Иван Киреевский - Том 1. Философские и историко-публицистические работы
Между тем мое собрание приобрело некоторую известность, и многие друзья русской народности сообщали мне песни из различных концов России, записанные ими прямо с голоса, — иногда в небольших, иногда в больших собраниях. Считаю долгом искренне благодарить их за их содействие.
Богатые материалы, положившие основу моему собранию, получил я из Симбирской и Оренбургской губерний от Н. М. Языкова, П. М. Языкова, А. М. Языкова, Н. А. Языковой, Е. П. Языковой, П. М. Бестужевой, Ек. М. Хомяковой и Д. А. Валуева. А. С. Пушкин, еще в самом почти начале моего предприятия, доставил мне замечательную тетрадь песен, собранных им в Псковской губернии; А. Х. Востоков сообщил мне список с любопытного рукописного собрания народных стихов, хранящегося в Румянцевском музее; Н. В. Гоголь сообщил мне тетрадь песен, собранную в различных местах России; М. П. Погодин, кроме многих песен, собранных им из различных сторон России, доставил мне значительные собрания гг. Тихомирова и Перевлесского, составленные в губерниях Рязанской и Тверской; И. М. Снегирев прекрасное собрание песен Тверской и Костромской губерний; С. П. Шевырев собрание песен, записанных им в Саратовской губернии; В. М. Рожалин значительное собрание песен Орловской губернии, А. Н. Попов собрание песен Рязанской губернии; К. Д. Кавелин собрание песен тульских и нижегородских; В. А. Трубников прекрасное собрание песен тамбовских; Д. П. Ознобишин собрание свадебных песен Псковской губернии; А. Ф. Вельтман весьма замечательное собрание песен из Калужской губернии; В. И. Даль собрание песен уральских; И. И. Клементьев собрание песен Владимирской губернии; А. В. Кольцов собрание песен Воронежской губернии; Ю. П. Гудвилович весьма замечательное собрание песен Минской губернии; С. А. Соболевский, неоднократно содействовавший моему предприятию, доставил мне любопытное собрание Сопикова, который было приготовил к изданию большое собрание песен и романсов, где, между прочими, соединены все почти песни народные, разбросанные по старинным песенникам, и, наконец, П. И. Якушкин, который с неутомимой, благородной ревностью к этому делу исходил пешком многие губернии, единственно с целью собирать песни и в своей любви к русской народности находя силы бороться со всеми трудами и препятствиями, — весьма значительно обогатил мое собрание песнями костромскими, тверскими, рязанскими, тульскими, калужскими и орловскими.
Кроме названных мною здесь почтенных участников и участниц моего труда, содействовавших мне значительными вкладами, очень многие доставляли мне народные песни, хотя в небольшом количестве, записанные ими с голоса в различных концах России; и эти песни, в своей сложности, много увеличили мое собрание. С благодарностью должен я упомянуть имена П. А. Улыбышевой, Н. П. Киреевской, М. А. Воейковой, Е. И. Поповой, Д. А. Путилова, М. А. Стаховича, И. С. Савинича и М. А. Максимовича, участвовавших в моем собрании.
Таким образом, не осталось почти ни одной из великорусских губерний, которая не отозвалась бы в этом собрании хотя несколькими песнями. Но в состав его вошли только песни чисто народные, так называемые романсы и подделки под народный лад остались ему чужды. Небольшое количество песен чисто народных я счел нужным поместить здесь частью из печатных старинных песенников, где они таились среди хлама авторских романсов, частью из некоторых журналов и книг, вообще чуждых им по своему предмету и куда все попали случайно; впрочем, я не касался тех изданий, которые либо исключительно посвящены народным песням, либо относятся прямо к нашему простонародному быту; в них читатель сам может удобно найти дополнение к моему собранию. Но песен, уже бывших в печати, как я сказал, в моем собрании немного: почти все оно состоит из песен, записанных прямо с голоса. Об каждой песне указано будет, откуда она взята, в каком уезде и часто даже в какой деревне поется.
Я еще буду иметь случай, при выходе в свет прочих частей собрания[117], обратить внимание читателей на многие особенности этого предмета; теперь скажу только несколько слов о первой части, заключающей в себе русские народные стихи.
Стихами называются в народе песни духовного содержания, но также песни чисто народные. Это не церковные гимны и не стихотворения, составленные духовенством в назидание народа, а плоды народной фантазии, носящие на себе и все ее отпечатки. На духовных предметах сосредоточивается коренная, задушевная любовь нашего народа; мысли его почти всегда обращены к предметам духовным; и потому естественно, что он, часто воспевая святые гимны, слышанные им в церкви, любит, в простоте своей, украшать предметы священные своими полевыми цветами. Разумеется, что от этих простодушных излияний народного чувства нельзя требовать ни догматической точности, ни соответственности выражения с важностью предмета; но должно им отдать справедливость, что все они проникнуты чувством искреннего благочестия. А потому и ошибки их, ненамеренные, конечно, никого не введут в соблазн, тем больше что и самые простолюдины строго отличают эти плоды своей фантазии от учения церковного. Стихи поются по домам, особенно стариками, а часто и хором всей семьи во время постов, когда народ считает за грех петь обыкновенные песни; но особенно сохраняются они в устах нищих слепцов, ходящих, как древние рапсоды греческие, из края в край и поющих народу эти стихи, им так любимые.
КОММЕНТАРИИ
Философские работы Ивана Васильевича Киреевского
Статья была написана в 1832 г. и помещена в первый номер журнала «Европеец». Николай I, прочитавший статью, усмотрел в ней закамуфлированное требование конституции для России, что привело к закрытию журнала.
Впоследствии в секретном архиве III отделения собственной его императорского величества канцелярии был обнаружен донос, послуживший основанием для закрытия «Европейца» (см.: Фризман Л. Г. К истории журнала «Европеец» // Русская литература. — 1967. — № 2. — С. 117–126).
В № 1 журнала «Европеец» было опубликовано начало статьи, а в № 3 (не вышедшем в свет) помещалось окончание статьи уже без подписи И. В. Киреевского. Окружение писателя хорошо знало всю статью (см.: Вацуро В. Э., Гиллельсон М. И. Сквозь «умственные плотины». — М., 1986. С. 127).
В ответ А. С. Хомякову
Статья написана зимой 1839 года. Первая публикация: Киреевский И. В. Полн. собр. соч.: В 2 т. — М, 1861.— Т. 1. — С. 188–200.
Киреевские устраивали в своем доме традиционные вечера (еженедельные среды), на которых каждый из гостей по обыкновению читал свое новое произведение. Для одного из таких вечеров А. С. Хомяков написал статью «О старом и новом» (см.: Хомяков А. С. Полн. собр. соч.: В 4 т. — М., 1861. — Т. 1. — С. 359–377). Считается, что Хомяков своими высказываниями намеренно провоцировал И. В. Киреевского (или П. В. Киреевского?) на ответную статью.
По-видимому, И. В. Киреевский читал свою статью в течение двух вечеров, о чем свидетельствует авторское замечание, имеющееся в середине текста.
Записка о направлении и метóдах первоначального образования народа в России
Написано в 1839 г. Первая публикация: Müller Е. Russischer intellect in europäischer Krise. Ivan V. Kireevsky (1806–1856). Köln; Graz, 1966. S. 485–496.
В 1839 году И. В. Киреевский был выбран почетным смотрителем Белевского уездного училища и эту должность занимал до своей кончины. Уездные училища назывались так по месту своего нахождения (в уездных городах). Уездные училища считались начальными учебными заведениями 2-й ступени (после приходских училищ) и предназначались для обучения мещанских и купеческих детей (в течение трех лет). В уездных училищах преподавались Закон Божий и священная история, русский язык, арифметика и геометрия, география, русская и всеобщая история, чистописание, черчение и рисование.
Приняв на себя обязанности почетного смотрителя, И. В. Киреевский должен был не только заботиться о материальном благосостоянии училища, держать под надзором его хозяйственную часть, но и следить за его управлением, присутствуя на педагогических советах.
«Записка о направлении и метóдах первоначального образования народа в России» с изложением взглядов И. В. Киреевского на народное образование была адресована его непосредственному начальнику — графу С. Г. Строганову, попечителю Московского учебного округа, который и убедил Ивана Васильевича принять должность смотрителя. С. Г. Строганов был попечителем Московского учебного округа в 1835–1847 гг., снискав заслуженное уважение просвещенной московской публики; в 1836–1848 и 1857–1874 гг. — председателем Императорского Общества истории и древностей российских при Императорском Московском университете.
