служебным опытом, никто не отменял. Тот же Моторола служил на Северном Кавказе, однако на момент начала войны был мирным изготовителем надгробий, а не действующим агентом государства.
