Б Чехонин - Журналистика и разведка
Анекдотичными были встречи с Чаран Сингхом, сменившим Мораджи Десаи в кресле премьера. Тот был руководителем крестьянской партии Лок Дал и убежденным сторонником перестройки сельского хозяйства по японскому образцу. Запомнились не его отзывы о брежневских инициативах, а резкая критика в адрес советских колхозов. Как-то в Дели приехала парламентская делегация во главе с заместителем председателя Президиума Верховного Совета СССР. Чаран Сингх принял ее руководителя, рафинированного латыша, сидя в кресле, поджав под себя ноги и ковыряя в ступне пальцами руки. До этого он, видимо намеренно, заставил всех нас ожидать приема более получаса в "предбаннике". Пусть, мол, эти русские поймут, что мы тоже занятые люди! И более того, пригласив в кабинет, премьер, отбросив все правила этикета, стал ругательски ругать советское сельское хозяйство. Высокий советский гость краснел, бледнел, чувствовалось, что ему тоже хочется ответить в подобном тоне. Но он сдержался и просто пригласил Чаран Сингха приехать в Латвию, чтобы на месте увидеть жизнь колхозов-миллионеров.
- Нам нечему у вас учиться! - ответил "гостеприимный" хозяин.
И эти люди претендуют на то, чтобы руководить Индией на пороге двадцать первого века, думал я, направляясь на машине в корпункт ТАСС, чтобы срочно передать информацию в Москву об "исключительно по-братски теплой, конструктивной беседе, прошедшей в духе полного взаимопонимания и традиционной нерушимой индийско-советской дружбы".
На этом безрадостном фоне Индира Ганди выглядела яркой звездой на индийском политическом небосклоне. Но многие не верили в ее будущее. Председатель правящей Джаната парти Чандра Шекхар как-то сказал мне в очередном интервью:
- Она не вернется. Индира Ганди навсегда ушла с политической сцены.
Ушла навсегда? В этом-то и предстояло разобраться. Руководство ТАСС требовало от меня достоверной, по возможности конфиденциальной информации о перспективах развития политической ситуации в стране. Не потому, что я являлся каким-то исключительным политическим журналистом. Те же требования предъявлялись и другим зарубежным корреспондентам. ТАСС выпускал специальный вестник "Информационные письма корреспондентов". В нем печатались аналитические материалы из более чем 120 стран. Эти "письма" отсылались в Москву не по телетайпу, а дипломатической почтой. Тираж вестника был строго ограничен. Он рассылался кремлевской фельдъегерской связью секретарям и заведующим отделами ЦК КПСС, руководителям правительства, МИД, КГБ. Ряд тем мы выбирали сами - о политике США в регионе, о путях преодоления трудностей в советско-индийских отношениях, о положении в армии, полиции, спецслужбах. Другие темы диктовались Москвой. Порой перед заведующими отделениями ТАСС ставились весьма щекотливые задачи, отнюдь не журналистского толка. Такая информация носила редкий характер и направлялась в Москву шифротелеграммой.
Так, генеральный директор Сергей Александрович Лосев поручил мне провести зондаж в политических кругах о возможности вовлечения Индии в вооруженный конфликт с Пакистаном. Видимо, аналогичные задачи поставили перед своими представителями и руководители других ведомств. Причина инструкций была ясна: Москва считала необходимым связать руки Пакистану, оказывавшему активную помощь афганским моджахедам в борьбе против кабульского режима и советского воинского контингента. Дели проявил мудрость. Индийское руководство, конечно, было не прочь "проучить" Исламабад, который стремился отторгнуть Кашмир. Но его останавливало опасение ответных действий Вашингтона и Пекина.
Или другой пример подобных задач. Москва обязала срочно прогнозировать сроки продолжительности недавно вспыхнувшего иракско-иранского вооруженного конфликта. Легко сказать - дать поручение! Корреспондент ТАСС не провидец и даже не военный специалист. Но задание получено, отказаться нельзя. С чего начать? Я бросился за оценками к индийским политикам, военным, известным журналистам. Поднял все сообщения прессы о военных ресурсах участников конфликта, о целях, которые ставят перед собой Багдад и Тегеран. Через неделю дал шифротелеграмму: "Конфликт не может продолжаться свыше трех месяцев". Как известно, война продлилась около десяти лет.
Как не сказать о том, что в трудную минуту можно было всегда рассчитывать на помощь хорошо информированных журналистов из социалистических стран. С тех пор прошло много лет, память не сохранила многих фамилий. Но имена корреспондента Болгарского телеграфного агентства Веселина Сейкова и его очаровательной супруги Велины, сотрудницы посольства Болгарии, не забудутся никогда. Это были люди, преданные своей профессии. Веселин знал Индию как настоящий ученый индолог, на мнение которого можно было положиться без риска. Его предсказания обычно сбывались. В политике он чувствовал себя как рыба в воде. При написании некоторых "закрытых материалов" я считал обязательным посоветоваться с ним. Веселин не только знал, но и любил Индию. Вернувшись на родину, он не изменил этой любви стал членом Общества болгарско-индийской дружбы, опубликовал книги, статьи, очерки. Я ценю Веселина и за другое - за верность нашей журналистской дружбе. Политика разорвала былые тесные связи Болгарии и России. Но дружба журналистов осталась по-прежнему крепкой. Не буду говорить о Велине. Это другая история. Скажу только, что весь советский журналистский корпус был тайно влюблен в нее.
РЯДОМ С ВЕЛИКОЙ ДОЧЕРЬЮ ИНДИИ
Но вернусь к Индире Ганди и политической ситуации в стране в 1978-1982 годы. Итак, навсегда ли дочь Неру ушла с политической арены? В октябре 1978 года все крупнейшие газеты считали - да. "Она не может вернуться назад", "Люди помнят преступления Индиры и ее сына Санджая в период чрезвычайного положения и не простят их" - такова была реакция прессы. Ее разделяли и многие иностранные дипломаты, поспешившие вслед за печатью списать Индиру в архив. Положение бывшего премьер-министра и в самом деле представлялось незавидным, вернее катастрофическим. Ее то и дело подвергали арестам, препровождая в тюрьму. И все-таки, когда она оказывалась на свободе, наиболее дальновидные зарубежные послы приглашали ее на приемы, а их в Дели было великое множество. Не составлял исключения и советский посол Воронцов.
Нам с женой было больно видеть, как на таких приемах дочь великого Неру, "мать Индии", так ее называли в прошлом, стояла в гордом одиночестве. Правда, Юлий Михайлович время от времени уделял ей внимание, но коротко. Хозяину предстояло развлекать прежде всего высоких правительственных гостей, а не бывших, ныне опальных, руководителей. В шифровке о результатах приема ему полагалось известить Москву о том, что заявил в беседе премьер-министр, какие высказывания сделали члены правительства и парламента.
Мне невольно вспоминались живые московские картинки кремлевских нравов середины семидесятых. На сессии советского парламента в то время иногда приглашали и бывшего председателя Президиума Верховного Совета СССР Анастаса Ивановича Микояна. Не как депутата, а в качестве гостя. В перерывах, когда парламентарии прогуливались в Георгиевском зале Кремля, престарелый государственный деятель, соратник Сталина и Хрущева, выходил на середину зала, чтобы обратить на себя внимание. Но людской поток равнодушно шествовал мимо. В конце концов все-таки к нему подходили три-четыре депутата из среднеазиатских республик - председатели колхозов, герои труда в чаплашках. Они не опасались негативной реакции власть предержащих. Надо видеть, каким счастьем сияло лицо Микояна - человека, которого в Кремле знал каждый камень.
Роль таких "чаплашек" играли в Дели и мы с женой. Нам не приходилось опасаться недовольства официальных лиц, когда мы подолгу разговаривали с Индирой Ганди. Что взять с журналистов! Так было не раз. И Индира Ганди запомнила это. Со временем она начала приглашать нас к себе в дом, познакомила с сыновьями. Став опять премьер-министром, Индира не отказалась от былого гостеприимства. Нам присылали приглашения в ее резиденцию на дни рождения, получить интервью у премьера не было проблемой.
И вдруг, несмотря на плотную атмосферу скептицизма, Индира Ганди решилась пойти на смелый эксперимент - выставить свою кандидатуру в парламент взамен ушедшего в отставку члена нижней палаты от маленького южного городка Чикмагалур. Это немедленно стало сенсацией не только индийского масштаба. Освещать довыборы в парламент единственного депутата приехали 300 индийских и 100 иностранных корреспондентов. Все ведущие телевизионные компании мира прислали в городок свои съемочные группы. В первый же день мы столкнулись с огромным числом проблем - где поселиться в городе с населением 35 тысяч человек, как технически передавать сообщения о ходе избирательной борьбы, как питаться и при этом не подхватить какую-нибудь желудочную заразу. Но главные трудности были не у нас, а у Индиры. Все лидеры правящей партии приехали в Чикмагалур агитировать против ее избрания. Премьер-министр Мораджи Десаи обратился к жителям с призывом отдать свои голоса сопернику Ганди. Печать поспешила перечислить все ошибки партии Индиры в период чрезвычайного положения - принудительную стерилизацию части населения, снос лачуг бедняков в городах, финансовые махинации Санджая - младшего сына премьер-министра. И естественно, в ход пошли на подкуп гигантские суммы денег. Как будто в крошечном городке решалась судьба всего парламента, а не одного депутата.
