Сергей Платонов - Путин — «приемный» сын Ельцина
В бытность председателем правительства Михаил Касьянов полгода не хотел назначать Сердюкова заместителем министра по налогам и сборам. Налоговый министр тоже не настаивал. Подписал представление и больше не напоминал. О молодом человеке все больше заботился начальник по кадрам из администрации Путина. Постоянно названивал. Правда, без успеха. Но как только Касьянов был отправлен в отставку, Сердюкова сразу назначили. Не так прост был премьер-либерал. Хотел остановить чиновника сомнительной «родственной» карьеры, но не удалось. Сам-то он пробивался другим путем. Как знать, может, тогда и переполнилась чаша неприязни к Михаилу Михайловичу. Такое не прощается.
Недолго пробыл Анатолий заместителем. Всего три месяца и вскоре становится министром по налогам. И оставался им до 2007 года. А потом без остановки и паузы Сердюков впрыгнул в кресло военного министра. Причем в правительстве, которое вскоре возглавил тот же самый Виктор Зубков. Ох и далеко глядел Александр Грибоедов, записавший будто в святцы: «Ну, как не порадеть родному человечку!»
Шесть лет издевался бывший торговец мебелью по прозвищу маршал Табуреткин над армией. Что-то создал, но больше разрушил. И еще бы служил. Да, седина в бороду, а бес в ребро. То есть попутал тот самый. Опять вильнул по женской линии в сторону. Этим и приговор себе подписал. В прямом и переносном смыслах. Да еще связался с дамой склонной к сомнительным сделкам с казенным армейским имуществом.
Совсем закатилась звезда Сердюкова после развода с Юлей. Весной развод. Осенью — скандальная отставка. Юлия его породила. Она его и прихлопнула. И опять без помощи ее папы явно не обошлось, который недавно возглавил «наше национальное достояние» — Газпром.
Прав был старик граф Ростопчин. Выслужить можно малый чин. А важные чины дают за другие «заслуги». Потому и лишаются их в один миг.
Сон президента
Много лет ни одна публичная встреча президента не обходится без одного и того же вопроса: чем вы будете заниматься после окончания государственной работы? То ли побуждают, чтобы быстрее уходил. Мол, уже достал. То ли, наоборот, опасаются, что однажды не выдержит этого государственного рабства и бросит страну на произвол «:болотных». Раз в год к этому дежурному вопросу прибавляется еще один. Происходит это в декабре, когда отмечается очередная годовщина Конституции. Спрашивают: как президент ее оценивает? Может, пришла пора вносить поправки? Ну, одним словом, уже просто достали. И так достали, что приходится Путину все чаще задумываться над этими проблемами. В результате спать спокойно перестал. И когда все же проваливается в царство Морфея, возбужденное подсознание начинает рисовать самые разные картины будущего от фантастических до вполне реальных.
Однажды привиделось ему такое. Наконец ушел в отставку и определился преподавателем в родной университет. Выходит на трибуну, или, вернее, кафедру, читать лекцию. По конституционному праву. И думает, как ее лучше построить. Ведь после «ухода в мир», в смысле из политики, это первая лекция. Решил, чтобы самому не сбиться и студентов не провоцировать на вольнодумство, поговорить об истории создания конституций. Вполне безопасно и всегда довольно интересно. Начал издалека.
Для затравки даже задал риторический вопрос: конституция — это посох или вериги? В смысле помогает или затрудняет обществу развиваться. Показалось, что оригинально. И начал, что это для кого как, но сначала рассмотрим историю вопроса. Мол, в декабре мы отметили очередную годовщину со дня принятия последней действующей российской Конституции (Основного закона государства). Всего в истории нашей страны за княжеский, царский, императорский, советский и республиканский периоды принято семь основных законов. Первый разработал Михаил Сперанский. В феврале 1832 года он был объявлен манифестом императора Николая I. Второй в апреле 1906 года на основе манифеста Николая II от 17 октября 1905 года. Третий — ленинский, в 1918 году. Тогда же впервые Основной закон был назван конституцией. Затем были советские Конституции 1924, 1936 и 1977 годов. С 12 декабря 1993 года действует ельцинский Основной закон Российской Федерации.
Так что же такое конституция? Формально еще со школьных лет мы знаем о ней все или почти все. Но по сути — не очень многое. Годовщина принятия последней Конституции дает повод для еще одной оценки этого на самом деле непростого политико-правового явления. При этом никогда не было такого, чтобы политики и юристы сходились в общем мнении. Практически все политики, кроме тех, кто ее задумывал, разрабатывал и предлагал обществу, костерят документ в хвост и гриву. Юристы обычно копаются в деталях его статей, но также делятся на тех, кто видит в нем одни достоинства, и тех, кто не видит их в упор.
Вначале дадим слово предкам. Английский философ Томас Гоббс писал в XVII веке: законы делятся на основные и неосновные. К основным законам, писал он, относятся такие, отмена или чрезмерное изменение которых приводит к распаду государства. Основные законы, прежде всего, должны определять право верховного правителя (монарха или высшего собрания) делать ВСЕ, что он сочтет необходимым в интересах государства и подвластного народа. Неосновными являются законы, упразднение которых не влечет за собой распада государства. Например, закон об отношениях подданных между собой. Так впервые и довольно просто объяснял Гоббс суть деления законов на основные и неосновные. Как видим, в это время понятие «конституция» не употреблялось. В конце XVIII века почти одновременно появились две республиканские конституции: американская и французская. Отношение к ним в самодержавной России было крайне негативное.
Теперь слово нашим деятелям. Константин Победоносцев, российский юрист и государственный деятель, обер-прокурор Синода, консерватор: «Конституции, существующие в Западной Европе, есть орудие всякой неправды, источник всякой интриги. Величайшее зло конституционного порядка состоит в образовании министерств на партийных началах. Вместо неограниченной власти монарха мы получим неограниченную власть парламента с той разницей, что в лице монарха можно представить себе единство разумной воли, а в парламенте такого единства быть не может, ибо все зависит от случайности». Видимо, он предугадывал появление процесса «среднекнопочного» голосования в современных парламентах. Начало XX века. Сергей Витте, председатель Кабинета министров Российской империи, либерал: «Конституция — это великая ложь нашего времени». Далее он указывал, что в условиях разноязычности и разноплеменности она может привести к разложению государственного строя и управления. В 1905 году он «пошел» еще дальше и выступил против земских учреждений, доказывая, что это может привести (!). к конституции. Победоносцев и Витте после монарха были высшими должностными лицами империи, и неудивительно, что при таком их отношении к институту конституции она в современной форме так и не появилась.
Тогда же Владимир Ленин: «Современные конституции буржуазных государств фиктивные, так как их содержание и действительность всегда расходятся (не совпадают). Во-первых, потому, что они маскируют истинное положение классов. Во-вторых, жизнь меняется беспрестанно и чем подробнее расписана она в нормах основного закона, тем больше она с ними расходится. Поэтому и мы не будем писать конституцию на веки вечные».
Иосиф Сталин в полемике с Лениным: «Конституционное положение о самоопределении наций, вплоть до отделения, при некоторых обстоятельствах может стать причиной разрушения государства». Теперь мы знаем, что таким «некоторым обстоятельством» в СССР стала безответственная фигура Горбачева.
Первые советские Конституции закрепляли диктатуру пролетариата, марксистско-ленинскую идеологию отрицания частной собственности, запрещения наемного труда в интересах отдельных личностей и руководящую роль компартии. Правда, в последней Конституции СССР 1977 года упоминание о диктатуре пролетариата законодатель убрал.
В словаре Сергея Ожегова сказано кратко: «Конституция — основной закон государства». И точка. Юристы, как всегда, многословны и дают определение обширнее. В Юридической энциклопедии записано, что «Конституция (Основной закон) определяет основы политической, экономической, правовой систем государства, а также правовой статус личности».
Существуют и такие мнения: конституция — это чаще всего собрание норм права, закрепляющих всю несправедливость права сильного, унаследованного страной за всю ее историю («У сильного всегда бессильный виноват»). Как правило, историю сложную и кровавую. Иногда утверждают и такое: конституция — это фикция, фиговый листок, прикрывающий срам власти. И наконец, конституция — это идеальный (желаемый) проект государственного и общественного устройства страны, которому никогда не суждено стать реальностью. Подойдут и такие образы: конституция — это своеобразные берега реки под названием Жизнь, и когда они перестают сдерживать ее напор, образуется новое русло или наступает половодье (анархия); конституция — посох, который помогает выживать простым людям, или вериги, которые стесняют жизнь власть имущим. Выбирайте, кому что подходит. Хотя, конечно, культурные берега надежнее и прочнее всех других. Но до них еще надо дожить. И все же большинство современных государств без конституции как свода норм-принципов пока не обходится.
