Двести Журнал - Журнал Двести
Остановимся: дальнейшее читатель при желании найдет в книге. Здесь же имеет смысл сказать, что авторам удалось создать достаточно эстетически однородное фэнтези на весьма толстой философской платформе. К сожалению, заданного в первой части романа ритма они не выдержали. Если в начале романа читателю просто некогда думать о том, скучно ему или нет — он вылетает из пролога, как снаряд из гаубицы, — то ближе к концу этот снаряд движется уже по инерции и все с большим трудом преодолевает сопротивление текста. Конечно, здесь нет ничего особенного (этим грешат даже самые лучшие книги), но тут важно, чтобы авторы правильно "прицелились". Увы, Громов и Ладыженский слегка перестарались и снаряд-читатель "падает", заметно не дотянув до слова "Конец".
Два рассказа Г.Панченко произвели на меня диаметрально противоположные впечатления. "Псы и убийцы" — добротная НФ: средневековый антураж, боевые псы-телепаты, психологические коллизии вокруг абстрактного гуманизма и исторической необходимости массовой резни. В принципе, коллизия не нова, но написан рассказ очень неплохо. А вот "Птенцы дерева"… Средневековая (?) диктатура, урановая роща, где вручную производят половинки ядерных бомб… Дети-мутанты… Притча на четыре странички, железная, кубическая, правильная по форме, но сравнимая по банальности разве что с тем же железным кубиком. Ну, положишь его на стол. Ну, уронишь на пол. Можешь молотком по нему постучать… Что называется, ни уму, ни сердцу.
Роман А.Дашкова "Отступник" — первый в серии. Ну очень похоже на Муркока. Фэнтези в духе "Корумовского цикла", хотя и на порядок умнее. Да не примет это автор за комплимент: по моему мнению, умнее переводчиков Муркока (оригиналов я, увы, не читал) быть не трудно.
Мир, в котором мечется Сенор Холодный Затылок, Незавершенный, напоминает более всего пузырь, болтающийся в мироздании: город и три деревеньки, ограниченные Завесой Мрака. Миров таких, видимо, много. В течение всего романа герой намеревается по ним прогуляться, но благоразумно оставляет это развлечение на вторую серию. В первой серии развлечений хватает и так. Герой, например, с чисто тактической целью покидает собственное тело и берет напрокат женское. Он встревает в интриги Великих Магов, Повелителей Башни, вынужден бежать, подвергается репрессиям со стороны обезглавленного им Слуги Башни, встречается с тутошним аналогом Волшебника Блуждающей Башни (мурковка!), и прочая, и прочая. Воображение, с которым все это описано, делает автору честь. С философией и психологией несколько хуже, но нельзя же бить чечетку сразу на обеих сторонах большого барабана.
Надо признать, что цели своей автор добился: мне уже хочется прочитать продолжение. Муркоку это не удалось: вторую трилогию о Коруме я читать не собираюсь (разве что из садистских соображений: говорят, там его, наконец, убивают).
Рассказ Лу Мэна (Е.Мановой) "Колодец" трактует о проблеме контакта. На этот раз речь идет о мире, где человечество медленно вымирает от радиоактивного заражения. Протагонист (любопытной Варваре нос оторвали) лезет в деревенский колодец, попадает в подземелье и встречает разумных существ совершенно нечеловеческой расы. Налаживание контакта и последующие события вскрывают глубокую общность социального мышления человека и подземных монстров. Рассказ написан легко и читается с интересом.
Завершают сборник пять миниатюр Ф.Чешко, которые можно отнести, скорее, к жанру ужасов. "Час прошлой веры" и "Перекресток" повествуют о воздействии богов древних религий на современного человека. "Проклятый" — историческая зарисовка о временах опричнины. "Бестии" произвели на меня довольно тягостное впечатление общей атрофией сюжета (в лесу завелись монстры — ново до отпадения челюсти). Последний рассказ, "Давние сны", посвящен пророческим снам мальчика, которому предстоит погибнуть, защищая Россию от заразы большевизма.
По отдельности рассказы Ф.Чешко выглядят достаточно тускло, чтобы вызвать какой-то особый интерес, но в контексте сборника они сильно выигрывают. Странным образом авторы сборника схожи эстетикой мировосприятия. Несмотря на то, что в книгу вошли ну просто оч-чень разные — и по форме, и по содержанию — вещи, сборник воспринимается как плотно сбитый и уравновешенный. Пожалуй, это следует отнести на счет именно общности мировосприятия авторов. Имеет смысл говорить даже о появлении "харьковской школы фантастики" — не более, не менее. Конечно, школа эта страдает многими болезнями совковой литературы (в частности, обожает открывать Америки и нести заумную чушь), но объединяет весьма небездарных людей, вполне способных справиться с болезнями роста.
Чур, чур! Не сглазить бы…
Г. Л. Олди. "Войти в образ": Романы. — Харьков: "Второй блин", 1994.352 с., ил.- (Серия "Бенефис", т.1)
За каких-то два года Г.Л.Олди (он же Дмитрий Громов плюс Олег Ладыженский) стал одним из самых издаваемых украинских (то есть, живущих на Украине) авторов. И дело здесь, видимо, не только в том, что этот дуэт сам активно занимается издательской деятельностью ("Войти в образ" — третья книга отечественной фантастики на их счету, а сделанных с их участием переводов и литобработок вышло на порядок больше), хотя это сильно поспособствовало публикации произведений как самого Олди, так и ребят из харьковского литобъединения "Второй блин". Задуманный и частично осуществленный проект серии антологий "Перекресток" (вышли первый и шестой тома) ясно дал понять, что в фантастике появилась новая группа сильных авторов. Безусловно, далеко не все члены группы равно талантливы (и, следовательно, равно заметны) и Г.Л.Олди явно стоит среди них особняком.
Итак, чем же сумел этот автор так выделиться? Пишет он эпически-героическое фэнтези, в котором вообще трудно изобрести что-то новое. К его фэнтези вполне клеится ярлык "темное" (во всяком случае, оно мрачноватое), что тоже трудно назвать нововведением. То, что романы Олди выстраиваются в цикл (впрочем, часто не по сюжету или общности мира, но общности мировосприятия), конечно, привлекательно для читателя, но и этого сейчас навалом. Сюжет? Как правило, не особенно динамичный. Герой? Местами есть, местами нет. Антураж? Быстро надоедает. Стиль? Цветисто, частенько даже слишком…
В целом, проза Олди занимает экологическую нишу где-то посредине между безнадежно коммерческой и безнадежно интеллектуальной фантастикой, сочетая в равной мере как достоинства, так и недостатки того и другого. Видимо, именно такая двойственность и привлекает читателей, донельзя умученных анацефалами с двуручными мечами из американо-английской фэнтези и до крайности этизированными героями отечественных "интеллектуйных" "магических реалистов".
Герои Олди удачно сочетают способность: а — не рефлексировать по поводу каждого прибитого ими противника, и бе — задавать осмысленные вопросы. Согласитесь, редкое сочетание.
Три романа (по размеру и построению, скорее, повести), составившие рецензируемый сборник, иллюстрируют это достаточно наглядно.
Все три входят в цикл "Бездна голодных глаз". Действие романа "Страх" разворачивается на очень близком к Земле Отражении в средневековом Городе, где оседают странники чуть ли не со всех континентов и всех времен. Некоторых из них настигает внезапная и необъяснимая смерть. Герой романа, лекарь-итальянец Якоб Генуэзо, ищет разгадку преступления. Поиски уводят его прочь от города, в заброшенный языческий храм, где лежит на алтаре книга с чистыми страницами — Книга Небытия, в которую каждый человек может вписать то, что умерло в его душе, добавить пригоршню мрака в Бездну Голодных Глаз — и зачерпнуть из нее полной горстью единственное, что у нее есть — Голод…
"Витражи Патриархов" начинаются как чуть ли как science fiction: патрульный корабль, на котором летел герой, терпит крушение на неизвестной планете (во весь рост — тень Максима Ростиславского). Единожды упомянутый, этот факт более не всплывает. Авторам это, мягко говоря, по барабану. В созданный ими мир помещен герой, ничего об этом мире не знающий — и какая разница, как он туда попал? Они осознанно создали однозначно искусственную ситуацию (у героя, например, никаких проблем с местным языком) — и на этой основе выстраивают все остальное.
А остальное — концептуальное фэнтези. В мире "Витражей…" Слово имеет почти неограниченную силу, владение Словом здесь равнозначно власти над миром. И магия Слова доступна здесь каждому, но настоящую силу обретает она в устах человека, умеющего плести Витражи — создавать то, что в нашем мире называется поэзией… И человек, владеющий поэтическими сокровищами земной культуры, оказывается могущественным магом, не способным сознательно применять свою власть…
"Войти в образ" — прямое продолжение "Витражей…" Прошло несколько десятилетий. Мир теряет магию Витражей, но — свято место пусто не бывает, на смену этой магии грядет иная… Какая? Кем она порождена — Бездной Голодных Глаз или человеческим духом? Это зависит только от того, кто выходит на помост. На подмостки. На сцену. И — "зачем" выходит… Открывает ли он путь Бездне к душам зрителей — или, напротив, пытается совершить немыслимое — заполнить Бездну этими душами?
