Джамиль Гасанлы - СССР-Иран: Азербайджанский кризис и начало холодной войны (1941-1946 гг.)
Что касается А. Камбахша, то его настроенность против азербайджанского демократического движения чувствовалась еще в 1945 году, когда его тайно привезли в Баку. Советские органы госбезопасности обнаружили в поведении Камбахша явное проявление великоиранского шовинизма, и его отстранили от тебризских дел, вернув в Тегеран. К тому же и С.Дж. Пишевари неоднократно высказывал сомнения в его искренности и революционности. М.Дж. Багиров писал В. Молотову, что в отношениях с Камбахшем надо быть очень осторожным[480].
Учитывая все это, с отрицательной оценкой генерала Емельянова плана расширения демократического движения в Иране полностью согласились М.Дж. Багиров, а следом и кремлевское руководство. План организации демократического движения в Гиляне, Мазандаране, Горгане и Хорасане был временно отложен, а Национальному правительству Азербайджана рекомендовалось пока не заводить речь о расширении границ.
26 января 1946 года в своем письме М.Дж. Багирову С.Дж. Пишевари сетовал, что все еще не установлены юго-восточные границы азербайджанского национально-демократического государства. По его мнению, на основании исторических, этнографических и географических данных восточные границы Азербайджана должны охватить весь Талышский район с включением порта Пехлеви (Энзели). Затем граница должна проходить южнее Казвина и охватить Хамадан. К демократам обратилось население Талыша и Энзели и просит взять его под покровительство Национального правительства. Лидеры АДП считали необходимым незамедлительно присоединить к Азербайджану весь Талышский район с границей до 20 километров южнее Энзели. Кроме того, начать проведение необходимой подготовительной работы в городе Хамадан и как можно скорее добиться возвращения азербайджанскому народу этой древней столицы Азербайджана. Все это, по их мнению, будет осуществлено без значительного сопротивления и особых трудностей[481].
Действующим в Тебризе советским политработникам было дано указание по вопросу установления точных границ Иранского Азербайджана и включения в состав территории Азербайджанской Республики городов Хамадан, Пехлеви и Казвина согласиться с Пишевари, но оставить его решение до более благоприятных времен[482].
С окончанием процесса захвата власти в середине декабря 1945 года на повестку дня встали серьезные финансово-экономические и социальные проблемы. С одной стороны, требовалось выплатить жалованье государственным чиновникам, с другой — обеспечить население товарами первой необходимости, поддерживать партизанские отряды, восстановить деятельность давно простаивающих заводов и фабрик, наладить торговлю. Еще до образования Национального правительства тегеранское правительство через банковскую систему заблаговременно вывезло из Азербайджана крупные денежные суммы и ценные бумаги. На момент начала работы вновь образованных структур в тебризском филиале иранского банка было всего 20 млн. риалов. При этом банк должен был государству 28 миллионов, а отдельным гражданским лицам — еще 60 миллионов риалов. В таких условиях было невозможно вести крупные торговые операции. Иранские купцы, проживающие в других провинциях, и иностранные государства приостановили свои торговые связи с Азербайджаном.
Из-за отсутствия денег у населения правительство не могло собрать налоги и, соответственно, выплачивать зарплату бюджетникам. Амбары были забиты товарами, предназначенными на экспорт, а Тегеран препятствовал поступлению в Азербайджан импортных товаров. Правительство предупредило бизнесменов, что в случае если Тегеран не вернет Азербайджану долги, то даже и те 25 % налоговых поступлений, которые причитаются центру, останутся в Азербайджане[483].
После всестороннего анализа экономической ситуации М.Дж. Багиров в середине декабря доводил до сведения комиссара внутренних дел М. Якубова и комиссара госбезопасности С.Емельянова: «Судя по всему, товарищи еще не занялись вопросами экономики, финансов, транспорта, сельского хозяйства, снабжения населения и т. д. Видимо, соответствующих людей для этого еще не подобрали. Если так будет долго продолжаться, то и иранское правительство, и в особенности англичане через беков, помещиков и других финансовых и торговых дельцов могут организовать полный хозяйственно-экономический паралич всей жизни в Иранском Азербайджане, что более опасно, чем создание 8-10 даже крупных вооруженных банд. Гораздо труднее справиться с голодным населением, которое не находит на рынке хлеба и другие съестные продукты, чем организовать ликвидацию двух-трех банд, тем более имея такое большое количество вооруженных партизан. Надо… главные силы направить на экономику, на финансы, на промышленность и сельское хозяйство»[484]. А руководителям АДП он советовал: «Что делать практически? Они готовятся, и вы готовьтесь. Они готовятся проглотить вас, а вы готовьтесь к самозащите. Нужно наряду с этим готовить мировое общественное мнение к тому, что будем требовать — автономию или отделение. Поднять шум, что вооруженные силы готовят реакцию, что мы все проделки и планы их знаем, что до последней капли крови будем драться. Но прежде всего, раньше всего надеемся на демократические страны, на прогрессивное человечество. В то время когда во всем мире идет речь о прогрессе, о демократии, оставлять средневековые порядки в Иранском Азербайджане нельзя. Кричать каждый день через тегеранскую печать, что вас душат, грабят, убивают и просить помощи мировой общественности»[485].
С целью оживить торговлю, председатель Милли Меджлиса М.А. Шабустари 23 декабря встретился с купцами и предложил им помочь правительству. Он объяснил, что нет никакой необходимости вкладывать деньги в английский банк. Предупредив тех, кто намеренно нагнетает напряженность, он посоветовал купцам требовать свои деньги у Тегерана.
Правительство дало указание Министерству торговли выявленные в амбарах и принадлежащие государству 6 тонн сахара, табак и другие товары продать, а вырученные деньги направить на покрытие расходов городского хозяйства. Вместе с тем началась подготовка к пуску фабрик и заводов. Правительство обратились к Министерству легкой промышленности Азербайджанской ССР с просьбой передать тебризской ткацкой фабрике присланные полгода назад и неиспользованные еще станки. Эта просьба была удовлетворена. Принятыми мерами была предотвращена остановка кожевенной и спичечной фабрик. Для восстановления деятельности тебризского филиала Иранского банка были осуществлены мероприятия по линии Русско-иранского банка и советского торгпредства.
Советский Азербайджан взял на себя обеспечение Южного Азербайджана нефтью и нефтепродуктами, так как возникло опасение, что основной поставщик нефти — англо-иранская нефтяная компания прекратит свою деятельность. Тому имелись реальные причины: в последнюю декаду декабря британский вице-консул в Тебризе Ланг, разъезжая по районам Азербайджана, интересовался работой компании. Он опрашивал специалистов, не препятствуют ли демократы реализации нефтепродуктов и других английских товаров. Наряду с этим Ланг собирал сведения о партизанах, количестве убитых жандармов и полицейских[486].
М.Дж. Багиров советовал: если англичане что-либо хотят купить, то можно по выгодной цене продавать им. Однако надо это делать через известных людей, например, Шабустари, чтобы англичане не смогли под торговой вывеской создать свою агентурную сеть.
Для решения проблем Южного Азербайджана с горюче-смазочными материалами Главнефтеснабу Азербайджанской ССР было дано указание ежемесячно выделять Южному Азербайджану 1000 тонн керосина, 150 тонн бензина, 350 тонн газойля, 300 тонн мазута и 25 тонн смазочных масел[487]. Кроме того, М. Сарыджалинскому было поручено ускорить организацию фирм среди шахсеванских племен и населения Ардебильской области, учитывая интересы как демократического движения, так и торговли. Туда было отправлено 400 тыс. метров материи из хлопка, 30 тыс. пар калош, 120 тонн сахара, 360 тонн керосина для удовлетворения потребностей шахсеванов[488].
Торговым организациям Советского Азербайджана было поручено изыскать пути возможной скупки накопившихся в Южном Азербайджане товаров. В ходе экономических мероприятий выявлялись и предотвращались провокационные вылазки. К тем, кто пытался тайно вывезти свои товары из Азербайджана вопреки чрезвычайным финансовым мерам правительства, применялись репрессивные меры. К примеру, торгующий сахаром в Тебризе коммерсант Будагян, забравший из банка единовременно 51 тысячу туменов, был предупрежден Министерством финансов, чтобы немедленно и без каких-либо отговорок вернул деньги обратно. Однако сотрудник советского посольства в Тегеране Ованесян, якобы выполняя спецзадание, явился в Тебриз. 28 декабря генеральный консул СССР в Тебризе Красных пригласил Пишевари в консульство для встречи с Ованесяном. Когда Пишевари пришел в консульство, Ованесян набросился на него с упреками за применение жестких мер к купцам, и в пример привел Будагяна. Пишевари ответил, что, если бы Будагян был азербайджанцем, за антигосударственную деятельность он был бы арестован, а затем спросил, почему сотрудник советского посольства берет под защиту такого реакционера как Будагян. Сообщая об этом факте И. Сталину и В. Молотову, М.Дж. Багиров оценил действия генконсула Красных как нетактичные и просил дать указание сотрудникам советского посольства и консульства воздержаться от вмешательства в хозяйственные и финансовые мероприятия национального правительства[489]. Не удовлетворившись этим, М.Дж. Багиров потребовал у замещающего посла в Тегеране А. Якубова прояснить, какое спецзадание выполнял Ованесян в Тебризе. А. Якубов ответил, что Ованесян сослался на своего непосредственного начальника — А. Ашурова, но так и не сказал, в чем же заключалось его спецзадание. Далее Якубов пишет: «Никаких указаний о необходимости встречи Ованесяна с Пишевари я не давал, ибо, во-первых, в этом не было никакой надобности, во-вторых, т. Ованесян является весьма молодым работником в коллективе посольства, он ни разу не имел встреч с иранскими правительственными деятелями, а также при наличии генерального консула я вряд ли допустил бы, чтобы он непосредственно встречался с премьер-министром Иранского Азербайджана господином Пишевари»[490]. Дальнейшее расследование показало, что Ованесян вообще не имел никакого спецзадания в Тебризе, его привело туда лишь стремление помочь Будагяну.
