KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Публицистика » Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты

Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Светлана Бондаренко, "Неизвестные Стругацкие. От «Града обреченного» до «"Бессильных мира сего» Черновики, рукописи, варианты" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Ю. Флейшман. А что он предлагал? Просто „Невеселые беседы…“?

БНС. Да. „Давайте это выбросим. Зачем это нам надо? Ну представьте, как это будет выглядеть на афишах по всему городу“. Он сказал: „Ну хорошо, я сейчас передам трубку режиссеру, который будет это ставить. Его зовут Израиль Моисеевич“. (Смех.)

Ю. Флейшман. Надо сказать, что в Пушкинском уже второй сезон идет, так и не сняли.

БНС. Я знаю, что брали эту пьесу много театров. Я думаю, штук двенадцать.

С. Бережной. Еврейское общество протестовало против этих…

БНС. Да-а… Вот из Киева мне звонило именно еврейское общество. „Ведь сейчас, Борис Натанович, мы боремся с антисемитизмом. Подумайте, какое это произведет впечатление…“ Я разрешил им назвать пьесу „Жиды города Киева…“ Вот это я им разрешил.

„ПОДРОБНОСТИ ЖИЗНИ НИКИТЫ ВОРОНЦОВА“

О ПЖНВ БНС пишет в „Комментариях“: „Примерно в то же время [1972–1975 гг. — С. Б.] мы придумали сюжет про человека, сознание которого крутилось по замкнутому кольцу времени. В этом сюжете изначально было много любопытных позиций: тщетные попытки героя вмешаться в историю… предупредить генералиссимуса насчет войны… Жданова — насчет блокады… ну хотя бы родного отца — насчет ареста! Идея неслучайности, предопределенности, неизбежности истории мучила нас, раздражала и вдохновляла. Сохранилась запись в дневнике, относящаяся к второй половине 1979 года: „Человек, проживший много жизней. Давно понял, что историю изменить нельзя. Сейчас находится в стадии активного альтруизма — спасает отдельных хороших людей. Но ничего в людях не понимает и спасает подонков и ничтожеств…“ Ничего подобного напечатать в те времена, разумеется, было нельзя, и тогда АН взял этот сюжет и написал все, что только и можно было в те времена написать, — историю Никиты Воронцова. И это было — второе произведение С. Ярославцева“.

Какие-либо черновые материалы по ПЖНВ в архиве БНС отсутствуют. Как и по работе над ДСП — вероятно, они находятся в архиве АНС в Москве. Но если ДСЛ был опубликован только в 1993 году, и это и последующие издания ДСЛ практически не отличались друг от друга, то первая публикация ПЖНВ („Знание — сила“, 1984, №№ 6, 7), хотя и была написана, как пишет выше БН, о том, о чем можно было писать, дает яркий пример правки текста в угоду цензуре.

Наибольшим сокращениям подверглись упоминания о спиртном.

Название главы „Холостяцкий междусобойчик“ был изменен на „Дождливым вечером“. Убираются эти же слова из реплики Варахасия: вместо „Холостяцкий междусобойчик, ты да я“ остается только „Ты да я“.

Убрано окончание телефонного разговора Алексея Т. с Варахасием:

— Случай — это, конечно, да, — сказал он. — Только льет же ливмя… И в дому у меня хоть шаром покати, а магазины уже…

— Ни-ни-ни, — закричал Варахасий. — У меня все есть! Гони прямо ко мне! И не боись, не растаешь…

И сразу после прихода Алексея Т. к другу убирается то самое „у меня все есть“: „и раскрыты были консервы (что-то экзотическое в томате и масле), и парила отварная картошка, и тонкими лепестками нарезана была салями финского происхождения, и выставлены были две бутылки „Пшеничной“ с обещанием, что ежели не хватит, то еще кое-что найдется…“ Поэтому несколько странным выглядит начало следующей фразы: „Что еще надо старым приятелям?“ И убирается, что друзья поглядывали друг на друга умиленно „через стол“ — ни стола, ни на столе…

Поочередно убираются „После первой“, „После второй, опустошив наполовину банку чего-то в томате и обмазывая маслом картофелину“, „Хлопнули по третьей“, „После четвертой“, „и открыл вторую бутылку“… Убирается невозможность для пьяного Варахасия произнести слово „экспонента“: „…по экс… экспо… в общем, в геометрической прогрессии“. („По экспоненте, — выговорил наконец он, разливая по пятой. — Черт, я совсем нить потерял. О чем бишь мы?“) „Держа перед собой стопку, как свечу…“

И продолжается вымарывание всех упоминаний о спиртном. Убирается „Неудержимо надвигалась меланхолия, и после шестой…“ и даже целые отрывки:

Варахасий, усмехаясь, потянулся было к нему с бутылкой, но он помотал головой, накрыл свою стопку ладонью и повторил:

— Еще разок…

И спел Варахасий еще разок, а затем опять взялся за бутылку и взглянул на приятеля вопросительно, но Алексей Т. опять помотал головой и сказал:

— Пока не надо. Давай лучше чайком переложим.

<…>

— Ты трезвый?

Алексей Т. прислушался к себе — выпятил губы и слегка свел глаза к переносице.

— По-моему, трезвый, — произнес он наконец. — Но это мы сейчас поправим…

Он потянулся было к водке, но Варахасий его остановил.

— Погоди, — сказал Варахасий Щ., следователь городской прокуратуры. — Это успеется.

<…>

(Алексей Т. торопливо закивал, показывая, что да, он согласен, налил в стопки водку, опрокинул свою и запил остывшим чаем, после чего произнес севшим голосом:

— Давай читай…)

— Ладненько, — произнес Варахасий, тоже опрокинул свою и тоже запил остывшим чаем. — Будем читать.

<…>

— Давай, — согласился Алексей Т. — Только сначала прикончим эту благодать.

И он потянулся за бутылкой, в которой оставалось еще стопки на две, а то и на все три.

<…>

И междусобойчик получился на славу, как ты находишь?

— На славу, — согласился Алексей.

Даже убирается из рассказа Веры Самохиной, что на какой-то вечеринке она „опьянела сильно“.

Правке подвергались и различные политические моменты.

„Довольно известного в Отделе культуры ЦК писателя Алексея Т.“ делают просто довольно известным писателем — упоминать ЦК, а тем более какой-то „отдел“ не следует. А вот во фразе „И написал в ЦК, в Отдел культуры“ убирается только „в ЦК“.

Вспоминая тещу, Варахасий перечисляет, что она пережила „первую мировую войну, революцию, гражданскую войну, разруху и голод, затем террор, затем Великую Отечественную и так далее“. ЗАТЕМ ТЕРРОР — убирается.

Убирается и такой вот факт: „…а Алексей Т., чтобы не ударить лицом в грязь, поведал Варахасию, как одного сотрудника Иностранной комиссии уличили в краже бутылок с банкетного стола“.

Убирается излишний (с точки зрения мнения о настоящем советском писателе и советском следователе) пессимизм в описании впечатления от песни, спетой Варахасием. Осталось только начало: „И ощутилось беспощадно, что им уже катит за пятьдесят и не вернуть больше молодой уверенности, будто все лучшее впереди, и пути их давно уже определились до самого конца…“, — а вот продолжение было вычеркнуто: „…и изменить пути эти может не их вольная воля, а разве что мировая катастрофа, а тогда уже конец всем мыслимым путям“.

В возмущении Алексея Т. („Всякий чиновник-недолитератор будет мне указывать, о чем надо писать, а о чем не надо!“) изымается часть слова — „чиновник“.

А в воображаемом интервью с Воронцовым от диалога:

— Потому что всякий раз впереди война, вселенское злодейство, вселенские глупости, и через все это мне неминуемо предстоит пройти.

— Неминуемо? Всякий раз?

— Да. Это обстоятельства капитальные, они составляют непременный фон каждой жизни.

остается только: „Потому что война. Это обстоятельства капитальные“. И далее убрано: „Три раза меня расстреляли, а однажды убили прямо на улице железными прутьями, минут десять убивали, было очень мучительно“. А вот в упоминание „Один раз сгнил в концлагере“ добавлено, что именно в ФАШИСТСКОМ концлагере.

Не остаются без внимания и непозволительные, с точки зрения цензуры, вольности в описаниях.

Алексей Т. и Варахасий в начале телефонного разговора обмениваются „обычными, не очень пристойными приветствиями“. НЕ ОЧЕНЬ ПРИСТОЙНЫМИ — убрано. „Я своих баб тоже в Ялту отправил“, — говорит Варахасий. БАБ — убирается.

В описании концерта зарубежной эстрады убирается, что „выступали немцы“ (почему — непонятно), хотя дальше вместо „Ах, это немецкое, неизбывное со времен Бисмарка, нагло-благонамеренное! Вертлявые девицы в панталонах и клетчатые пошляки, а за ними—мрачная харя под глубокой железной каской. Абахт! И выпученные солдатские зенки, как у кота, который гадит на соломенную сечку“ идет опять же о немцах: „Почему-то вспомнились слащавые фильмы с Марикой Рокк… Ах, это в старом прусском стиле неизбывное со времен Бисмарка! Вертлявые девицы в панталонах и клетчатые пошляки“.

Убирается отрывок о родинке, рассказанный Верой Самохиной:

„Например, что есть у вас очаровательная родинка на…“ И называет, простите, местечко на теле, которое и родному мужу не часто показываешь. Я обмерла, рот разинула, не знаю, то ли пощечину ему дать, то ли еще что, а он встал и ушел. Совсем ушел с вечеринки…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*