Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №12 (2003)
Вот, собственно, и все, что я мог рассказать о себе, о своих книгах и о своей работе, отвечая на вопросы редакции. Может местами показаться, что Вы спрашивали про Фому, а я все про Ерёму старался, но это только на первый взгляд. Не знаю, насколько удалось мне посвятить читателей журнала в свою предпринимательскую “тайну”. Судить Вам. А если что не так – великодушно простите!
Клара Скопина • Пауэрс: 43 года после провокации (Наш современник N12 2003)
Клара СКОПИНА
ПАУЭРС: 43 ГОДА
ПОСЛЕ ПРОВОКАЦИИ
В газете “Труд” я прочитала однажды интервью с летчиком Игорем Ментюковым, командиром звена высотных сверхдальних истребителей-перехватчиков Су-9, в котором было однозначно заявлено: “Американского шпиона Пауэрса сбил я...”
Вот это — открытие! Вот это — сенсация! Ведь до сих пор, в течение четырех десятилетий, никто не сомневался, что американский самолет-разведчик У-2 был сбит ракетчиками Уральского гарнизона.
Может быть, читателей и не повергла в волнение та газетная публикация. Но меня... Ведь волею обстоятельств именно я стала первым журналистом, оказавшимся на месте того, теперь уже исторического события!
Во времена, когда все границы великой державы были на крепком замке, в центре страны, в ясном небе оказался самолет американских ВВС. Почему до сих пор не утихают споры и плодятся версии вокруг мировой сенсации уже не близкого времени? Вот и летом 1999 года группа американского телевидения собирала в России материал об этом событии, интересуясь малейшими подробностями. И, кстати, прежде всего версией Игоря Ментюкова. Почему? Да потому что до сих пор не сказано всей правды. И потому еще, что снова и снова взлетают над миром “фантомы”, бороздит чужие воды мощный американский флот, держа в напряжении страны и континенты. И все якобы из “лучших побуждений”: навести порядок в мире. Свой порядок
Тогда, в 1960 году, мы, русские, ощутили это на себе, потому и будоражит память всякое новое самоуверенное утверждение, что давление есть святая миссия американцев, даже если оно приводит к катастрофам и войнам. Опасное заблуждение может дорого обойтись и США, и всему человечеству, если политики не научатся извлекать уроки из прошлого, а ставка на силу и безнаказанность по-прежнему будет практиковаться в международных отношениях.
Вот почему сегодня, как в хлебе насущном, люди нуждаются в правде о прошлом. Ибо где нет полной правды, там существуют лазейки для лжи. Появляются версии, домыслы, мифы. Размывается исторический смысл событий... И растет тревога — уже о настоящем...
Итак, год 1960-й.
* * *
В первый послепраздничный день, второго мая, я, собкор “Комсомольской правды” в Свердловской области, поехала на Уралмаш. Где еще можно было лучше напитаться информацией, включиться в проблемы производственной жизни? На вопрос: “Какие новости?” — кто-то из ребят в комитете комсомола ответил: “Самая главная новость — в Косулино сбили американского летчика-разведчика! Слышала?” — “Бросьте разыгрывать!..” — “Да у нас рабочие ездили туда к родным на праздник — совхоз-то близко. Сами были свидетелями”.
Я возвращалась с завода в полной убежденности, что ребята просто пошутили. Но пока ехала трамваем, меня начала точить тревога. Позвоню-ка я на всякий случай в “Комсомолку”. Стенографистка, выслушав, спросила: “Клара, ты думаешь, что говоришь? Открытым текстом на весь Советский Союз!” — “Ну, мое дело передать, а ты сообщи кому надо”.
Я, разумеется, и предположить не могла, что моя информация взбудоражила всех дежурных редакторов “Комсомолки”. К редактору иностранного отдела, известному международнику Олегу Игнатьеву, прибежал с моей заметочкой дежурный член редколлегии, молодой писатель Володя Чивилихин: “Это ж уникальный материал, надо ставить!” Олег Игнатьев охладил: “Без главного — Юры Воронова — ставить не можем; надо еще вызвать редактора военно-спортивного отдела Николая Киселева, чтобы он согласовал с военной цензурой, без их визы главлит не пропустит такой материал”. — “Да мы же упускаем возможность вставить перо всем газетам!” — горячился Чивилихин.
А дело в том, что первого и второго мая инцидент с пропажей самолета ВВС США уже комментировали американская и западноевропейская печать и телевидение как незаконную акцию русских, сбивших на границе с Турцией слегка отклонившийся от курса мирный американский самолет. И вдруг — моя информация: в сердце страны, в тысячах километров от границы (с указанием конкретного места) сбит американский шпион-нарушитель.
Но как узнать больше? У меня нет полномочий, кроме красных корочек “Комсомольской правды”, а событие мне кажется просто неправдоподобным.
Где искать ракетчиков?
Я добыла машину с помощью братьев-журналистов из военной газеты и помчалась в штаб. Сунула под нос ошеломленному солдату журналистское удостоверение и под крик “Стойте!” кинулась бежать к высокому крыльцу здания — не будет же он стрелять! Минуты нет лишней, через полтора часа — последний самолет на Москву.
Через минуту меня уже вели к начальнику штаба, генералу. “Так, значит, “Комсомолка?” Удостоверение просрочено. Врываетесь в штаб самовольно. Не красит редакцию. Да вы не волнуйтесь, личность вашу мы уже проверили — связались с Москвой по прямому проводу, с ГлавПУРом, там тоже ваш товарищ сейчас сидит. А то бы так ласково я с вами не разговаривал. И удостоверение чтобы в порядок привела, это же не шутка!”
По картотеке я просмотрела личные дела всех участников операции, что могла — переписала в блокнот. Подобревший генерал созвонился с начальником аэропорта и попросил придержать самолет.
Но когда я прибежала к начальнику аэропорта, он развел руками: “Можете помахать самолету, и так на двадцать минут задержали рейс”. Злые слезы обожгли глаза. Вся гонка была напрасной! Но теперь-то мне есть что передать редакции. Я заказываю Москву и прямо из телефонной будки диктую материал стенографистке.
На следующий день, рано утром, я выехала в Косулино. Первый встречный человек охотно провожает меня до сельсовета и обрушивает лавину подробностей, да таких, о которых я и расспрашивать не собиралась! Оглядываюсь вокруг и просто вбираю в себя картину. Тихое село, каких у нас сотни. Вдоль тракта — избы и палисадники с уральской рябинушкой, с черемухой, с сиренью под окнами. Подальше от дороги — машинно-тракторные мастерские, фермы. За ними — поля, зеленым бархатом поднялись озимые. За полями — веселый сосновый лес. По берегу речушки вытянулись тоненькие березки. И над этим простором — полное тишины голубое мирное майское небо...
И я отчетливо представляю, как четыре человека, спотыкаясь, стремительно бегут с разных концов поля к пятому. Но об этом — позже.
А пока передо мной чинно сидят молоденькие военные — сержанты, ефрейторы, рядовые. Их только что привезли из части на встречу с корреспондентом “Комсомольской правды”. Они застенчивы, скованны, по уставу встают, смотрят на офицера. Это их первое интервью. Наконец я понимаю, что надо делать: попросить старшего по чину оставить нас. Пусть ребята просто поговорят со мной. Через полчаса я знаю о части почти все. Ребята с такой веселой готовностью рисуют словесные портреты своих товарищей — голубоглазого великана-сибиряка Миши Ряшенцева; слесаря с подмосковного завода Валерия Ващука; солдата Сережи Слепова; участника Отечественной войны, воевавшего на Дону и под Курском майора Михаила Романовича Воронова, что становится ясно: вот эта доброжелательность, терпимость друг к другу, семейное взаимопонимание — нормальная атмосфера человеческих отношений, созданная умными командирами, — и помогает вынести сверхнапряжение постоянного, ежесекундного ожидания боевой тревоги, при полной подсознательной уверенности, что ее не будет (ведь время-то мирное и служба не на границе, а в самом центре страны!)
И вот она все-таки прозвучала, эта боевая тревога. Южную границу СССР самолет Пауэрса, как зафиксировали наши радары, пересек в 5 часов 36 минут по московскому времени. На экране локатора мерцали еле уловимые вспышки. Самолет-нарушитель шел на очень большой высоте. Импульсы цели были нечеткими. Вести цель без провалов было очень трудно. И наконец — доклад майору Воронову: “Цель поймана!” Приказ офицеру наведения: “Уничтожить цель!”
Самолет американского разведчика Пауэрса “Локхид” У-2 был сбит ракетой класса “земля — воздух”, как считали и как рассказывали участники операции.
Вот так я стала обладательницей, как я думала, полной информации. Потом меня свозили к месту падения американского самолета. Я спустилась в глубокую воронку и собрала горстку осколков, которые храню и сейчас. Части разбитого 1 Мая самолета сразу же увезли срочно прибывшие сотрудники госбезопасности.
