Москва криминальная - Солдатенко Борис

Спустя некоторое время в редакционном кабинете зазвонил телефон. Неизвестный мужской голос, еще раз переспросив, с кем он разговаривает, поинтересовался, зачем я его ищу.

— Хочешь увидеть настоящего российского гангстера? — захохотал он. — А не боишься, что тебя разочарую? У меня нет никакой супервнешности, да и нет у нас в стране аналога иностранных «семей». Ответить на пару-тройку вопросов могу. Но без диктофона. — И неизвестный повесил трубку…

На следующий день мы встретились с ним за городом. В одиннадцать часов вечера. На сто пятьдесят втором участке Химкинского кладбища.

Как ни странно, охранника на воротах не было видно. Вместо него, из стоящих возле забора «Жигулей» навстречу мне вышел высокий молодой парень с косичкой. Как успел обратить внимание, автомобиль без номерного знака. Видимо, мне не доверяют. Не спросив ни слова, парень открыл ворота, и я въехал внутрь.

Кто хотя бы один раз был вечером на кладбище, может понять тот ужас, который охватывает в темноте человека, окруженного могильными плитами. Фары осветили окна стоящей недалеко от ворот кладбищенской конторы, и я поехал вниз по дороге к оврагу. Свежевырытые могилы вдоль дороги еще раз напомнили о том, что в нашей жизни все бренно. А я еще раз вспомнил мудрое древнее изречение: «Бойся не мертвых, бойся — живых».

Тишина. Ни лучика света, ни звука. Шум мотора, кажется, слышен отовсюду. Еще двести метров, и я вижу слева зеленый забор. Мне уже объяснили, что это пустырь под будущие захоронения. А пока там мусорка. Перед ней я должен свернуть с асфальтированной дорожки на гравийную и ехать до воинского захоронения.

Свет фар вырывает из кромешной тьмы обелиски по обеим сторонам дороги, указатели с номерами участков.

На этом участке я побывал еще утром. Хотелось посмотреть, как туда добираться, да и для себя выяснить, почему выбрано именно это место. Меня тут ничего не насторожило. Самый обыкновенный хромой сторож на воротах, который с меня потребовал десятку за право въезда. Да и все вокруг — как везде. Кстати, то воинское захоронение датировано еще 1970 годом, Шесть солдатских могил. Старушка, присматривающая за могилами, рассказала, что это был воинский караул, сопровождавший какой-то ценный груз по железной дороге. Никто точно не знает, что там произошло, но весь караул погиб. Говорят, вначале расстреляли бодрствующую смену, а потом уже и всех спящих. Здесь они все вместе и захоронены. Найдены ли были преступники или нет, мне никто не сказал.

Еще двадцать — тридцать метров — и черный гранит воинского захоронения. Возле цепей, которые заменяют ограждение, стоит молодой парень в кожаной куртке и спортивной шапочке. Он поворачивается ко мне и закрывает лицо от яркого света фар машины.

— Мы уж совсем заждались, — негромко говорит он. — Думали, что не приедете. Ведь не всякий отважится сюда отправиться. Но командир любит обязательных.

Он что-то говорит по рации, и я слышу, как где-то неподалеку в лесу заводится машина. Еще мгновение, и я попадаю в дальний свет фар подъезжающего автомобиля. По фарам можно предположить, что это «БМВ».

Из машины никто не выходит, свет не выключает. Ко мне приближается встречавший меня парень и предлагает надеть мне на глаза повязку.

— Да я и так в этой темноте ни хрена не вижу, — пытаюсь хоть как-то обезопасить себя.

— Нам наплевать, что ты там видишь, а что нет, — обрывает меня этот охранник, — командир так приказал.

Спорить нет смысла, и я подчиняюсь. Он завязывает глаза и тщательно трясет мои карманы. Видимо, ищут диктофон или же руоповский микрофон. К счастью, у меня нет ни того, ни другого.

Меня сажают на переднее пассажирское кресло. Тишину нарушает знакомый мне по телефонному разговору голос.

— Я рад, что вы приехали. Хотя сам этой встречей не горел. Никогда за популярностью и славой не гонялся. Ну да ладно. Называйте меня Сергей Палыч.

Глухо хлопнула дверь моей «восьмерки», стало быть, ее тоже уже полностью осмотрели, и теперь можно разговаривать.

…Биография моего нового знакомого оказалась на редкость военной. Был суворовцем, в середине семидесятых окончил знаменитую «кузницу генеральских кадров» — Московское высшее общевойсковое командное училище имени Верховного Совета РСФСР. Служил в пехоте, позже в ВДВ. За большими звездами не рвался, отлично понимая, что армия с ее пенсией прокормить не сможет. Так что в последние два года перед увольнением из армии «по дискредитации» был инструктором в спецназе Кстати, перед самым увольнением, по его словам, избил до полусмерти одного спекулянта и деньги забрал. Его вычислили и арестовали. Но дознаватель из части не захотел выносить сор из избы, и старлея потихоньку уволили.

Оказавшись на гражданке, Сергей Палыч обосновался в Подмосковье. В военкомате предложили на выбор — в охрану или преподавателем НВП в школу. Естественно, что вчерашнего военспеца не устраивало ни то, ни другое. Не было в этих работах ни денег, ни значимости. А хотелось многого. Возможно, именно тогда он впервые пожалел, что столько лет отдал служению Отечеству: Родина отблагодарила его мизерной пенсией да малооплачиваемой работой.

Поэтому он и открыл у себя в городке небольшую детскую юношескую спортивную школу. Но набирал ребят не для занятий гимнастикой или же баскетболом. Его группа стала элитной в городке — они занимались восточными единоборствами. Но так как это в застой не поощрялось, то сделал все подпольно, фактически числясь тренером детской спортивной школы по гимнастике.

Предпочтение отдавал ребятам из так называемых трудных семей. Мол, смогу из этих ребят сделать дисциплинированных и исполнительных. Ему верили и даже на заседаниях местного РОНО его ставили в пример: вот как надо с подрастающим поколением работать, а не отказываться от них, как все.

Особо из всех мальчишек выделялся накачанный Вадим. В семье о нем забыли. Отец отбывал свой третий срок вдали от Москвы, а мать, связавшись с каким-то строителем, каждый день пропивала что-то из домашнего скарба.

— Возьми меня к себе, — обратился он к тренеру. — Я тебя никогда не подведу. Стану твоим самым верным. Как собака. Мне нужно знать все эти приемы. Жизнь ведь какая.

Вадим же привел в группу и своих друзей. Вместо того чтобы бить друг другу морды во дворе и заливать горе портвейном «777», они стали все вместе изучать приемы. Правда, практиковались они на ребятах из соседних дворов. Но особые праздники были по субботам, когда в местном доме культуры были танцы. Вот тогда Вадим с ребятами мог безбоязненно крушить челюсти всем, кто не приглянулся.

Уже через три года тренировок Сергей Палыч стал натаскивать их на проведение специальных операций сам. Начали тренировки с самых обыкновенных алкашей и бомжей.

Сорокалетнего Валентина, местного «синяка», Вадим, по приказу тренера, привел к полуразрушенному сараю в пригороде, якобы для оказания помощи в столярном деле. По легенде, которую придумал сам великовозрастный детина, бомж должен был за бутылку помочь пилить дрова. Но вместо этого Валентин увидел около десятка накачанных парней. Ни бревен, ни пилы, ни столярного стола в сарае не было.

— Ребята, вы что, меня бить будете? — В голосе местного алкоголика стоял страх. — У меня ничего нет. Ни денег, ни чего-то из вещей. Если хотите, я могу на вас поработать. Только не бейте.

Первым в живот ударил мужика сам Вадим. Удар был такой силы, что у того изо рта вывалился зуб, а пробитая насквозь губа вмиг залила кровью грязноватый серый свитер. От второго удара в пах алкаш лишь глухо замычал и завалился на спину с широко открытыми глазами.

— Так, а теперь, после того как он оклемается, будете дальше его бить по очереди. — Голос появившегося в дверях сарая тренера вмиг всех возвратил в реальность.

Несколько ведер холодной воды из ближайшего колодца, и Валентин вновь открыл глаза.

Его били несколько часов подряд. Останавливаясь только для того, чтобы вновь облить его водой.