Федор Раззаков - Марина Влади и Высоцкий. Француженка и бард
Речь в ней шла все о том же — о загоне инакомыслящих «волков» жестокими стрелками, олицетворявшими собой высшую власть. То, что охота эта велась с вертолетов, было метафорой — намеком на то, что охотой руководят те, кто наверху. О своей незавидной судьбе Высоцкий в песне отзывается следующими словами:
…Я мечусь на глазах полупьяных стрелков
И скликаю заблудшие души волков.
Те, кто жив, затаились на том берегу.
Что могу я один? Ничего не могу!..
А 9 декабря Высоцкий едва не сорвал «Гамлета» в Марселе. Причем виноват был в этом инциденте Любимов. Это он во время приема в некоем издательстве начал отчитывать Высоцкого. На что тот резонно огрызнулся: дескать, в вашем успехе есть и моя немалая доля — совершенно справедливое замечание. Любимов в ответ возмутился, на что Высоцкий отреагировал еще более нервно: прихватив с собой Ивана Бортника, покинул тусовку и отправился догуливать в другое место. И это за пару часов до начала спектакля!
И вот теперь представьте себе картину: полный зал зрителей, вся труппа в сборе, а Гамлета нет. Кто-то прибежал к Любимову и доложил ему, что Высоцкий послал всех на три буквы и уехал гулять в какой-то ресторан. Шефу «Таганки» едва не стало дурно, поскольку он живо себе представил, что его ждет по возвращении в Москву. Высоцкому-то что — как с гуся вода, с его-то «крышей», а он после недавнего «наезда» в «Правде», да и скандалов вокруг нынешних гастролей (конфликт из-за «Десяти дней…», а также интервью Любимова «Юманите», где он вступил в полемику с «Литературной газетой», заявив, что она лжет, когда пишет, будто он осудил фестиваль искусств «Биеннале» в Венеции, который в том году взял своим девизом слоган «Все на поддержку советских диссидентов!») ни на какие поблажки рассчитывать уже не мог. Поэтому действовать надо было немедленно и решительно. Взяв с собой художника Давида Боровского и режиссера Марсельского театра Пьера главреж «Таганки» отправился на поиски загулявшей звезды.
Поиски длились недолго. По счастливой случайности, Высоцкого в компании Бортника удалось обнаружить в ближайшем же ресторане. Но актеры, увидев Любимова, даже не подумали поспешить ему навстречу. Вместо этого они выскочили из ресторана, тормознули такси и бросились прочь. Далее послушаем рассказ И. Бортника:
«Мы поехали в порт. Там продолжили, разумеется. Вовка стал приставать к неграм, которые там в какие-то фишки играли. Он начал подсказывать: «Не туда ходишь, падла!». Хватал их за руки. Я понял, что это уже чревато, и оттащил его. Мы выходим на площадь перед портом. Она абсолютно пустынна. И вдруг останавливается машина и из нее вылезает шеф — Юрий Любимов. Как он нас нашел? Ведь не знали Марселя ни он, ни мы. Но вот интуиция (видимо, верное направление Любимову указал режиссер Марсельского театра. — Ф. Р.)… Нас привели, развели по номерам… Слава Богу, все обошлось, и Володя замечательно отыграл спектакль…».
10 декабря Театр на Таганке вернулся на родину, а Высоцкий еще на некоторое время остался в Париже — у него там были назначены его вторые по счету публичные концерты, должные состоятся 15–17 декабря; первое такое выступление, как мы помним, случилось там же 11 сентября. И как раз в день первого концерта в Париже погибает Александр Галич — тот самый бард, который был выдворен советскими властями из страны летом 1974 года, чтобы не мешать Высоцкому в одиночку царить на поприще остросоциальной бардовской песни. Очутившись же на Западе, Галич какое-то время работал на радиостанции «Свободная Европа» в ФРГ, а затем в начале 77-го его хозяева из ЦРУ перебросили его в Париж, где он возглавил новый корпункт «Свободной Европы» — его культурный отдел. Но проработать там он смог недолго.
Обратим внимание, что в тот момент, когда полиция уже вовсю действовала в квартире Галича, Высоцкий давал концерт. И в самом его конце к нему из зала пришла записка, в которой сообщалось, что несколько часов назад скончался Галич. Видимо, человек, который ее написал, надеялся, что Высоцкий каким-то образом выскажет свое соболезнование по адресу покойного. Но наш герой ни словом об этом не обмолвился и спрятал записку.
Уже в наши дни весьма любопытное интервью для издания «Бульвар Гордона» дала дочь Галича — Алена Архангельская. Приведу из него небольшой отрывок, где речь идет о смерти Галича:
«Трагедия случилась сразу после того, как в Париже прошли гастроли Театра на Таганке. Я всегда знала, что из всей труппы с отцом общался один-единственный человек — артист Дмитрий Межевич. Он увидел Галича на спектакле «10 дней, которые потрясли мир» и решился подойти, хотя и очень боялся. Папа, уже постаревший, с палочкой, не ожидал этого и расчувствовался: «Милый мой!..». Они обнялись, но поговорили очень мало, потому что Ангелина Николаевна заволновалась, как бы кто из стукачей их не увидел.
И вдруг выясняется, что Высоцкий — он после возвращения театра в Москву остался, чтобы дать во Франции несколько концертов; мне говорили, что русская община приняла его песни весьма прохладно и окрестила «Галичем для бедных» — тоже встречался с моим отцом, более того — приходил к нему на улицу Маниль. Откуда я это узнала? Во время одного из вечеров в Центральном доме литераторов в 2003 году мне прислали записку: «Если вы хотите знать о причинах смерти вашего отца, позвоните мне». И номер телефона. Я воспользовалась предложением. А через день ко мне пришел человек, который, по его словам, в конце 70-х работал в одной из «заинтересованных организаций».
Он рассказал, что в то время Политбюро разделилось на два лагеря. «Ястребы» настаивали, что Александра Галича и Виктора Некрасова надо просто «убрать». «Голуби» же предлагали их вернуть в СССР, как в свое время поступили с Александром Куприным и Алексеем Толстым: мол, предложим им большие деньги, дадим хорошие квартиры, но при условии покаяния…
Выиграла вторая группировка, и во Францию в «творческую командировку», то есть с заданием уговорить Галича и Некрасова вернуться, поехал журналист-известинец Леонид Колосов; на самом деле он был сотрудником КГБ. Кстати, позднее эту информацию подтвердил и сам Колосов. В документальном фильме «Смерть изгнанника» он рассказал, как вышел из поезда на Западном вокзале Парижа и услышал: «Ты опоздал, Галича уже нет, а с одним Некрасовым дела иметь не стоит». После чего разведчик не нашел ничего лучшего, как встретиться с вдовой Ангелиной Николаевной и признаться ей в любви к песням Галича.
Итак, мой загадочный доброжелатель утверждал, что Высоцкий приходил к папе домой в день его смерти, пробыл у него совсем недолго. А когда дверь открылась, выпуская его, в квартиру вошли двое…».
Отыграв концерты, Высоцкий сорвался в «пике». Может, чтобы заглушить в себе мысли о смерти Галича? Именно тогда и произошел тот знаменитый скандал «с черным пистолетом», когда они с Шемякиным устроили дебош в ресторане «Распутин», причем Шемякин устроил пальбу из пистолета в потолок. Потом наш герой опишет этот загул в песне «Французские бесы».
В Москву Высоцкий вернулся вместе с Влади, чтобы здесь вместе справить Новый год, как в старые добрые времена. Впрочем, наступившие времена в их отношениях уже нельзя было назвать по-настоящему добрыми — отчуждение между супругами наступило давно. Читаем в дневнике у Юрия Нагибина: «29 декабря 1977 года… Накануне Марина Влади проповедовала у нас на кухне превосходство женского онанизма над всеми остальными видами наслаждений. В разгар ее разглагольствований пришел Высоцкий, дал по роже и увел…».
Между тем наверняка недавний скандальный загул Высоцкого в Париже стал достоянием советских верхов. Оперативная информация о нем должна была дойти туда как по дипломатическим каналам, так и чекистским. Ведь Высоцкий, оформляя себе визу, должен был подписывать специальный документ, где значилось: «Обязуюсь соблюдать правила поведения советского человека за границей». Ничего себе соблюдение: сразу после гастролей советского театра во Франции его ведущий актер участвует в пьяном дебоше со стрельбой (!) в одном из ресторанов французской столицы! Короче, эта «аморалка» тянула как минимум на то, чтобы лишить Высоцкого права выезда за границу хотя бы временно, а максимум — вообще сделать его невыездным. И что же, лишили? Как пел сам Высоцкий в своей песне, написанной по следам этого дебоша (а может быть, и не только дебоша):
Я где-то точно — наследил, —
Последствия предвижу…
Но последствий не было. Почему? Видимо, понимая, что этот срыв мог быть связан с непростым психологическим состоянием Высоцкого, связанным с его международной деятельностью, Москва закрыла на это глаза. И даже более того: отдохнув в столице две недели, он 12 января 1978 года снова вылетел в Париж. Символично, что именно в эти дни в Москве в прокат вышел фильм «Вооружен и очень опасен», где звучали песни на стихи Высоцкого. В одноименной песне звучали такие строчки:
