Борис Кудрявов - Страсти по Высоцкому
В газете «Взгляд» (Сан-Франциско, США, 23–29 января 1999 года, № 337) был опубликован материал под заголовком «Почему умер Владимир Высоцкий», представляющий собой сокращенный вариант беседы журналиста В.Перевоз-чикова с хорошо знавшим Высоцкого доктором С. Щербаковым. За последние девять лет это интервью (так же, как и беседы того же журналиста с коллегами Щербакова Л.Суль-поваром и А.Федотовым) было перепечатано более десяти раз на пространстве от Сыктывкара до Сан-Франциско.
Меня всегда удивляло: почему такой жгучий интерес вызывает описание последних дней жизни Высоцкого, и почему никто из пишущих о нем ни разу не попытался выяснить, а что же, собственно, привело человека к смерти в 42 года?
Ответ, вроде бы, лежит на поверхности — алкоголизм и наркомания. Именно так отвечают и В.Перевозчиков, автор книги «Правда смертного часа» (Москва, 1998 г.), и П.Солдатенков, создатель документального фильма «История болезни».
Да, разумеется, Высоцкий страдал и тем, и другим, но это еще не ответ на вопрос, ибо неясно, — а что привело его к этим недугам? Обычно говорят: официальное непризнание, отказ в праве называться поэтом, невозможность делать в искусстве то, что хотелось бы.
Да, конечно, и это тоже, но, осмелюсь заметить, не это главное. Не забудем, что впервые Высоцкий лечился от алкоголизма в мае 1964 года. В то время на его счету не было еще ни одной значительной театральной роли, а самой серьезной была песня «На братских могилах», которая, несмотря на все ее достоинства, вряд ли может быть причислена к поэтическим вершинам Высоцкого.
Я — врач, специализирующийся в психиатрии. С одной стороны, мне легче других оценить душевные проблемы Высоцкого. С другой же, — существуют этические принципы. Врач-психиатр попросту не имеет права ставить диагноз на основании рассказов других людей, для этого необходимо тщательное обследование больного. Так что данные заметки следует рассматривать как личное мнение психиатра, отдавшего более двадцати лет изучению жизни Владимира Высоцкого, и ни в коем случае не придавать им значения истины в конечной инстанции.
Возможно, что кто-то из моих коллег не согласится с моим предположением, основанным на изучении литературы, посвященной Высоцкому. А предположение такое: я считаю, что Высоцкий страдал заболеванием, известным в современной американской психиатрии под именем Bipolar Affective Disorder (BPAD), а в Советском Союзе носившем название «маниакально-депрессивное состояние».
Чтобы читателю, далекому от психиатрии, были понятны дальнейшие рассуждения, я должен хотя бы в самых общих чертах пояснить, что представляет собой это заболевание, которым, к слову сказать, страдали личности и неординарные, вроде премьер-министра Великобритании У. Черчилля, и даже гениальные, — например, Моцарт и И.-С.Бах.
Для постановки диагноза BPAD требуется наличие хотя бы одного эпизода мании либо гипомании (о диагностических признаках этих состояний и об их отличиях друг от друга я расскажу ниже). Обычно, наряду с эпизодами мании больные страдают от периодической депрессии. Заболевание может протекать очень тяжело, особенно если периоды нормального настроения между двумя приступами болезни коротки (это случается при так называемых «быстрых» циклах). Не случайно наибольшее число самоубийств, включая неудавшиеся суицидальные попытки, приходится на долю страдающих данной патологией. Не случайно и другое: процент наркоманов и алкоголиков среди больных BPAD значительно превышает показатели общей популяции. И это, конечно же, объяснимо: больные пытаются лечить себя сами. Страдающие депрессией взвинчивают себя стимуляторами, вроде эфедрина и кокаина, а находящиеся в состоянии мании стараются алкоголем либо препаратами морфинового ряда успокоить бешено работающий мозг.
Все это было бы не так страшно, если бы не развивающаяся весьма быстро лекарственная зависимость: алкоголь и наркотики делаются необходимыми уже вне зависимости от течения основного психиатрического заболевания.
Что представляет собой депрессия, понятно из общих соображений. О мании же следует сказать особо. Согласно современной американской классификации, к симптомам мании относятся:
— повышенное самоуважение, ощущение грандиозности своих замыслов,
— пониженная потребность в сне (2–3 часа сна — и больные чувствуют себя прекрасно отдохнувшими),
— повышенная потребность говорить (иной раз больного невозможно перебить),
— полет идей: мысли бегут, сменяя друг друга, так что больной не может сконцентрироваться на чем-то одном (так сказать, «эскадрон моих мыслей шальных»),
— рассеянность,
— способность работать долгие часы, не ощущая усталости,
— удовлетворение своих потребностей без оценки возможных последствий (например, трата сумм во много раз больших, чем больной может себе позволить, вождение машины на огромной скорости, неразборчивость в половых связях и т. д.).
При этом больной испытывает эйфорию либо, наоборот, постоянное раздражение.
Признаки гипомании те же, но выражены они слабее и продолжаются меньше (до четырех дней, в отличие от полной мании, которая без лечения может продолжаться неделю, две или даже дольше.) Иной раз окружающие даже не замечают, что больной находится в состоянии гипомании. Кстати, многие пациенты считают это состояние наилучшим. Они стараются принимать медикаменты в дозах меньших, чем предписано психиатром, дабы удержать себя в гипомании. К сожалению, дело обычно кончается срывом в полную манию.
А теперь попробуем соотнести изложенное выше с известными нам фактами биографии Высоцкого и подумаем, допустимо ли предположение о наличии у него маниакально-депрессивного состояния.
Как сказано выше, впервые Высоцкий на лечении от алкоголизма оказался в мае 1964 года. Было ему тогда 26 лет. Будем откровенны — в этом возрасте выпивают (и, иной раз, весьма прилично) процентов девяносто российских мужчин, и при этом никаких неприятностей со здоровьем не имеют. Высоцкий же так рано стал алкоголиком. Почему? Ведь ни мать, ни отец, ни довольно многочисленные родственники по мужской линии (о родственниках матери известно меньше) этим недугом не страдали, так что на отягощенную наследственность сослаться нельзя. С другой стороны, известно, что BPAD обычно начинается в 20–25 лет. Разумеется, это не дает оснований решительно заявить, что Высоцкий пытался смягчать алкоголем маниакальные состояния, но как рабочую гипотезу принять такое предположение допустимо.
Досаднее всего, что эта мысль долго не посещала психиатров, лечивших Высоцкого. По воспоминаниям врача-психиатра М.Буянова, общавшегося с Высоцким, когда тот во второй раз попал на лечение от алкоголизма (ноябрь 1965 г.), заведующая отделением сказала: «Высоцкий — отпетый пьяница, такие способны на все», а лечащий врач добавила: «Вначале ему ставили «психопатию, осложненную бытовым пьянством», но вскоре сменили диагноз на «хронический алкоголизм».
Диагноза «психопатии» в современной психиатрии не существует. В Советском Союзе этот диагноз, так же как и «вегетососудистая дистония» в терапии, служил своего рода «мусорной корзиной», куда автоматически «сбрасывались» все заболевания, в которых врачи не сумели разобраться.
Заметим, однако, что какие-то подозрения о наличии у Высоцкого психопатологии у врачей все-таки были. Лечили же Высоцкого в психиатрических больницах только от алкоголизма. На какое-то время это давало результат, но основная болезнь развивалась по своим законам.
Неизвестно, к какому именно году, но, во всяком случае, к началу их совместной жизни с Высоцким (конец 1960-х — начало 1970-х гг.) относятся такие строки, написанные Мариной Влади в книге «Владимир, или Прерванный полет»: «…Твое состояние начинает наконец беспокоить собутыльников. Сначала им так приятно быть с тобой, слушать, как ты поешь… Но всегда наступает время, когда, наконец уставшие, протрезвевшие, они видят, что вся эта свистопляска оборачивается кошмаром. Ты становишься неуправляем, твоя удесятеренная водкой сила пугает их, ты уже не кричишь, а воешь».
Здесь спутана причина со следствием: огромные дозы алкоголя выпивались Высоцким не для поддержания энергии, а для ее подавления, — но основная идея верна. Находиться рядом с больным в состоянии мании трудно, тем более трудно принимать участие в кутежах — силы неравные.
Бывал ли Высоцкий в состоянии депрессии? Опять-таки, точных данных у меня нет, могу лишь предположить, что ответ на этот вопрос будет положительным.
В самом конце 1969 или же в начале 1970 г. (установить точнее не представляется возможным) Высоцкий, находясь в Одессе, приехал на теплоход «Грузия», которым командовал его друг А.Гарагуля. Каким было это время в жизни Высоцкого? Ответим так: нелегким, но и не самым худшим. Последствия зубодробительных статей в советской прессе (всем памятна «О чем поет Высоцкий?», но были и другие) еще чувствовались, но все-таки, мало-помалу Высоцкого стали приглашать на выступления, что было не только приятно для самолюбия, но и весьма ощутимо помогало в финансовом плане. В театре Высоцкий получил еще одну главную роль — летчика Янг Суна в «Добром человеке из Сезуана», — роль, о которой он долго мечтал. За 1969 год было написано более пятидесяти (!) поэтических произведений, в числе которых «Человек за бортом», «Ноль семь», «Сыновья уходят в бой» и другие. Отношения с Мариной Влади, возможно, не всегда были гладкими, но дело шло к свадьбе (бракосочетание состоялось 1 декабря 1970 г.). Так что, в целом, все хорошо?
