Анатолий Черняев - 1991 год - Дневник помощника президента СССР
М. С. рассказал, что на днях встречался в Москве с президентом Кипра. Назвал его "хорошим человеком' (с чем Буш согласился) и передал просьбу киприота -- "продемонстрировать (США и СССР) совместную приверженность решению кипрской проблемы". "Нельзя допустить, -- говорил М. С., -- чтобы применение силы (турками) принесло плоды. Если все останется по-прежнему, -передал он мнение Василиу, -- то это будет плохим прецедентом". Действительно, откомментировал свою информацию М. С., "в других подобных случаях мы не мирились с применением силы". На том обсуждение кипрской проблемы и завершилось.
Поговорили о Югославии. Констатировали, что ситуация ухудшается. М. С. предложил вернуться к югославскому вопросу в СБ ООН.
Буш реагировал скептически: мол, некоторые члены Совета Безопасности и сотрудники Секретариата ООН считают, что это все-таки внутреннее дело, не хотят вмешивать ООН.
Горбачев согласился: вмешательство недопустимо, "но все же, если бы ООН заявила о своей позиции, это могло бы иметь определенные последствия".
-- ООН уже заявляла о своей позиции, -- возразил Буш. -- Мы поддерживаем усилия ЕС. Вы беседовали с руководителями Сербии и Хорватии. Вы считаете, это было полезным? -- спросил не без ехидства.
-- К сожалению, есть разногласия и между членами ЕС. Им нелегко сохранять единство подхода, -- вступил в разговор Бейкер. -- Некоторые европейцы хотят признать независимость республик. Мы пытались препятствовать этому, но Германия забежала вперед.
-- Я тоже говорил об этом Колю, когда мы встречались под Киевом, -заметил М. С. -- Меня эта проблема беспокоит. В конце концов, речь идет не только о Югославии. Как продолжать европейский процесс, если мы не можем найти способ решать подобные вопросы?
-- Давайте поддерживать контакт по этому вопросу, -- заключил Буш.
Главное, чего с нетерпением ждали от Горбачева американский президент и госсекретарь и чем сам он очень хотел с ними поделиться, -- это внутренние наши дела. "Сегодня главный вопрос для нас, -- начал М. С., -- как выйти из кризиса, как ускорить реформы и двигаться вперед по пути политической и экономической свободы, в рамках общего для всех республик рыночного пространства. Центральный вопрос, -- разъяснял он им, - государственность. Августовские события подстегнули стремление заявлять о независимости. Но они не изменили ничего в принципе (к моему удивлению!), -- заявил М. С., -- а лишь создали основу для движения к созданию действительно добровольного Союза Суверенных Государств. Испортил все Ельцин, подняв территориальный вопрос, вопрос границ. Это усилило сепаратистские тенденции на Украине. Заговорили об имперских притязаниях России.
Трудно было в этих условиях выработать совместное заявление "10+1". Но постепенно процесс пошел: Экономический договор, разработанный под руководством Явлинского, -- начало возрождения Центра, нового Центра. Выразил уверенность, что Экономический договор подпишет и Украина.
Вместе с Борисом Николаевичем ведем, дескать, большую работу в плане реформирования нашей государственности. В республики разослан подготовленный нами новый проект Союзного договора. Речь идет о создании именно союзного государства, а не какой-то ассоциации или содружества. Это будет государство с едиными вооруженными силами, согласованной внешней политикой, единым рынком. Будет Верховный Совет Союза, президент, Межгосударственный экономический комитет. Союз будет нести ответственность за единую энергетическую систему, транспорт, связь, экологию, фундаментальные исследования и некоторые другие области. 11 ноября проект будет рассматриваться Государственным советом -- с учетом поправок и замечаний.
К сожалению, продолжал М. С., Ельцин подвергается давлению определенных людей, которые утверждают, что Россия должна сбросить с себя бремя других республик и идти вперед сама. Я разговаривал с Борисом Николаевичем, и он заверил меня, что понимает, к чему это привело бы. Это вызвало бы огромные трудности и у России, это значило бы несколько лет больших потрясений. А для других республик стало бы катастрофой.
-- Для других республик? -- с некоторым недоумением переспросил Буш.
-- Даже в России это вызвало бы, повторяю, серьезные потрясения. И Ельцин понимает это, но, к сожалению, он подвержен влиянию определенного рода людей. Анализируя его вчерашнее выступление, я вижу в нем две части. С одной стороны, содержится подтверждение позиции -- "за Союз", с другой, по некоторым конкретным вопросам, -- налицо отход от положений, включенных в проект Союзного договора, над которым мы вместе работали. Есть опрометчивые, хлесткие формулировки насчет государственности. Очевидно, это вызовет реакцию ряда республик.
Но в целом мне сейчас нужно будет поддержать его, потому что если пойдут реформы в России, то пойдут они и в других республиках.
-- Ключевой вопрос состоит в следующем, -- прервал Буш, -- считаете ли вы, что Россия, Ельцин стремятся захватить Центр? Чего они хотят? Хотят ли они еще более сузить роль Центра, вашу роль? Это затрудняет для нас определение позиций. Нам нелегко разобраться в ситуации.
Горбачев признал, что такие попытки имеют место. Но он убежден, что Россия нуждается в новом союзном Центре. Это единственная законная форма для осуществления ведущей роли России в союзе республик. Они не примут непосредственного руководства со стороны России. Вот почему они выступают за союзный Центр. Большинство из них за всенародные выборы президента. Мне казалось, что у меня с Ельциным было понимание на этот счет. Но последняя его речь вызывает разочарование. Если он изолирует Россию, разрушит Союз, то это будет иметь разрушительные последствия и для России. Я, говорил М. С., сохраняю оптимизм. Продолжаю работать с республиками совместно и по отдельности. И хочу подчеркнуть: сегодня это фундаментальный, судьбоносный вопрос не только для нас, но и для Запада, для США. Вам предстоит сделать стратегический выбор. Сейчас необходима поддержка продолжению курса реформ, ибо от этого зависит будущее Союза, такого Союза, который, как я убежден, нужен и Соединенным Штатам, и другим странам.
Перейдя на конкретику, М. С. просил решить вопрос о продовольственном кредите в 3,5 миллиарда долларов и о платежах по задолженностям. Для этого последнего необходима срочная помощь наличными в размере 370 миллионов долларов плюс финансовый кредит от Саудовской Аравии и Южной Кореи (1 миллиард).
-- Думаю, все мы понимаем, -- нажимал М. С., -- что поставлено на карту. Что произойдет с Союзом -- будет иметь последствия для всего мирового процесса...
В ответ Буш произнес многозначительную речь, которую я постараюсь воспроизвести детально (тем более при записи мне помогало то, что я слышал сказанное сначала по-английски, потом в переводе).
-- Я буду предельно откровенен, -- начал Буш. -- Надеюсь, ты знаешь позицию нашего правительства: мы поддерживаем Центр. Не отказываясь от контактов с республиками, мы выступаем в поддержку Центра и тебя лично. Еще до путча я выступил с речью на Украине, которая стоила мне определенных политических издержек дома. Меня критиковали за то, что я якобы "продал" Украину. Конечно, этого не было. Но я выступил против бездумного национализма.
Мы поддерживали и поддерживаем контакты с Ельциным, с руководителями других республик, но делаем это не за твоей спиной. Я задал свой вопрос потому, что в конгрессе и в администрации многие удивлены его речью, не могут понять, что она означает. С этим связан и вопрос о кредитоспособности Советского Союза.
Согласно нашему законодательству я должен удостоверить конгресс в том, что наши заемщики кредитоспособны. Я не могу обойти требование нашего законодательства. Мы считаем, что можем сейчас пойти вам навстречу по кредитам, хотя и не в полной мере. Но нам необходимо иметь уверенность, что республики полностью понимают свою ответственность. Мы хотим вам помочь, но нам нужны определенные дополнительные гарантии, касающиеся позиций республик.
-- Давайте говорить откровенно, -- прерывает Горбачев, -- 10--15 миллиардов долларов -- это не такая уж огромная сумма, чтобы мы не смогли ее вернуть. Если сейчас мы с вами просчитаемся, то со временем придется заплатить гораздо более высокую цену, речь идет не о чем-то обычном, рутинном. Речь идет об огромной стране, которая переживает великие трансформации, и здесь рутинные подходы неприемлемы, и ссылки на конгресс и экспертов меня не убеждают. Необходимо политическое решение.
"Я хочу заверить тебя в нашем понимании, -- говорит Буш. -- Я именно потому еще раз спрашиваю: считаешь ли ты возможным возврат к тоталитарному режиму? Это было бы плохо для всего мира, для США. Ибо это положило бы конец нашему плодотворному сотрудничеству".
-- Именно поэтому сейчас необходимы конкретные действия, -- подхватил М. С.
-- Тем не менее мне приходится учитывать и общественное мнение у нас, в США. Я не могу спорить с той цифрой потребностей в продовольствии, которую ты назвал. Но мы не можем в полной мере удовлетворить эту просьбу. Сейчас мы можем принять решение лишь о выделении сельскохозяйственного кредита в размере 1,5 миллиарда долларов, причем часть его предоставляется сейчас же, а часть -- после первого января. Мы надеемся, что это поможет вам пройти период, в ходе которого окончательно определятся отношения между Центром и республиками. Ты знаешь, как решительно выступил в поддержку Советского Союза министр финансов Брейди на сессии МВФ в Бангкоке, это даже вызвало недовольство других членов "семерки". Если ты сейчас предпочитаешь, чтобы этот вопрос не обсуждался публично, давай так и сделаем. Полтора миллиарда -- это максимум на данный момент. К вопросу о сельскохозяйственном кредите можно было бы вернуться позднее, когда прояснится степень участия республик. Но данная сумма позволяет начать процесс.
