Александр Бушков - Крючок для пираньи
Все… Прихватив тряпкой ручку чайника, незнакомец понес его в палатку. Почувствовав себя свободнее, Мазур медленно переместил одну руку, поднес к глазам ночной бинокль, изучая свалку, образовавшуюся метрах в десяти от жилой палатки. Так, консервные банки, разноцветные обертки от всевозможных импортных яств, смятые сигаретные пачки. Ни единого сосуда из-под спиртного. Одни пластиковые баллоны — минералка либо газировка. Серьезные ребята, приходится признать. Дисциплину блюдут. Ну, еще там, на дне было ясно, что ребята они отнюдь не простые…
На стенке палатки можно было лицезреть форменный театр теней — Робинзоны беззаботно гоняли чаи. Мазур тем временем столь же неспешно и старательно пристраивал последнюю гранату. Конец. Можно сматываться. Теперь, стоит только запустить двигатель, стоит винту провернуться на полоборота, тросики натянутся, выдернут чеки — и винт будет покорежен настолько, что его придется менять. Вряд ли такую операцию можно проделать собственными силами на этом убогом островке, так что здешние жители превратятся в доподлинных Робинзонов…
Что дальше? Он давно уже прокачал в уме, как легко и быстро мог бы устроить здесь маленький Сталинград — шарахнуть в палатку последнюю гранату, залечь неподалеку и методично снимать все, что останется живого…
Нет, не получится. Во-первых, нет прямого приказа типа «класть всех». «Действовать по обстановке» — это все же другое. Любой военный человек в таких тонкостях разбирается четко. Во-вторых, разведка далеко не закончена. В-третьих же… Был в мозгу некий внутренний барьер. Он не мог без прямого приказа устраивать резню на с в о е й земле. Даже после того, как часов пять назад переведался с этими ребятишками на дне. И это не обостренный гуманизм, а скорее профессиональная усталость, поражающая как раз тех, кто привык убивать без угрызений совести. Нет прямого приказа…
Осторожнейше, словно странствуя по минному полю, он слез с кормы, сполз по выгнутой «юбке», по колено в воде направился к берегу. Целью была вторая палатка. Мазур все больше убеждался, что она выполняет функции склада. Успел рассмотреть, что вход старательно зашнурован сверху донизу и концы шнура завязаны.
Присел на корточки, так, чтобы краешком глаза наблюдать за «жильем». Осторожненько принялся расшнуровывать полог. Несмотря на привычку к манипуляциям и хитрее, пальцы в толстых резиновых перчатках, утомленные к тому же ювелирной возней с гранатами, слушались хуже, чем хотелось бы. Хуже всего, что входом «склад» развернут аккурат к «жилью». Если кому-то вдруг вздумается навестить каптерку…
Он расшнуровал ровно настолько, чтобы пролезть внутрь ползком. Придерживая автомат, просунулся внутрь, медленно, чтобы не вмазаться лбом во что-нибудь эдакое, габаритное и твердое. Внутри было темно — в полном соответствии с присказкой про негра и его экстерьер.
Вытянув ладонь, Мазур огладил первый предмет, на который наткнулся. Потом осторожно опустил туда руку. Все манипуляции приходилось проделывать в кромешной тьме. К тому же перчатки не снимешь…
Старательно проанализировал то, что ощупывал. Больше всего шансов на то, что это картонный ящик, наполовину пустой. И лежат в нем консервные банки — увы, нужно быть вовсе уж законченным суперменом, чтобы в таких условиях определить их содержимое, — ночной бинокль в такой ситуации бесполезен, в него не рассмотреть то, что под самим носом. Оглядеться в палатке худо-бедно можно, но это потом…
Консервы, ясно. Ящик у самого входа, его уже наполовину опустошили, вот вам и весь ребус…
Поднес к глазам бинокль, выкрутил рубчатое колесико до отказа, но все равно окружающее виделось размытым. Ладно, можно хотя бы сориентироваться — ближе ко входу аккуратные штабеля таких же ящиков, запасы провизии. Эти округлые предметы — скорее всего, баллоны для плитки. А это уже интереснее…
Запомнив окружающее, он опустил бинокль, ощупью пробрался к задней стенке палатки, к заинтересовавшим его предметам. Баллоны. Большие, округлые. Для акваланга велики, тут двух мнений быть не может. Да и вентиль другой. Дюжина… пятнадцать… двадцать шесть, целый штабель, все в аккуратных пластмассовых оплетках-упаковках. Нет, ну что это за хреновина за такая? Никакой маркировки рассмотреть не удастся — если она тут вообще есть. Так, посмотрим ящики…
Ощупав первый, он убедился, что может приподнять крышку. И приподнял, принялся ощупывать. А ведь это автоматы без магазинов, господа мои… Коротенькие, со сложенными откидными прикладами… что характерно — такие же «Каштаны», как висящий у Мазура на плече. И тоже — с глушителями. Ребятки, вне всякого сомнения, приготовились и к войне на суше. Вот только с кем им на этом островке воевать? Бессмысленнейшая затея… Тогда — где? И с кем?
Вот это уже баллоны к аквалангу. А это больше всего похоже на ящик с патронами — положительно, Робинзоны намерены воевать, никто не потащит автоматы с патронами на уединенный крохотный островок из одной лишь страсти к оружию….
А это? Сюрприз на сюрпризе… Извлекши один предмет, Мазур исследовал его с вынужденным упорством слепого нищего, пытающегося понять, хорошую денежку ему подали или подшутили, сунув какую-нибудь круглую дрянь…
Противогаз. Точно, противогаз. Робинзоны продолжают поражать загадками. Автоматы еще можно как-то объяснить, но вот зачем на этом островке противогазы в приличном количестве? Бред…
Он замер, повернул голову.
Шаги, столь же уверенные и целеустремленные, как давеча, приближались. Кто-то решил навестить склад. Принесла нелегкая, не повезло вам, ребятки, а могли бы и в живых остаться. Ну, может, еще и останетесь…
Присел на корточки за ближайшим ящиком, бесшумно снял с предохранителя свой «Каштан». Навел на вход.
Яркий луч фонаря вспыхнул неожиданно. Задержался на входе в палатку, высветив болтающиеся концы шнура.
— Сволочь Сема, — услышал Мазур. — Говорил же — завязывай… Ладно, фонарик подержи, я расшнурую…
— Погоди-ка!
У Мазура заныло в желудке от нехорошего предчувствия.
— А что?
— Сема ведь при мне завязывал. На совесть завязывал.
— Да брось ты…
— Стоп! Стой, кому говорю!
Молчание. Определенно, второй, человек, как быстро удалось определить, мозговитый и недоверчивый, подавал сейчас спутнику какие-то знаки — очень уж тяжелое молчание, многозначительное… И фонарик погас. Неспроста…
Стук быстрых шагов — кинулись прочь! Уже не таясь, Мазур еще проворнее бросился наружу. Головой вперед нырнул в дыру, упал на камни, успел подумать, что может распороть гидрокостюм. Ну и плевать, не суть важно. Убегают, гады! Чешут к палатке!
Позиция была неудобная, но не его такими позициями смущать… Автомат привычно дернулся в руках, бегущие враз остановились, словно их подсекла натянутая на уровне колен проволока, с шумом упали. Шум показался грохотом взрывов.
Мазур выскочил наружу, временно плюнув на полную бесшумность, но все же привычно двигаясь как можно тише. Полог жилой палатки дернулся — кто-то спрятал голову, втянул моментально.
И тут же крик:
— Тревога!
Мазур отскочил за палатку, держа автомат дулом вверх. В конце концов, не он первый начал, разведка, как частенько бывает, плавно перелилась в огневой контакт…
Снизу, от самой земли, наугад выстрелили — и еще раз, и еще. Кто-то, выползши из палатки, сгоряча палил в ночную темень.
Новый вопль, такой дикий, что даже Мазура проняло:
— Не стрелять! Не стреля-ать!
Странно, механически отметил Мазур, задом-задом, на полусогнутых, отступая к воде так, чтобы меж ним и «жильем» был «склад». Странно. Орет, словно его кастрируют… Впрочем, не так уж и странно. Если пуля пробьет баллоны для акваланга… да нет, там же не чистый кислород… Что же он так паникует? Может, у них и гранаты на складе? С ввинченными взрывателями? Ерунда какая…
— Не стрелять!
Или это т е баллоны? В которых непонятно что? Мазур, все еще пятясь, послал короткую очередь в сторону дико оравшего, именно «в сторону», не собираясь попадать. Так, припугнуть, чтобы не высовывался…
— Не стрелять! Вперед!
Мазур по собственному опыту знал, как трудно выполнять такую команду — не стреляя, переть на вооруженного, активно работающего своим стволом противника. Чисто психологически тяжело, даже для битого волка… И потому он, веером пустив над головами длинную очередь, отступал медленнее, чем мог бы. Однако и не мешкал.
Бултыхнулся в воду, нарочно проделав это с таким шумом, словно нырял впервые в жизни. И, резко развернувшись влево, рванул под водой уже в спринтерском темпе, так, словно за ним гналась маявшаяся белой горячкой белая акула, и в нормальном состоянии своем не питавшая любви к человечеству.
Вылезши на берег за скалой — уже бесшумно — в темпе надел акваланг, но в воду входить не торопился. И правильно сделал — вскоре на той стороне глухо ухнул взрыв. Так рвется брошенная в воду граната. Ребята действовали, в общем, грамотно, глушили его, как рыбку, видимо, с маху сообразив, что такой визит мог нанести только подводный пловец. Еще взрыв. И еще. Заполошный треск автоматной очереди — кто-то решил подмогнуть, и, между прочим, напрасно, пуля из обычного оружия в воде почти сразу теряет скорость и пробивную силу…
