Савелий Дудаков. - "История одного мифа: Очерки русской литературы XIX-XX вв
Во-первых, мир стал "двухцветным", разделившись на "за" Москву и "против" нее.
Во-вторых, те русские, кто жил в России, в братской семье народов СССР, были вынуждены считать себя "интернационалистами", зато другие – в эмиграции – могли хранить святое знамя своей национальной стерильности, возложив вину за события на жидов, латышей, кавказцев и любое другое племя.
В-третьих, в Германии после низложения кайзера и создания федерации лоскутных республик, идеи пангерманизма в битве за "жизненное пространство" приобрели характер русского варианта: борьба с "жидо-масонами" означала борьбу с большевиками39.
Евреи России после 1917 г. были объявлены "советскими" (при отсутствии аналогий, например, "советский украинец" или "советский удмурт") на основе вненационального признака.
Евреи Германии были признаны "пятой колонной", и различия между "внутренним" и "внешним" врагом должны были исчезнуть в глазах немцев. "Еврейский заговор против всего мира" стал "заговором всего мира против Германии" (на примере уже "завоеванной" евреями большевистской России). Доказательством этого была не только геополитическая ситуация, но и ставшая уже ИСТОРИЕЙ (после революции 1917 г.) русская версия (а не какая-нибудь другая) "Протоколов Сионских мудрецов"40.
Стоит отметить, что доказательства сопричастности департамента полиции Российской империи к генезису "Протоколов"41 были одновременно и своеобразной реабилитацией "революционного" переворота большевиков. Поэтому в геополитической ситуации между двумя войнами "расследования, проведенные Ю. Делевским (1921-1923) и В. Бурцевым (1938), никакого влияния на эмигрантского читателя оказать не смогли. Зато подключение "еврейского заговора" ("Протоколов") к антисоветской тематике Н. Брешко-Брешковского или И. Родионова (не говоря уже о "теоретиках" – Е. Бранте42, Г. Бостуниче, Н. Жевахове или В. Ахма 186 тове43) делало их творчество не только "патриотическим", но и "прогрессивным" (на фоне "дружбы народов", цементировавшейся миллионными жертвами большевистского террора и советской политики 1920-1940 гг.44.
Публикация книги Нилуса в 1920 г. в белоэмигрантском сборнике "Луч света" стала исходной точкой реанимации дела "Союза русского народа". Авторский текст книги "Великое в малом" с его мистико-мессианской трактовкой апокалиптической войны с антихристом не был нужен, речь шла не о религиозном пророчестве второго пришествия Спасителя, а о реальном и вполне материальном крестовом походе против евреев вообще и против Советской России в частности. Не случайно Г. Бостунич в подзаголовке своего исследования политически разделил оба объекта: "Правда мистическая и правда реальная"45. Зато сами "Протоколы Сионских мудрецов" (т.е. анонимный текст) превратились в "Еврейский катехизис", став основополагающим документом национальных фобий, "бациллоносителем" которых стало издательство "Нови сад" ("Новый сад").
Вопрос: почему Югославия между двумя войнами стала "главной типографией" антисемитской литературы? – изучен недостаточно. Экономико-географическое положение государства, "царизм" Белграда, присутствие большой колонии русской белогвардейской эмиграции – все это важные, но не основные стимулы. Возможно, изучение истории страны, раздробленной на герцогства и княжества, стремящихся то к объединению, то к федерации, и ее многовековой антииудейской и антибогомильской литературы с сильными националистическими тенденциями когда-нибудь позволит дать полноценный ответ.
Как бы там ни было приоритет в распространении антисемитской литературы на русском языке в 20-30-е годы принадлежал Югославии, о чем свидетельствовал выпуск антисемитских сборников, апологий "Протоколов", публикация романов и обнародование "научных трудов" вместе с другими "откровениями" беллетристической и публицистической мысли.
"Застрельщиком" в беллетристике стал Н.Н.Брешко-Брешковский (1874-1943): профессиональный литератор, известный в дореволюционное время произведениями об атлетах 4б, "скандальной изнанке светской жизни"47, немецко-австрийском шпионаже в России48, один из первых русских сценаристов и режиссеров в кинематографе, эмигрант с 1920 г. Как вспоминал Л. Любимов, сын Е.К. Брешко-Брешковской ("бабушки русской революции") после 1933 г. "поспешил в Берлин и… служил в органах фашистской пропаганды, пока не погиб во время бомбежки" в 1944 г.49. В 1923 г. в издательстве "Нови сад" вышел роман Н.Н. Брешко-Брешковского "Под звездой дьявола"50.
В предисловии (точнее, вместо него) "О борьбе с антисемитизмом и вообще…" автор, защищаясь (как это принято у "ревнителей"), переходил в наступление: "Несомненно, кое-кто назовет мою эту книгу погромной. Большинство же, менее ретивое из этого лагеря, ославит ее антисемитской… Но каждый неглупый и честный еврей… по совести скажет, что не только ничего погромного нет в ней, а, наоборот, в нескольких местах автор клеймит и сурово клеймит погромы и погромные настроения" (3).
Видимо, автор имел в виду следующие рассуждения: "Эх, взять два экскадрона улан, оцепить Налевки, и ультиматум… Вот жиды всполошились бы!
– А через два дня, – подхватил Винарский (начальник контрразведки. – С.Д.), – в западной и американской печати появились бы телеграммы, что польские уланы в Варшаве учинили еврейский погром… Нет, пане Бейзым, ни в данном случае, ни в других, более серьезных и широкого масштаба, – никаких репрессий! Ни одной капли крови, ни одной расквашенной жидовской физиономии! Ничего такого, что дало бы повод жидам поднять гвалт о погромном антисемитизме поляков… Погромы пятнают армию, пятнают человека, уносят ни в чем не повинные жизни, и, вообще, это большевизм наизнанку. Предоставим погромы петлюровским бандам…" (214-215).
Объявив читателю, что надо с "надвигающейся кровавой волной" погромов бороться "самым энергичным образом", а главное – "более трудная, сложная и… таки неблагодарная задача" – "бороться с антисемитизмом вообще", Н. Брешко-Брешковский причиной "антисемитизма в Польше, антисемитизма, захватившего даже часть кругов социалистических", объявляет… самих евреев51: "Виноваты сами евреи. Далеко не в их пользу сухой, убийственно неумолимый язык цифр и фактов" (3-4).
Прежде всего, евреи виноваты в том, что 80-90% из них революционеры, а среди них "добрая половина арестованных и судимых евреев-коммунистов – богатая молодежь". Поэтому поляки видят в революционно настроенных евреях… агентов Совдепии, "неустанно работающих над уничтожением Польши", хотя у "нас-то… самая демократическая конституция…" и много евреев "в офицерских и даже в генеральских чинах… служат во всех министерствах и буквально заполонили юстицию…" (4-5). Евреи, в отличие от 200 000 варшавских рабочих, продефилировавших на 1 Мая с "хоругвями цехов", вышли с "красными штандартами", "с гимнами советской власти". К тому же в день приезда 3 мая маршала Фоша евреи "не присоединились к общему торжеству" польской Варшавы: "В обоих случаях – сами же евреи оказались антисемитами" (5-6). Наконец, в этой субъективно понятой "картине" причин и следствий поборник войны с антисемитизмом обращается за поддержкой к "правильному еврею", который (излюбленная идея всех "ревнителей") возлагает вину за революцию в России на своих братьев: «В течение десяти веков Россия создавалась и возвеличивалась… Она росла и крепла той безымянной русской серой гущею, на костях которой воздвигнут Петербург, могилами которой усеяны Туркестан, Кавказ, крутые отвесы Балканских гор. Мы, евреи, пришельцы, засидевшиеся в гостях у чужих людей, мы в строительстве гигантской Империи никакого участия не принимали, – так по какому же праву мы так рьяно ухватились за ее разрушение?… Хозяин, охваченный помешательством, может, хотя и с большой затяжкой, подпаливать свой собственный дом, но если зачинщиками являются жильцы – горе им!… Пусть даже среди атаманов шайки международных преступников, засевших в Кремле, – большинство русские. Пусть! Но ведь мозг-то, мозг – еврейский… И, как еврей, утверждаю, что без нашего "еврейского мозга" большевизм и двух месяцев не удержался бы в России. А так, с еврейским мозгом, с германской техникой, поощряемые дряблой узкоэгоистической… Европою, они уже существуют шестой год…» (6-7).
С "буквальными" словами своего молодого еврея солидаризируется автор: «Всероссийский мятеж… Сплошная гнусность, жестокость, трусость, хамство, шкурничество. Но еще омерзительней было вызывающее, наглое поведение вдруг, неведомо из каких подворотен повылезавших еврейчиков… Совет рабочих и крестьянских депутатов? Господи, да это же поголовно был какой-то Гоцлибердан, до Нахамкеса и Бронштейна включительно! В этот Гоцлибердан были вкраплены: тупой кавказский ишак Чхеидзе, еще более тупой русский дурак Соколов… и русский мерзавец Скобелев… Керенщина с "гоцлиберданом" не могли не привести к торжеству большевиков. Было бы дико, если бы случилось иначе» (8-9).
Наконец Брешко-Брешковский предлагает свою "рецептуру": "Пусть же он будет мужественным до конца и… скажет, глядя в упор своими ясными, блестящими глазами:
