Павел Раста - Рубикон
Но вопрос-то в другом: была ли эта модификация действительно «улучшенной»? А вот это уже вопрос крайне спорный. Главным образом потому, что результат уже известен и он — штука упрямая. Ведь именно советский человек, тот самый «строитель» и «боец», которого они так нахваливают, позорнейшим образом проиграл всё, что мог и не мог. Такого сокрушительного и постыдного поражения просто не знала мировая история. Не было этому аналогов за весь период существования человечества. Оно просто уникально в своём непотребстве. Вдумайтесь: тот самый советский человек, что построил великую страну и выиграл великую войну, позорно спасовал и теперь постыдно дрожит перед кучкой дикарей, которым меньше века назад он сам помог спуститься с дерева и отломать хвост. Тот самый советский человек, который начинал с культа физической культуры, сейчас отвратительно спивается и скалывается. Причём, делать он это начал ещё до того, как превратился в «россиянина». И он же, советский человек, самоотверженно бившийся за свободу всего мира от угнетения, теперь жалко и ничтожно позволяет вытирать о себя ноги собственным упырям.
Как он мог так деградировать? А вот, представьте себе, ухитрился. Но только ничего в этом мире не происходит на пустом месте. И если такое случилось, значит, дефекты были заложены ещё на стадии проектирования. Ну, и, разумеется, в процессе строительства они обрели плоть и привели к тому самому краху, который похоронил под собой и страну, и самого советского человека.
Так каковы же эти недостатки? Их три. И каждый их них мы рассмотрим в отдельности.
«… Воевали нам колонии
Ермаки, Цари, Ермоловы.
В Адыгее и в Полонии
Нерусям рубили головы.
Завелись луга не куцые
У великой русской нации.
Но случилась революция.
И пришла ассимиляция.
Побраталась Русь с ордынцами,
Получилась ЭсЭсЭрия.
Я люблю тебя, Империя.
Я люблю тебя, Империя…» (с)
Как уже говорилось ранее, строительством советского человека занималась Красная Империя. Та самая, которая, помимо всего прочего, возводила новый исторический проект
— коммунизм. К нему сейчас много претензий и это при том, что многие ценности, исповедовавшиеся красными, в равной степени разделяются и многими нынешними белыми: социальная справедливость, равенство, борьба с угнетением, бесклассовое общество, раскрытие творческих способностей человека. Но всё это в глазах многих перечёркивается одной его весьма весомой чертой: интернационализмом. На который, в силу целого рада причин, у многих, включая меня, уже даже не аллергия, а устойчивая реакция ярости. Это не удивительно: на его практическую реализацию мы более чем насмотрелись. После того, как советский человек 100 лет назад принял эту, вроде бы, светлую идею всей душой, ему в эту душу смачно плюнули. В результате нас от данного слова трясёт. Что ж, нормальная реакция нормальных людей, надо сказать. Самое интересное, что к догматам коммунизма интернационализм даже не относится. Да, коллеги, это так. Догматом является не он, а классовая борьба. И классики марксизма (включая основателей Красной Империи) полагали, что классовая борьба является первичной и абсолютно самодостаточной и что на историческом поле только она является движущей силой, а всё остальное не имеет значения. Ну, а коли так, то и разница между этносами несущественна, а все культурные, исторические и цивилизационные различия — сущая ерунда, которая должна быть искоренена железной рукой. Интернационализм же является всего лишь логическим выводом из подобной постановки вопроса. Справедливости ради следует сказать, что сейчас, когда классический классовый подход доказал свою несостоятельность и стало очевидно, что классовая борьба (которая, несомненно, имеет место) не существует в отрыве от этнического начала (накладывающего свой глубокий и, во многом, решающий отпечаток), многие левые начали отходить от интернационализма форсированными темпами. Но то сейчас. А вот век назад об этом никто даже и не задумывался. Что и привело к появлению на свет первого родового дефекта советского человека, имя которому:
ДЕЭТНИЗАЦИЯ.Процесс этот был сложный и неоднозначный. Более или менее чётко его основной принцип был сформулирован даже не в России. Его изложил Иосип Броз Тито, когда высказал свой знаменитый тезис: «Слабая Сербия — сильная Югославия» (с). Чем это всё закончилось, все мы отлично знаем: не осталось ни сильной Югославии, ни слабой — вообще никакой. В Советском Союзе происходил очень похожий процесс. Причём даже нельзя сказать, что делалось всё это из каких-то особо злокозненных побуждений. Нет!
Наоборот, всё делалось как бы во благо. И делалось именно в рамках строительства советского человека. Причём, касалось это именно русских. Все остальные народы, напротив, усиленно этнизировались. Тем же украинствующие представители малороссов впервые получили мало-мальски организованный «украинский язык» именно при Союзе. Именно тогда был составлен свод его правил, правописание и всё прочее, без чего было бы просто невозможно заявленное «делопроизводство на национальном языке». О таких персонажах, как чеченцы, я вообще молчу. А вот русских всё это как-то обходило стороной. Опять же, отнюдь не из-за чьего-то злого умысла. Просто замыслы были в другом. И они были, поистине, сверхамбициозны: создание советского народа — новой исторической общности. И именно русские предполагались в качестве её базы. Да и что значит «предполагались»? Советский человек и был именно что модификацией русского.
Отношение к русскому народу, как таковому, на протяжении советского периода менялось несколько раз. Национальная политика при Ленине, Сталине, Хрущёве и Брежневе была настолько разной, что её можно было бы назвать разными национальными политиками. Достаточно сказать, что даже сама идеологема про «новую историческую общность» появилась только во второй половине 70-х годов, а до этого её просто не было. Но можно было бы понять, если бы советский народ замышлялся чем-то вроде «политической нации» (аналога американцев или нынешних французов). Так ведь нет, по тем замыслом он имел все признаки нации этнической. И совершенно понятно, почему Лев Николаевич Гумилёв, сказавший, что этносы не создаются постановлением Политбюро, был в те годы, мягко говоря, не в чести. Но почему же было так? Ради чего русский народ деэтнизировался, а все остальные народы, народцы и народишки «право имели»? Смысл в это вкладывался очень глубокий и замыслы были огромны. Мне он представляется, как замена традиционной этнической составляющей на коммунистическую: новую и, как им думалось, абсолютно прекрасную, а так же идеальную во всех отношениях. Красные ведь были большими романтиками. Как же иначе? Ведь те, которые не романтики, ни на что большое и, тем более, великое от природы не способны. Им думалось, что если поощрять этнизацию русских, то это разрушит государство. Нельзя сказать, что они её даже запрещали или тормозили, этнизацию эту. Ничего такого не было и в помине. Её просто не поощряли. И никак не поддерживали. Одновременно поддерживая национальную самость других. Разумеется, в рамках общего государства и общей господствующей идеологии. С этим было строго: уж в чём, в чём, а в глупости архитекторов красного исторического проекта обвинить нельзя. Но, всё же, они ошиблись. И это была страшная ошибка.
К чему она привела? Давайте рассмотрим на примере. Представьте себе две конструкции. Сперва планетарную систему, где вокруг огромного и мощного Солнца вращаются маленькие планеты. Они идут по своим орбитам и Солнце не приносит им никакого вреда. А теперь представьте себе ту же систему, где вместо солнца аморфное облако космического газа, где нет никаких сильных точек притяжения, а есть только отдельные довольно немощные мелкие инфильтраты плазмы. Теперь вопрос: какая из двух конструкций прочнее? Думаю, ответ очевиден. Так вот архитекторы Красной Империи год за годом медленно и постепенно разжижали русское ядро. Отнюдь не по злобе, а потому, что считали это правильным. Примерно так, как считают сейчас в нынешней толерантной Европе: а чтоб никто, не дай Бог, не обиделся. В то время как все остальные этносы Союза изо всех сил накапливали национальную гордость, советские русские этого не делали. И в итоге советский человек стал никем. Самым натуральным нулём без палочки с невнятной самоидентификацией, без традиций и даже без памяти предков. Гордость за которых в позднесоветской идеологии была ограничена только Великой Отечественной Войной, а так же гражданской войной, которая уже тогда простым народом воспринималась крайне неоднозначно, что бы там не вещала официальная пропаганда. Вся остальная тысячелетняя история поминалась как бы невзначай, с неким налётом стеснения. Поминалась без ненависти, но и без любви. Поминалась так, что те, кто о ней слышал, улавливал некую неловкость. Дескать, было, ну, что поделаешь, простите нас за это, люди добрые, мы ж только после 1917 года и жить-то начали. И это касалось исключительно и только русской истории. Не потому, что власть была русофобской. Отнюдь. Это сейчас она русофобская, а тогда подобными категориями не мыслили вообще. Вопросы тогда ставились принципиально иначе. Просто история русского народа и история Русского Государства неотделимы друг от друга. И принижая историю Империи Романовых невозможно попутно не принизить историю русской нации. Была нарушена историческая целостность. Что неизбежно сказалось и на этническом самосознании.
