Андрей Константинов - Коррумпированный Петербург
Тропинка к неожиданно открывшемуся «окну в Европу», как и три столетия назад, пролегла через Санкт-Петербург, который фактически стал столицей российских контрабандистов и, кстати, является ею до сих пор. В нашем славном городе «залежалось» невероятное количество цветных металлов, благодаря практически поголовно вставшим оборонным предприятиям. А Эстония и Латвия со своими «прозрачными» границами – совсем близко. Также близко и Финляндия, к границе с которой наши «металлисты» устремились чуть позже – в 1993 году, когда в Латвию и Эстонию попасть было уже не так просто.
Санкт-Петербург – большой город, Тут и аэропорт, тут и морской порт, то и другое обеспечивало контрабандистам великолепные возможности. В общем, жизнь в северной столице кипела и бурлила, что не могло остаться незамеченным представителями криминальных структур, которые довольно быстро подмяли весь контрабандный бизнес под себя. Оно, впрочем, не удивительно – организованная преступность к началу 1992 года была у нас зрелой и сформировавшейся, чего не скажешь о «молодых» еще контрабандистах.
В виду близости границ и хорошо развитой инфраструктуры, Санкт-Петербург стал своеобразной перевалочной базой не только для питерских контрабандистов, но и для контрабандистов из большинства других регионов России. Через контрабандный вывоз цветных металлов «отмывали» огромные деньги московские преступные сообщества, свои интересы в контрабандном бизнесе Петербурга имели и многие другие группировки.
Воркутинский транзитВ сентябре 1992 года в истории Выборгской таможни произошло почти что эпохальное событие. На таможенном переходе Брусничное были задержаны пять грузовиков с никелем и медью – около 60 и 20 тонн соответственно, общей стоимостью более 40 миллионов рублей. Колоссальные по тем временам деньги! А эпохальность события в том, что тогда впервые российские контрабандисты пытались силой прорвать таможенные кордоны…
За 15 минут до закрытия таможенного поста в Брусничном появились легковая иномарка и крытый грузовик. Из иномарки вышли трое и попросили досмотреть их. Таможенники уже собрались спать, а посему предложили пришельцам подождать до утра.
– Вас все равно, – говорят, – финны не пустят. У них тоже конец смены.
– Это мои проблемы, – ответил плотный представительный мужчина. – До конца вашей смены 15 минут. Досматривайте.
Представительный мужчина неторопливо подошел к старшему смены.
– Друг мой, нас тут трое. Я – гражданин России, мои приятели – граждане Финляндии. Если нас сейчас же не досматривают, утром все мы пишем заявления о том, что вы отказываетесь выполнять свои служебные обязанности в рабочее время.
После смачной паузы он продолжил:
– В твоей дальнейшей карьере могут возникнуть сложности…
Как только начался досмотр, из леса выехали еще четыре грузовика. Старший смены тихо матерился:
– Ну вот, теперь эти тоже потребуют, чтоб их досматривали.
– Спокойно, это мои машины, – сказал незнакомец, который уже чувствовал себя хозяином ситуации…
По сопроводительным документам, все машины везли груз, принадлежавший одной несуществующей фирме. Впрочем, о том, что эта фирма не существует, обозленные таможенники тогда и не догадывались. Насторожил их совсем другой нюанс.
Каждый груз, пересекающий государственную границу России, должна сопровождать так называемая грузовая таможенная декларация (ГТД) – документ, свидетельствующий о том, что в таможенном отношении все оформлено, что положено – уплачено, вывоз разрешен. В правом верхнем углу такой декларации имеется номер – по сути, своеобразный код соответствующего груза. 1 сентября 1992 года принцип построения этого кода на декларациях Санкт-Петербургской таможни был изменен. В данном случае декларации, датированные 10 сентября, имели старый код.
Были в документах и другие неточности. Например, совпадало брутто и нетто груза, чего не может быть в принципе. В общем, старший смены решил позвонить в Петербург оперативному дежурному Санкт-Петербургской таможни, чтобы подтвердить подлинность представленных документов. Телефонный разговор происходил в том же помещении, где ожидал конца досмотра высокий мужчина со своими спутниками. Выглядело это примерно так.
– Алло! Дежурный!
– Ничего не слышу! Алло!
– Вы оформляли такой-то груз?
– Что? Алло!
– Нет? Не понимаю! Что?
Представительный мужчина ненадолго отлучился, и через пару минут две машины развернулись, выехали из таможенной зоны и помчались обратно к Выборгу. Случай фантастический, – с таможенной зоны никто не может выйти или выехать ни в ту, ни в другую сторону без разрешения пограничников. Игнорирование этого правила сравнимо с нарушением государственной границы России.
С сиренами и мигалками, в стиле лучших кинобоевиков, после 15 минут погони нарушителей задержали. Грузовики препроводили в Санкт-Петербург, а ночным гостям, по документам являвшимся скромными перевозчиками контрабандного груза, а не его владельцами, предложили выбор: обратно в Россию или вперед в Финляндию. Представительный мужчина выбрал первое, финны отправились к себе домой.
Таинственного представительного мужчину звали Михаил Алексеевич Сер-гиенко. Перед тем как отправиться в Петербург, он набрал несколько цифр на мерцающей в темноте трубке сотового телефона:
– Артем, пиздец, нас взяли.
В следственной службе МБ (Министерство безопасности. Так в 1992 г. назывался КГБ.) проверку этого инцидента начали с проверки заверявшей сопровождавшие задержанный груз документы печати N181, принадлежавшей инспектору почтового отдела Санкт-Петербургской таможни, молодой и красивой девушке Лене Никитиной. Печать оказалась подлинной, что выглядело особенно странно – инспектор почтового отдела никакого отношения к оформлению экспортного груза иметь не должен. Для этого на Санкт-Петербургской таможне существуют грузовые отделы.
На допросе Лена призналась, что хранила свою таможенную печать в самых разных местах, в частности, летом перед уходом в отпуск она оставила ее на полке серванта! После возвращения из отпуска печати там не было, несколько дней поисков ни к чему не привели, и как-то раз она устроила по этому поводу скандал своему брату Сергею. Он успокоил Лену и пообещал сделать ей новую печать. Совсем как настоящую, – чтобы никто ничего не заметил.
Через несколько дней Лена стала счастливой обладательницей новой, как сказал ей Сергей, печати. На самом деле она сразу поняла, что печать эта – та самая утерянная, а брат ее просто обманывает…
Лене Никитиной было в то время всего девятнадцать лет, и она не отдавала себе отчет в том, насколько важно, например, бережное хранение личной таможенной печати. Зато брат ее Сергей – бывший офицер – наоборот, прекрасно понимал это. Как-то раз он спрятал Ленину печать, потому как боялся, что она ее потеряет.
Сергей в то время собирался жениться и, соответственно, очень нуждался в деньгах. Сложилось так, что он занял у своего друга Артема Попова, с которым они вместе работали на таможне и с которым вместе уволились оттуда при довольно странных обстоятельствах, крупную сумму денег и в оговоренный срок не смог рассчитаться. И тогда Артем попросил у него на один день таможенную печать сестры, якобы для оформления декларации на вывоз валюты. Сергей дал печать, хотя чувствовал, что валюта тут вовсе ни при чем. А «финт» с пропавшей печатью и изготовлением новой Сергей придумал потому, что стеснялся сознаться в собственной слабости.
Таковы его собственные свидетельские показания, Артем Попов описал потом эту историю несколько по-другому…
Печать под N181 обнаружилась впоследствии на разных поддельных таможенных документах, не только на изъятых у контрабандистов на таможенном посту Брусничное.
Как же так вышло, что контрабандисты не позаботились о том, чтобы их грузовики беспрепятственно миновали таможенный пост? Неужели при столь тщательно подготовленной операции у них не было «своего» человека на Выборгской таможне? Говорят, такой человек был, он ждал их, но колонна задержалась в пути, что и толкнуло наших героев на столь отчаянный экспромт.
А задержка произошла как раз по вине Артема Попова, отвечавшего за оформление таможенных документов в фирме «Транс-Октавиан», возглавляемой уже знакомым нам Михаилом Алексеевичем Сергиенко. По словам Артема, он вынужден был фальсифицировать документы под влиянием шантажа и угроз со стороны Михаила Алексеевича. Но в последний раз он сознательно затянул процесс, специально оформил документы с очевидными для профессионала ошибками, потому как больше участвовать в контрабанде не хотел. А к изготовлению «фуфла» (так в преступной среде называют любые фальшивые документы) Артем приобщился так.
Он и Сергей Никитин работали в грузовом отделе Морского вокзала Санкт-Петербургской таможни, который в кругу таможенников назывался «ямой». Название это появилось по двум причинам. Во-первых, в отделе действительно имелись ямы, на которые заезжали досматриваемые грузовики – с целью обнаружения вероятных тайников. Кроме того, в «яме» была очень тяжелая напряженная работа, а потому туда частенько ссылали проштрафившихся таможенников.
