Карл Маркс - Разоблачения дипломатической истории XVIII века
3. Беспристрастные размышления, в виде очерка, относительно предыдущих материалов.
Если мы хотим сделать правильное заключение о людях и представить их в истинном свете нашему умственному взору, мы должны прежде всего рассмотреть их характер, а затем их цели. При таком методе изучения, несмотря на всю видимую сложность и запутанность их поведения, колеблющегося под воздействием бесконечных поворотов государственной политики, мы сможем проникнуть в глубочайшие тайники, пробраться через самые запутанные лабиринты и, наконец, прийти к самым сокровенным приемам раскрытия основной загадки их мыслей и разгадать их заветнейшие тайны.
...Царь... от природы наделен большим и предприимчивым умом и чисто политическим гением. Что касается его целей, то самый характер его правления, в силу которого он является неограниченным властелином над имуществом и честью своих подданных, должен побуждать его - даже если все имеющиеся в мире политические силы посулят ему расширение и увеличение его империи и богатства как отдаленную цель - с величайшей алчностью и честолюбием непрерывно строить планы достижения этого. И он, вне всякого сомнения, склонен преследовать любые цели, которые могут быть внушены ему неукротимым стремлением к богатству и безграничной жаждой власти и могут удовлетворить его ненасытные аппетиты.
Далее, мы должны задать себе следующие три вопроса: 1. Какими средствами может он добиться осуществления этих целей? 2. Как далеко от его владений и в каком месте можно наилучшим образом достигнуть этих целей? 3. И в какой срок, успешно пользуясь всеми надлежащими средствами, может он осуществить эти цели?
Владения царя были невероятно обширны. Весь народ зависел от его прихотей, все до одного были его настоящими рабами, и одного его словесного приказа было достаточно, чтобы все богатства страны стали его собственностью. Однако, несмотря на огромную территорию, продукция страны никак не соответствовала ее размерам. Каждый вассал имел ружье и по зову должен был стать солдатом. Но настоящих солдат среди них не было, не было и людей, сведущих в военном деле. И хотя в распоряжении царя находились все их богатства, у них не было значительной торговли и имелось мало наличных денег, вследствие чего, когда он собрал все, что мог, его казна была совершенно пуста. Не располагая ни средствами для содержания солдат, ни армией, обученной военному искусству, он имел мало возможностей удовлетворить эти оба естественные желания. Первое, чем этот государь проявил свои стремления и честолюбивый дух - эту благородную черту, необходимую для монарха, стремящегося к преуспеянию, было убеждение, что никто из его подданных не обладает такой мудростью и не достоин управлять более, чем он сам. Составив себе такое мнение, он нашел, что является наиболее подходящим лицом для поездок по другим странам мира и изучения политики с целью содействовать развитию своих владений. В то время он редко строил какие бы то ни было воинственные планы против тех, кто был опытен в военном искусстве. Его военные предприятия ограничивались по преимуществу турками и татарами, которые, как и он, располагали большим количеством войск состоявших, как и у него, из грубых, темных толп, выступавших на полях сражения как необученное, недисциплинированное ополчение. За это его христианские соседи относились к нему с одобрением, поскольку он служил им своего рода барьером и заслоном от неверных. Но, когда он отправился познакомиться с более культурными странами христианского мира, он с самого начала держал себя по отношению к ним как прирожденный политик. Он не считал нужным ввязываться в игру, преждевременно испытывая счастье и рискуя потерями на полях сражений, нет, он исходил из принципа, что в тот момент для него было целесообразно и необходимо иметь свою силу, как Самсону, в голове, а не в руках. Тогда он знал, что владеет лишь очень немногими удобными пунктами для своей собственной торговли и что все они расположены на Белом море, слишком отдаленном, замерзающем в течение большей части года и совершенно непригодном для военного флота. Но он знал, что у его соседей на Балтийском море в пределах досягаемого есть много более удобных мест, которыми он сможет завладеть, как только достаточно усилится. Он обращал к ним свои жадные взоры, но благоразумно делал вид, что внимание его направлено в другую сторону, втайне лелея приятную мысль, что в свое время он до всех них доберется. Чтобы не возбуждать никаких подозрений, он не старается получить у соседей помощь для обучения своих солдат. Это было бы равносильно тому, чтобы просить искусного бойца, с которым собираются драться на дуэли, сначала научить своего противника фехтовать. Он отправился в Великобританию, зная, что это могущественное королевство могло еще не опасаться роста его сил и что в глазах англичан его обширная страна выглядела запущенной, заброшенной и не изученной, какой, я боюсь, она остается еще и доныне. Он присутствовал на всех наших учениях, изучал все наши законы, знакомился с нашим управлением военными, гражданскими и церковными делами. Однако все это было лишь небольшой частью того, что он тогда хотел, лишь ничтожной долей его задачи. Постепенно, познакомившись ближе с нашим народом, он стал посещать наши верфи, делая вид, что не преследует этим каких-либо выгод на будущее, а просто получает огромное наслаждение (только любопытства ради), наблюдая за тем, как мы строим суда. Его двор, можно сказать, находился на наших верфях - с таким усердием он постоянно удостаивал их своим царским присутствием. Своим искусством и трудолюбием великий царь, надо сказать, заслужил себе бессмертную славу: он часто сам снисходил до участия в работе и владел топором, как самый лучший плотник. Обладая хорошими математическими способностями, этот монарх с течением времени стал весьма опытным королевским кораблестроителем. Один или два корабля, выстроенные для его развлечения и отосланные к нему, затем еще два-три, а после этого снова два или три корабля не имели бы ровно никакого значения, раз на их продажу согласились морские державы, которые могли при желании господствовать на море. Это было бы совершенно незначительным обстоятельством, не заслуживающим внимания. Но ведь помимо этого он искусно завоевал расположение многих наших лучших работников и привлек их сердца своей добродушной фамильярностью и снисходительностью к ним. Чтобы использовать это в своих интересах, он предложил многим из них весьма значительные награды и льготы, если они переселятся в его страну, на что они охотно согласились. Немного позднее он посылает нескольких неофициальных представителей и чиновников для новых переговоров с другими работниками - землемерами и тщательно отобранными добрыми моряками, которых можно было бы выдвинуть и назначить на различные должности по прибытии их в Россию. Больше того, и до сегодняшнего дня любому опытному моряку, плавающему на наших торговых судах в порт Архангельск, если у него есть хоть капля честолюбия и сколько-нибудь серьезное желание получить должность, стоит только предложить свои услуги морскому ведомству царя, и он немедленно становится лейтенантом. Мало того, этот монарх нашел даже средство силою забирать к себе на службу столько самых способных моряков с наших торговых кораблей, сколько ему угодно, отдавая судовладельцам взамен такое же число необученных московитов, которых они затем были вынуждены обучать ради своей безопасности и пользы. Но и это не все: во время последней войны много сотен его подданных, как знати, так и простых матросов, находились на судах нашего, французского и голландского флотов, и он все время держал и теперь еще держит многих из них на наших и голландских верфях.
Но все эти старания образовать самого себя и своих подданных он все время считал бесполезными, пока у него не было морского порта, где бы он мог построить свой собственный флот и через который мог бы сам вывозить продукты своей страны и ввозить таковые из других стран. И видя, что король шведский (Карл XII. Ред) владеет наиболее удобными портами - я имею в виду Нарву и Ревель,- с которыми, как он знал, этот монарх добровольно никогда не сможет и не захочет расстаться, он, в конце концов, решил вырвать их у него из рук силой. Ввиду юного возраста его величества короля шведского время казалось ему наиболее подходящим для такого предприятия, но даже и тогда он не захотел идти на риск один. Он привлек других монархов к дележу добычи. А короли Дании и Польши (Фредерик IV и Август II. Ред) были достаточно слабовольны, чтобы послужить орудием для осуществления великих и честолюбивых замыслов царя. Правда, при первом же выступлении он встретился с весьма трудным препятствием - вся его армия потерпела полное поражение от горсти шведов под Нарвой. Но, на его счастье, вместо того чтобы воспользоваться результатами столь крупной победы над ним, его величество король шведский немедленно обратил оружие против короля польского, с которым у него имелись личные счеты, особенно потому, что он считал этого монарха одним из лучших своих друзей и уже собирался заключить с ним самый тесный союз, когда тот неожиданно вторгся в шведскую Ливонию и осадил Ригу. Во всех отношениях это было именно то, чего царь мог бы желать. Предвидя что, чем дольше будет продолжаться война в Польше, тем больше времени окажется в его распоряжении для того, чтобы и оправиться от первого поражения и занять Нарву, он постарался насколько возможно затянуть эту войну. С этой целью он никогда не посылал королю польскому столько подкреплений, чтобы тот стал сильнее короля шведского. С другой стороны, король шведский, хотя и одерживал блестящие победы одну за другой, никак не мог подчинить себе своего противника, пока тот непрерывно получал подкрепления из своих наследственных владений. И если бы его величество король шведский, вопреки ожиданию большинства, не двинулся прямо в саму Саксонию и не принудил бы этим короля польского к миру, у царя, бесспорно, было бы достаточно времени, чтобы лучше осуществить свои намерения. Этот мир был одним из величайших разочарований, когда-либо испытанных царем, ибо теперь ему пришлось вести войну одному. Но он находил утешение в том, что уже занял Нарву и положил основание своему любимому городу Петербургу, а в нем морскому порту, верфям и обширным складам. До какого совершенства доведены все эти сооружения в настоящее время,- пусть расскажут те, кто удивлялся, осматривая их.
