Гибель парома «Эстония». Трагедия балтийского «Титаника» - Рабе Ютта
К сожалению, капитан Мойк в решающие минуты находился вне гостиничного номера и поэтому не мог сам слышать разговора Улофа Хобро и не мог видеть эти телевизионные кадры, однако в правдивости своих коллег он не сомневается. Улоф Хобро по поводу этого сообщения хранит молчание и избегает всяких интервью.
Мойк сразу же обратился к своему знакомому, выходцу из Эстонии, работающему на верфи в Турку. Тот подтвердил ему, что Пихт спасся, потому что ему об этом только что сообщила жена и, кроме того, рассказала в подробностях, что Пихт уехал из больницы на автомашине в Хельсинки, где его должны были допрашивать. Этот человек впоследствии отрицал, что такой разговор имел место.
О Пихте мог кое-что сообщить и Рольф Сёрман, которого также сразу же после катастрофы доставили в центральную больницу в Турку. Поскольку, однако, кроме переохлаждения у него не обнаружили никаких повреждений, его быстро оставили в покое. Через пару минут пребывания в палате он захотел покурить. Однако прежде надо было еще каким-то образом раздобыть сигареты: курение в этой больнице было запрещено. Сёрман направился к окну. Когда он стоял там, какая-то озабоченная сестра милосердия заговорила с ним, подумав, что имеет дело с человеком, находящимся в состоянии депрессии.
После того как он объяснил ей, что просто глубоко погружен в воспоминания о катастрофе и ее возможных причинах, сестра подсказала, что ему лучше было бы пройти ко второму капитану и расспросить его о действительных причинах катастрофы. Она даже показала ему, как пройти в палату, где лежит Пихт, указав ему на застекленную дверь, за которой находилась отдельная палата. К сожалению, Рольф Сёрман так почему-то и не зашел к Пихту.
К этому времени в больницу прибыл премьер-министр Эстонии Март Лаар. Вскоре после окончания его посещения один из сотрудников Лаара рассказал корреспонденту агентства новостей Baltic News Service, что Лаар уже переговорил с Пихтом и что его мнение о возможном террористическом характере событий на борту «Эстонии» принимается очень серьезно. В 15.45 агентство BNS сообщило, что Пихт спасен и что он уже дал показания.
Точно так же и в Швеции было подтверждено, что Пихт жив. В новостных сообщениях от 29.09.1994 года одновременно с демонстрацией на экране фотографии руководителя службы безопасности шведской национальной морской администрации Бенгта-Эрика Стен-марка утверждалось, что Пихт жив и что он дал первые показания.
В дополнение к этому агентство Рейтер дало свое сообщение от 30.09.94 года, которое не было опровергнуто. Между тем сведения о Пихте появились также и в Эстонии, поскольку Анди Мейстер несколькими днями позже сказал перед телекамерами: «Те, кто прячет Пихта, должны рассчитывать на серьезные показания».
Из переписки между шведским посольством в Таллине и шведским министерством иностранных дел, которая велась по этому поводу, также следует, что Пихт остался жив, однако вскоре эта переписка была засекречена [50].
Однако несколько позже Аво Пихт куда-то пропал. Его не оказалось ни среди спасенных, ни среди погибших. А те, кто будто бы видели его, заявляли, что это было ошибкой. Факт, который должен был бы стать предметом пристального внимания криминальной полиции, в действительности изучался кое-как и в конце концов был спрятан бюрократами в какой-то потайной шкаф. Шведская полиция не переставала утверждать, что она вступала в контакт с супругой Пихта для выяснения всех обстоятельств, связанных с его исчезновением. Сама же Сирья Пихт отрицает, что шведская полиция к ней обращалась. Точно так же не появлялись у нее и финны. Имел место лишь какой-то торопливый обыск в ее доме, проведенный эстонской полицией.
Когда я встретилась в Таллине с одним из свидетелей, видевших Пихта на экране телевизора, и он дал мне интервью, вскоре после этого в его офисе побывали неизвестные и устроили там погром. А в качестве явной угрозы и предупреждения вторгшиеся оставили вонзенный в стену топор.
Когда я пришла в свой гостиничный номер, то я заметила, что кто-то копался в моих вещах. А на следующее утро я сделала еще одно открытие: из моего фена вырвался язык пламени и его шнур оказался надрезанным. Если бы я не среагировала достаточно быстро и не отбросила в сторону испорченный прибор, то я, наверное, никогда бы больше не смогла писать, поскольку надрез на шнуре был сделан в месте, за которое обычно берутся рукой. А на моем мобильнике появилось SMS-сообщение. До этого я вообще не предполагала, что мой мобильник обладает такой функцией.
«Предупреждение. Также и ты», — ошеломленно читаю я. На дисплее высветился также и номер телефона автора послания. При этом я обнаруживаю, что номер неполон. В нем отсутствуют три последних цифры, но по началу номера было видно, что он принадлежит шведскому министерству обороны. Очень интересно!
Однажды я совершала поездку в Стокгольм для проведения своих дальнейших расследований. На пароме Mare Balticum за мной по пятам угрожающе следовали какие-то громилы. Они посоветовали мне немедленно прекратить мои изыскания, иначе, мол, я очень легко «могу сыграть за борт». И лишь благодаря мужеству, которое дает Бог человеку в таких щекотливых ситуациях, мне удалось дать достойный отпор этим людям и избежать неприятной ситуации.
Однако все эти факты сигнализируют о том, что я оказалась почти рядом с разгадкой. Я встретилась с Кайри Лейгер, женой Лембита Лейтера, старшего механика «Эстонии». 28.09.94 года ей позвонил родственник из Швеции, передавший радостную весть, что ее муж Лембит жив и находится в одной из больниц Стокгольма. Этот родственник много лет тому назад вместе с семьей эмигрировал в Швецию, однако родственная связь не прерывалась. И он был именно тем лицом, с которым Лейгер, находясь в Швеции, имел контакт. Однако этот родственник носит другую фамилию. Уже позже Кайри Лейгер рассказывала мне, что родственнику позвонил комиссар уголовной полиции Стокгольма, господин Стриндлунд, и что комиссар будто бы заявил: «Лембит Лейгер ранен и по этой причине не сможет в ближайшее время переговорить с близкими». На следующий день Кайри Лейгер сама разговаривала с упомянутым комиссаром Стриндлундом, который успокоил ее и даже сообщил, каким самолетом Лембит Лейгер должен возвратиться домой. Кайри Лейгер отправилась в аэропорт, но ее мужа Лембита на борту самолета не оказалось…
Когда я позднее побывала в офисе криминальной полиции Стокгольма и спросила об этом факте, главный следователь Пер-Олоф Палмгрен и комиссар Бо Виде ничего подобного припомнить не смогли. Они также не смогли найти объяснения тому факту, что комиссар Стриндлунд установил контакт с родственником Лембита Лейгера, носящим другую фамилию и номер телефона которого по этой причине не мог быть обнаружен в телефонном справочнике. Однако этот случай не показался им достаточно серьезным, чтобы служить основанием для расследования.
«Наверное, произошла какая-то ошибка». Такой была их реакция.
Год спустя дело «Эстонии» по предложению комиссии JAIC было закрыто. Вскоре вслед за этим дело закрывает и стокгольмская прокуратура. Среди бумаг имеется всего лишь один листок с именем Лембита Лейгера. На основе сохранившейся нумерации дела можно сделать заключение, что отсутствуют несколько страниц. Но и оставшийся листок дает ценную информацию.
Это данные об установлении личности Лембита Лейгера. На листке имеются рукописные записи с именами родственников и номера телефонов. Этот протокол подписан Стриндлундом и Бо Виде. У стокгольмской полиции оказалась короткая память, подумала я.
Еще более загадочным выглядит дело о близнецах Ханнике и Ханнели Вейде. Я посетила их родителей. Имена девушек с самого начала находились в списке спасенных. Сын Вейде, живущий в Лондоне, уже утром 28.09.1994 года позвонил в центр спасения Стокгольма. Там ему сообщили, что его сестры находятся в больнице Худдинг. Он сразу же позвонил и туда и узнал от старшей медсестры, что его сестры действительно находятся там, но пока он не сможет переговорить с ними, поскольку именно в это время ведутся протокольные записи показаний спасенных и т. д.
