Дмитрий Быков - Карманный оракул (сборник)
В девяностые, которые все мы так ругаем, ничего подобного не было. Так что, может, это не народ виноват? А люди, которые окончательно и бесповоротно добили очередной его порыв пожить по-человечески? Во времена перемен хочется не только стрелять, но и думать, писать, снимать. Во времена застоев – только спать и ни о чем не думать.
Все это угадано довольно точно и почти не изменилось. Разве что к охоте на кумиров нации подключились сами кумиры, освоившие жанр публичного доноса почти с таким же рвением, как в тридцатые.
Подвиг разведчика
Нет, это черт знает что. В тайную кремлевскую организацию боевиков «РуМол Ультрас» внедрился нацбол Роман Садыхов и подробно рассказал еженедельнику «The New Times» о планах Кремля по созданию собственной мобильной уличной армии. Им там в Кремле надоело, что оппозиция может вывести на улицу пять тысяч человек или кинуть в кого-нибудь яйцо. Они сами теперь хотят нести яйца в массы. По рассказам Садыхова, их уличная гвардия отрабатывает применение дымовых шашек и взрывпакетов. То есть это, по сути, никем открыто не санкционированная и абсолютно незаконная силовая структура, состоящая из отмороженной, но лояльной молодежи. То самое, что ваш покорный слуга предсказывал когда-то в статье «Прекрасные утята» (наш патриотический ответ на «гадких лебедей» из лицея Ходорковского или партии Лимонова).
Я возмущаюсь, как вы понимаете, не тем, что замглавы кремлевской администрации В. Ю. Сурков встречался с активистами «России молодой» и на прямой вопрос о необходимости создать свою боевую организацию ответил уклончиво: «С вашего позволения, я ничего не слышал». Типа делайте, что хотите, я не против, но прямой санкции не даю. Поговаривают, нечто подобное сказал путчистам Михаил Горбачев, когда они приезжали к нему в Форос незадолго до известных событий августа-91, – но я при этом не был. Я возмущаюсь даже не тем, что лидер «России молодой» Максим Мищенко создает боевую организацию с благословения и под непосредственным патронатом Никиты Иванова – неформального куратора молодежной политики Кремля, официально возглавляющего всего лишь отдел администрации по культурным связям с зарубежьем. Все это не стоит возмущения. Это привычная глупость – попытка воспитывать больного, вместо того чтобы лечить его. Они там вообще простые ребята, судя по всему: сначала вытаптывают начисто все поле публичной политики, упраздняют эту последнюю как класс, оставляют оппозиции единственный выход – на улицу, – а потом принимаются растить своих уличных бойцов, чтобы блокировать всякого рода «Марши несогласных». Бо́льшую неспособность к системному мышлению трудно вообразить. Вы бы, граждане, вернули дискуссии в газеты и на телевидение, озаботились социальной политикой, разрешили себя ругать и с собою открыто конкурировать на выборах – и не было бы никаких уличных шествий, и не понадобились бы ваши хунвейбята; но вы же этого не понимаете, да? Вам же никто никогда не сумеет объяснить, что уличные столкновения опаснее газетных? Вот и пожинайте плоды вашей цензурной вертикали, эффективного менеджмента в управлении прессой и оппозицией; я тут возмущаться ничем не могу, потому что речь идет о естественных и знакомых вещах. Не в первый раз Россия устраивает революцию на ровном месте – вызывая ее искусственно, одними запретами и перестраховками.
Меня возмущает другое: вот у нас администрация президента – закрытая, малолюдная и всемогущая организация. Вот она создает тайный боевой отряд для разгона демонстраций и избиения протестующей массы. Вот устраивает для этой тайной боевой организации семинары, выезды, встречи с самыми законспирированными и высокопоставленными сотрудниками кремлевской идеологической обслуги – короче, все как положено. И в эту организацию внедряется один двадцатилетний нацбол – за полгода, без напряжения, делается «сотником». И с полпинка разоблачает всю эту многоэтажную конструкцию, передав в «The New Times» стенограммы всех кремлевских встреч с румоловским активом!
Господа, это как называется? Это вы ТАК намерены противостоять «оранжевой революции»? Это вы с таким человеческим ресурсом хотите выступить против льготников, пенсионеров, нацболов и прочих безбашенных категорий населения?! Да тот же Садыхов в том же «The New Times» озвучил истинную численность ваших «Ультрас», сообщив, что при наличии пяти «тысячников» и десятков «сотников» ее реальный актив не превышает ста человек! То есть вы и тут умудряетесь следовать привычным путем приписок и wishful thinking, потому что вместо отвязанных борцов у вас гладенькие комсомольские карьеристики, не готовые пожертвовать ради вашего благополучия ни лбом, ни носом, ни личным спокойствием! Это что у нас делается с государством, если один воспитанник Эдуарда Лимонова шутя сдал разветвленную тайную боевую организацию на глазах мирового сообщества, а в НБП за пятнадцать лет ее существования до сих пор не сумел внедриться ни один полноценный кремлевский агент?! Притом что у НБП сроду не было ни государственного финансирования, ни кремлевского куратора, ни даже регистрации в последнее время… Нет, ребята, что-то надо делать. Так жить нельзя. Можно терпеть злодея, циника, даже карьериста. Но непрофессионал в проправительственных боевых структурах – это чересчур.
Лимонова, Лимонова туда!
Лотерея праведных
Кому Пасха, а кому пятилетие разгона НТВ; я вовсе не хочу в очередной раз противопоставить православных патриотов и либеральных правозащитников, тем более что и среди правозащитников полно таких фундаменталистов, что хоть святых выноси. Просто в очередной раз – по случаю полукруглого юбилея – решили вспомнить трагедию главных свободолюбцев, имеющих сегодня, правду сказать, довольно бледный вид. Не пойму, кого мне жальче: тех ли, кто уцелел и приспособился, вписавшись в канал РТР вслед за сообразительным Олегом Добродеевым, – тех ли, кто так никуда и не вписался, довольствуясь работой на радио или разовыми колонками в Интернете; у вторых вид гордый, но героизма их, похоже, не ценит никто, кроме горстки пенсионеров, разагитированных еще во времена программы «Взгляд». Грустное, в общем, зрелище. Маргинальными, правда, выглядят отнюдь не только защитники свободы. Консерваторов еще меньше, особенно тех, что способны внятно сформулировать свои убеждения. Мыслит сегодня в России, дай бог, один процент населения, и не ссориться бы между собой этому проценту, а попытаться выработать общие ценности. Но как раз пятилетие гибели того, гусинского НТВ становится очередным предлогом повцепляться друг другу в глотки.
Почему я не хожу на митинги в память об НТВ и в защиту свободы слова? Разве я не согласен с тем, что история империи Гусинского была только стартом глобальной зачистки медиапространства? Согласен, сам предупреждал об этом. Просто я не хожу на митинги против явлений природы. Мне это кажется недальновидным и вдобавок располагающим к излишнему самоуважению, а это последнее – самый страшный грех, от которого проистекают все прочие. Мне скажут, конечно, что про явления природы я выдумал нарочно, чтобы оправдать свою подлую трусость; гораздо ведь комфортнее сидеть дома, пока честных людей швыряют носом в сугроб и отбирают честно нажитую собственность. Я на такие инвективы давно не отвечаю, потому что спорить со злонамеренным дураком еще смешнее, чем митинговать против снегопада. Если тебе не нравятся законы здешней жизни – меняй страну. В обоих смыслах: либо пытайся изменить ее, либо изменяй ей, отправляясь в менее предсказуемое пространство. А здесь история развивается, как природа, – независимо от людской воли. И свободолюбцы, и сатрапы – люди, в общем, случайные и легко меняются местами. Свободолюбцы с НТВ категорически не пускали меня в эфир, и я не жаловался. Больше того – радовался. Этим они спасали меня от страшного соблазна – оказаться по одну сторону баррикад с ними. А я не хочу быть ни по одну, оставаясь патриотом без Родины, государственником без государства и капиталистом без капитала.
Мне, в общем, не так уж страшно было бы жить в стране, где нет свободы слова: она никуда не девается – просто уходит в те сферы, где ее никакое правительство не достанет. Мне гораздо страшнее жить в стране, где попадание в борцы, либералы и светочи – а также сатрапы, гонители и душители – до такой степени лотерейно. Работаешь ты в телекомпании одного малоприятного магната – и ты светоч, а переходишь в телекомпанию одного малоприятного эстета – и ты душитель. Работаешь в администрации питерского мэра – демократ, переехал и попал в преемники – сатрап. Защищаешь в циничных и лживых репортажах интересы работодателя – лучший репортер отечества; защищаешь в столь же циничных и не менее лживых репортажах интересы Отечества – Иуда-предатель. Эти правила игры мне не нравятся. Люди-то одни и те же, и были одними и теми же – что в составе НТВ, что в составе РТР, что в Кремле, что в оппозиции. Убеждения их случайны, методы одинаковы, а принципы отсутствуют. Потому и история повторяется, как одна и та же пьеса в разных декорациях: от актера ведь не требуется, чтобы он по-настоящему душил Дездемону или умирал от ядовитого клинка Лаэрта. Он после спектакля спокойно себе пойдет домой с сосисками в пакете, и сварит себе эти сосиски, и просмотрит дневник сына… А зрители из тех, что поглупее, долго еще будут митинговать в зале, делясь на левых и правых и обсуждая судьбы персонажей.
