Борис Стрельников - Тысяча миль в поисках души
Давно это было. В 1951 году больным, одиноким и почти забытым стариком умер вдали от родины Синклер Льюис. Литературовед М. Гайсмер в статье «Синклер Льюис — позабытый герой» писал: «Когда-то его называли Скверным мальчиком американской литературы, нынче его, пожалуй, можно было бы назвать Позабытым человеком». Главная улица отомстила своему обидчику.
Сейчас в Сок-Сентре нет уже ни одного человека, который бы знал писателя при жизни. Но здесь уже не притворяются, как раньше: «Писатель Синклер Льюис? Первый раз слышу о таком!» Теперь говорят: «О, Синклер Льюис! Как же, как же! Посетите его музей. Всего два доллара с человека». Теперь и комната в гостинице, где писатель заточил себя на два дня, сдается приезжим лишь за особую плату.
Нашим проводником по городу был владелец местной газеты «Сок-Сентр геральд» Д. Грисуолд. Он привел нас в центр и широким жестом указал на огромный дорожный плакат: «Подлинная Главная улица».
— Да, да, та самая! — пояснил владелец газеты. — Мы не скрываем. Наоборот. Милости просим в «тот самый» городок, на «ту самую» Главную улицу. Индустрия туризма, как известно, — очень выгодный бизнес.
— Простили земляка? — спросил я. — Догадались пустить в коммерческий оборот?
— Не велика коммерция — дохлой лошадью торговать, — неожиданно сухо ответил владелец газеты.
Я еще и раньше заметил, что говорит он о писателе как бы обижаясь на него, как будто Льюис и ему, Грисуолду, чем-то досадил уже после своей смерти. Так оно и оказалось. Когда устанавливали новые дорожные знаки, когда открывали в 1974 году музей, думали: вот туристы хлынут. Ожидали не менее 200 тысяч в год. А они не хлынули. Да и почему, собственно, они должны были хлынуть? Спросите сегодня молодого американца, кто такой Синклер Льюис, и он искренне ответит: «Первый раз слышу о таком!» И действительно, ведь книги его почти не переиздаются.
Вот как наказала Главная улица строптивого писателя! Но одновременно и подтвердила старую истину: палка-то о двух концах!
Конечно, Главная улица уже не та, что была при Синклере Льюисе. И хозяева Главной улицы выглядят иначе. Но богаче ли стала духовная жизнь жителей города? Похоже, что даже бедней.
В романе «Главная улица», в городе существовало Шекспировское общество. Я спросил редактора: существует ли сейчас?
— Вы о каком Шекспире говорите? — переспросил меня редактор. — Один был писателем, а другой в Вашингтоне какой-то пост занимал.
И мистер Банал, который здесь родился и был мэром города, сказал, как отрубил:
— О Сок-Сентре можно написать новую «Главную улицу», похлестче, чем предыдущая.
Вместе с мистером Грисуолдом мы посетили дом, где провел свои детские и юношеские годы будущий лауреат Нобелевской премии. Сейчас там воссоздана обстановка тех лет. Мы были единственными посетителями дома-музея. Единственными с прошлой осени. Осмотр занял несколько минут.
Чтобы как-то развеять печаль, мистер Грисуолд пересказал нам байку, которой любил потчевать приезжих сверстник писателя, здешний банкир Бен Дюбуа. По его словам, Синклер Льюис, которого в детстве все в городе звали Гарри, был замкнутым, странноватым малым и большим оригиналом. Однажды он поспорил будто бы с Беном, что съест квадратный фут травы на лужайке перед домом. И что вы думаете — съел! Очень смешная история, не правда ли?
Ричард кисло улыбнулся, хотел что-то возразить, но промолчал. Больше о Синклере Льюисе мы не говорили. Мистер Грисуолд с увлечением рассказывал, что в нескольких милях от Сок-Сентра нашли камень со знаками, оставленными, как предполагают, викингами. Туда же проложена новая дорога. Есть надежда, что находка привлечет наконец туристов в Сок-Сентр. Конечно, о 200 тысячах туристов в музей Синклера Льюиса в год никто не мечтает, но тысяч на пять — десять, говорят, можно рассчитывать.
И назвали поселок по-русски
На карте штата Миннесота я неожиданно обнаружил Москву. Чуть приметная точечка. Судя по всему — деревня. В университете Миннеаполиса стал узнавать, откуда такое название? Один из профессоров географии рассказал: лет сто пятьдесят тому назад около безымянного поселка, в котором жили 25 человек, начался лесной пожар. Свирепствовал он несколько дней и в конце концов уничтожил поселок, состоявший из шести домов. Пришлось строиться заново. Был среди погорельцев грамотный человек. Обтесывая бревна, рассказывал односельчанам о нашествии на Россию Наполеона, о пожаре Москвы, о победе русских. Наверное, хорошо рассказывал, добрые слова говорил. И появилась на севере Соединенных Штатов Москва. Сейчас в ней живут 150 человек.
В Америке есть свои Лондоны, Римы, Парижи, Берлины, Афины, Мадриды. Немало на американской карте и русских названий. Одна лишь Москва встречается больше десяти раз.
В Миннесоте — самая маленькая американская Москва. В штате Айдахо — самая большая: 15 тысяч населения и университет. Я звонил туда, выяснял, почему дали русское имя американскому городу. Председатель исторического общества миссис Уикс ответила: «У нас есть предположение, что первые поселенцы, пришедшие в эту глушь с востока, искали романтическое и героическое имя для поселка. Остановились на Москве. Москва всегда была для американцев чем-то очень далеким, таинственным и героическим».
Москва есть в штате Вермонт. Откуда пошло название? Строили церковь, заказали колокол. Колокол получился красивым, звонким. Кто-то воскликнул: «Прямо как Царь-колокол в Москве!» С того и пошло.
Есть Москва и в штате Канзас. На машине мы с Ильей Шатуновским проехали ее из конца в конец за полторы минуты. Кругом лежала степь, такая ровная и гладкая, как будто по ней прошлись гигантскими катками. Не знаю, как сейчас, а тогда мэрия тамошней Москвы была расположена в помещении заправочной станции, которой владел мэр города мистер Гескл. Ему же принадлежал и городской элеватор. По сведениям мэра, канзасская Москва получила свое название от имени индейского вождя. Сперва, дескать, поселок так и назывался — Моско, а потом почтовое ведомство будто бы вставило по ошибке лишние буквы, и получилась Москва. Так это было или не так, а нынешним жителям нравится называть себя москвичами.
Был я и в Москве, которая расположилась в штате Теннесси на границе с Миссисипи. Ее можно проехать вдоль и поперек за пять минут. Это крошечный городишко, в котором живут 368 человек. Здесь есть все, чему полагается быть в такого рода американских городках: бензоколонка, две церкви (для черных и белых), начальная школа (только для белых), два бара и, конечно, аптека, где вы можете купить аспирин и ночные туфли, пленку для фотоаппарата и раскладную кровать, съесть яичницу и выпить кофе.
Здесь нет того, чему в таких городках не положено быть: книжного магазина, библиотеки, клуба.
Какие-то южные птицы пересвистываются в листве могучих кленов. Облака отражаются в лужах на площади. Где-то проголосил петух. На улице ни души. Полдень. Тихо. Сонно.
В доме мэра города госпожи Клотель Мортон тихо, прохладно и чисто. Качалка, стол, стулья, какие были в моде сто лет тому назад. В спальне, куда открыта дверь, старинная деревянная кровать с резными столбами по углам. Да и сама госпожа Мортон как будто оживший портрет южанки-плантаторши прошлого века. Высокая, сухая, седеющая. Нос с горбинкой, острый подбородок. Она и есть плантаторша. У нее самая большая в этих местах ферма: 1500 акров под хлопком.
1500 акров — немалый кусок земли. Спрашиваю, не мешает ли ей должность главы города заниматься хозяйством? Она поправляет на столе бумаги с гербами, длинным холеным ногтем скребет какое-то пятнышко. Поясняет мне, как человеку, который ничего не понимает в жизни: на ее полях работают три негритянские семьи, и есть управляющий, который следит за батраками. Еще недавно у нее работало двадцать негритянских семей, но сейчас она их заменила машинами.
Потом я зашел в аптеку выпить кока-колы.
— Давно, давно не виделись, — сказал хозяин аптеки, энергично пожимая мне руку.
Он сказал это так, как будто мы последний раз виделись на прошлой неделе. Но, как выяснилось из дальнейшего разговора, первый и единственный раз Роберт Тэкер жал русскому руку 25 апреля 1945 года у германского города Торгау. Он был тогда разведчиком 69-й американской пехотной дивизии, которая встретилась с наступающими советскими войсками на Эльбе.
— Хорошие ребята. — вспоминает Тэкер советских солдат.
По-видимому, сидение за стойкой аптеки приучило Тзкера к философствованию. Задумчиво глядя на колечки дыма сигареты, он рассуждает:
— У вас, в русской Москве, свои заботы, у нас здесь, в американской Москве, свои. Разные у людей думы, разные печали и радости.
Что же заботит американского москвича Тэкера? Многое. В том числе и расовый вопрос. Тэкер родился, вырос и прожил большую часть жизни в этом зеленом городке на границе с Миссисипи. Всегда здесь «белый был белым, а черный — черным». А теперь…
