Владимир Филиппов - Русь против европейского ига. От Александра Невского до Ивана Грозного
Псков – щит земли Русской. Фото А. Карева
А паны литовские и жемайтские взяли себе великим князем Тройдена, и правил великий князь Тройден. И князь великий Довмонт, придя из Пскова, взял город Полоцк, и начал княжить во Пскове и в Полоцке, и очень жаль ему было того, что брат его младший Тройден стал княжить в Литве; и начал думать о том, как бы его умертвить. А в то время, когда Тройден правил в Литве, умерли оба его брата, князь Гольшис и князь Гедрис. А из-за вышеописанной неприязни князь великий Довмонт направил шестерых мужей, чтобы они убили брата его Тройдена; и когда он беспечно шел из бани, и те шесть мужей предательски убили его. А сам Довмонт, собрав войско свое псковское и полоцкое, пошел в Литву, намереваясь стать князем литовским и жемайтским. И помянутый монах Лавр, называемый по-литовски Рымонт, а по-русски Василий, жалея о смерти отца своего великого князя Тройдена, оставил монашеский чин, пришел к панам и, собрав все силы литовские, пошел против Довмонта, желая отомстить за кровь своего отца. И ополчился со своими силами, и встретились с Довмонтом под Озером, и сошлись они со своими полками с обеих сторон, и был между ними бой и сеча немалая, с утра и до вечера, и помог бог Лавру, и он все войско дяди своего Довмонта разгромил и самого убил, и город Полоцк взял, и возвратился в столицу отца своего в Кернов».
Как видим, автор смешал здесь в кучу все: и Псков и Полоцк, и конфликт из-за жены (правда, в зеркальном отображении), и убийство в бане, и даже сына-монаха убитого великого князя литовского. А напоследок укокошил Довмонта. Нестыковок масса, причем видны они невооруженным глазом. Но что интересно, эту басню и примерно теми же словами повторяют как «Летопись Археологического общества», так и «Хроника Польская, Литовская, Жмудская и всей Руси».
Для начала разберемся с князем Войшелком и неким монахом княжеского происхождения Лавром, «называемым по-литовски Рымонт, а по-русски Василий». Скажем сразу – Лавр – это миф и не более того, простое повторение сюжета о князе Войшелке. Дело в том, что тот самый монастырь, который основал сын Миндовга «на реке Неман, между Литвой и Новогрудком», назывался Свято-Елисеевский Лавришевский монастырь, а сам Войшелк носил в иночестве имя Лавриш или Лаврин.
Складывается такое впечатление, что автор «Хроники» знал лишь в общих чертах саму канву событий, связанных со смертью Миндовга, и не более того. А имена героям давал по своему разумению. Да, Довмонт Полоцк захватывал, но как только город разграбил, так сразу же из него и ушел. Он не мог княжить одновременно в Полоцке и Пскове, в Полоцке и без него хватало претендентов на трон. Да, псковский князь не раз воевал с Литвой, но на великокняжеский трон не замахивался, поскольку вряд ли располагал поддержкой внутри страны. Силы самого Довмонта были очень невелики, чтобы ввязываться в подобное предприятие, правда, он мог попытаться подбить на эту авантюру жителей Пскова. Но псковичам не было никакого резона ввязываться в литовские междоусобицы и кровь свою лить, у них ведь еще один сосед был под боком – немец. Поэтому возникает соблазн предположить, что это был не тот человек, который убил Миндовга. Тем более, что Довмонт Псковский не был убит в битве с литовцами, а умер своей смертью. Версию о тезке подтверждают и сообщения русских летописей. Вот что сказано в Лаврентьевской летописи: «В лето 6793. Того же лета воевали Литва Тферьского владыкы волость Олешню; и совкупишеся Тферичи, Москвичи, Волочане, Новоторжьци, Зубчане, Ржевичи, и шедше биша Литву на лесе, в канун Спасову дни; и поможе Бог хрестьяном, великого князя их Домонта убиша, а иных изимаша, а овых избиша, полон весь отъяша, а инии розбежашася».
Обратим внимание на такой момент – здесь Довмонт назван великим князем литовским, а им он никогда не был. Смотрим Воскресенскую летопись: «В лето 6793. Того же лета воеваша Литва Олешну и прочие волости владыки Тверского; и свокупишася на них Тверичи, Москвичи, Волочане, Новоторжци, Дмитровци, Зубчане, Ржевичи и угониша их на лесе, канун Спасову дни, и биша их, а князя их Доманта яша, а Литву многу изнимаша, а иных избиша, а друзии убежаша».
В принципе, все то же самое, разве что Довмонт не великий князь и не убит, а взят в плен. Хотя, по большому счету, одно другому никогда не мешало, могли и прирезать литовского правителя, как большого друга Руси. Для большей надежности приведем свидетельство Пискаревского летописца: «Того же лета воеваша литва Олешну и прочий волости владыки тверскаго. И совокупишася на них тверичи, москвичи, волочане, новоторжцы, дмитровцы, зубчане, ржевичы, и гониша их в лесе, и биша. А князя Доманта яша, и литву многу избиша, а ини убежавше, и полон отьяша, возвратишася восвояся».
В. Н. Татищев относит это событие к 6794 (1286) году, но смысл от этого не меняется: «Совокупились же тверичи, и москвичи, и волочане, и новоторжцы, и дмитровцы, зубчане и ржевичи, и гнались за ними, побили и полон отняли, и князя их Довмонта взяли».
О том же и Н. М. Карамзин: «Набеги Литовцев продолжались, особенно на области Тверскую и Новогородскую. Не только жители Волока, Торжка, Зубцова, Ржева, Твери, но и Москвитяне с Дмитровцами долженствовали вооружиться (в 1285 году) и, соединенными силами поразив толпы сих хищников, убили их Князя, именем Домонта». И подобных свидетельств можно привести еще много, но суть их будет такой же. Казалось бы, что все, наконец, встало на свои места и можно говорить о том, что пока один Довмонт защищал Псков, его земляк и тезка промышлял на Руси, но…
Холмогорская летопись опять переворачивает все с ног на голову: «В лето 6791. Того же лета псковичи воеваша тверскую власть Олешню, и совокупишася на них тверичи и москвичи, и волочане, и дмитровцы, ноугородцы и ржевичи, и угониша их, избиша, а князя Доманта яша, зять бе князю Дмитрею Александровичю». Вот здесь действительно есть над чем призадуматься, ибо Довмонт Псковский действительно был женат на дочери князя Дмитрия, внучке Александра Невского. Приведем свою версию появления подобной записи. Скорее всего, летописец мог и не подозревать о существовании другого Довмонта, для него человеком с таким именем мог быть только Псковский князь и никто другой. Поэтому, делая запись о набеге на Тверскую землю, и столкнувшись со знакомым именем, он в меру своих знаний и расписал произошедшие события. Постарался донести до читателя взгляд на мир со своей колокольни. Могло быть и так, хотя отметим еще раз, что это только наша версия и не более того.
Но довольно разгадывать литовские загадки, обратимся к ратным подвигам Псковского князя.
Большинство русских летописей отмечают факт прибытия беженцев из Литвы во Псков, в одних источниках имя Довмонта упоминается, в других нет, но сам факт того, что именно он привел этих людей, сомнений не вызывает. Примечательно, что появление литовцев во Пскове едва не спровоцировало конфликт с Новгородом. «В лето 6773 (1265). Тогда вбегоша въ Пльсковъ съ 300 Литвы с женами и с детми, и крести я князь Святьславъ с попы пльсковьскыми и съ пльсковичи; а новгородци хотеша ихъ исещи, но не выда ихъ князь Ярославъ и не избьени быша» (Новгородская I летопись старшего извода). Рогожский летописец дополняет эту информацию, говоря, что князь явился во Псков с семью десятками друзей. Точнее, со своей дружиной. Ведь деваться ему было просто некуда. Войшелк открыл сезон охоты на убийцу отца и тех, кого подозревал в подготовке мятежа. Довмонту с Войшелком было не справиться, тем более один на один. Ему как никогда нужно было хорошее укрытие.
Что же касается новгородцев и их праведного возмущения, то здесь все вполне понятно. Сейчас мы это разъясним. Если вы помните, то совсем недавно Миндовг не только крестился, но и стал другом и союзником Александра Ярославича Невского. Пусть русский князь, заключивший договор, умер, но Миндовг по-прежнему считался союзником русских и свои обязательства не нарушал. И тут язычник князь Довмонт, который для новгородцев никто и звать его никак, в порыве мести убивает христианского короля и друга новгородцев Миндовга. После этого он бежит в соседний Псков, где его принимают с почетом. Что это значит? А означает это лишь одно, новую войну. Войшелк, сын Миндовга, и так склонен к союзу с крестоносцами, а тут еще русские сами подают повод для конфликта, укрывая заговорщика и убийцу. При этом псковичи даже не попытались посоветоваться со своим старшим братом Новгородом. Такая их самостоятельность могла выйти всей Руси боком. Что, кстати, и случилось. В декабре 1264 года Литва вышла из антиорденского союза, заключив мирный договор уже с немцами. Это от имени Войшелка сделал все тот же Гердень. Теперь союз можно было вновь назвать антирусским.
