Владимир Бушин - Честь и бесчестье нации
Но вернемся, наконец, к тому, с чего начали, — к вопросу о причине нашей уверенности в том, что батя вот-вот взбрыкнет. На меня лично, как на литератора, наибольшее впечатление тут произвели даже не жуткие цифры экономического спада, не омерзительные факты нового предательства, не явная растерянность властей перед Конгрессом народов СССР, а недавняя встреча президента с писателями-рыночниками. Как только увидел я, с какой проникновенной улыбкой жмет он руку пародисту-рыночнику Иванову, сразу подумал: "Быть беде!" Потом Ельцин спросил: "А где Окуджава?" Окуджавы не было. "А где Адамович?" Адамовича не было. Видимо, он хотел посадить их рядом с собой. "А где Карякин?" — это спросил уже я, оскорбленный за батю. Карякин был тут как тут. Слава Богу! Спас честь русской литературы.
Дальше произошло нечто совершенно ужасное. Ельцин посадил по правую руку от себя пародиста-рыночника Иванова, а по левую — критика-рыночника Оскоцкого, беглого марксиста, воспитанника Высшей партийной школы при ЦК КПСС. Боже мой, в каком окружении вождь великой державы! И конечно же, после того, как он увидел, что его приглашением прийти покалякать пренебрег даже такой любитель этого, как Адамович, а из тех, кто приперся, самый титанистый, самый интеллектуалистый — бывший пародист Иванов, он, батя, впал в неистовство, потерял над собой контроль и в таком состоянии решил учинить разгон Верховного Совета и Съезда народных депутатов.
Из писателей первым свирепо приветствовал попытку учинить разгон, естественно, Разгон, — девяностолетний ветеран пионерского движения.
Вслед за Львом Эммануиловичем выскочил, разумеется, Александр Исаевич. Тот самый, что три года поучает нас из своего заокеанского поместья, как нам обустроить Россию. Пребывая в Париже, он заявил, что советовал Ельцину разогнать Верховный Совет еще полтора года назад. Ему сейчас очень важно столковаться с президентом, ибо он вроде собирается на несколько дней в Москву проконтролировать, как обустраивается его поместье теперь уже на русской земле. Если понравится, то, может, переедет совсем. И тогда батя оградит его от многих неприятностей, например от необходимости ответить русскому читателю на некоторые нескромные вопросы. Так, читатель может спросить: "На Отечественную войну вы по своему возрасту явились с двухлетним запозданием. А сейчас ваше запоздание на пожар еще больше. Демократы давным-давно сняли с вас все обвинения, вернули гражданство, восстановили в Союзе писателей, напечатали вороха ваших книг, присудили Государственную премию, глава правительства Силаев слезно молил вас: "Вернись, я все прощу!.." Потом уговаривал и сам президент, а вы все не можете распрощаться со своим имением в штате Вермонт. Родина горит со всех концов, а вы не в силах отложить очередную гениальную рукопись. И вот только теперь, когда вам где-то возле Барвихи, что ли, в правительственных палестинах выделили отменные угодья и возвели там хоромину, только теперь вы собрались осчастливить нас своим явлением. Согласуется ли это, Александр Исаевич, с образом меча Божьего, что вы для себя измыслили?"
Кто еще из суперинтеллектуалов в числе первых ринулся в поддержку Ельцина и его указа? Да, конечно же, Валерия Новодворская, лидер какой-то партии, насчитывающей, если не ошибаюсь, не то 75, не то 84 человека. Она изъявила страстную готовность защищать дело Ельцина с оружием в руках. Так и представил я себе, как с автоматом Калашникова или с винтовкой наперевес мчится пышнотелая дамочка в страшный бой, шлепая себя пятками по ягодицам…
Советская Россия. 1993. 2 октября
Юбилейные поросёнки и похоронные побасёнки
В сентябре 1997 года отмечалось восьмидесятилетие актера и режиссера Юрия Любимова, основателя Театра на Таганке… Что за пора такая настала: одно за другим — то юбилеи, то похороны. Да все пышно, с размахом, на государственном уровне! Вспомните: не успели мы, по выражению Галины Старовойтовой, "научиться жить без Андрея Сахарова", как вскоре пришлось учиться жить, по ее же словам, без Алеся Адамовича; едва повеселились на славном юбилее великого артиста Зиновия Гердта, как тут же пришлось отплясывать на бесподобном юбилее величайшего артиста Геннадия Хазанова; только что порезвились на вселенском юбилее мультилауреата Никиты Михалкова, как вскоре оросили слезами гроб грандиозного историка Дмитрия Волкогонова; еще не успели унять рыдания над могилой лишь перед смертью открывшегося большого антисоветчика Юрия Нагибина, как нагрянул "сценический" юбилей полубожественной Аллы Пугачевой со скрытой датой; лишь отдышались от столь же таинственного юбилея Людмилы Зыкиной, известной переметчицы, как, обливаясь слезами, склонились в своих пыльных шлемах над гробом Булата Окуджавы, певца расстрелыциков нашего парламента; пока остывали наши ладони от аплодисментов по случаю юбилея Дмитрия Лихачева, как вдруг, холодея от ужаса, видим в газете: "Я Бродского читаю и читал. Мне Бродский совершенно не противен"; еще не очухавшись от суперюбилея Андрона Кончаловского, узнаем: нет среди нас Бориса Брунова… А впереди еще 70-летие Екатерины Лаховой, 85-летие Галины Старовойтовой, 100-летие Наины Ельциной.
Но вернемся к юбилею Любимова. Он по существу мало чем отличался от празднования юбилея Хазанова, допустим, или Пугачевой. Те же восторженные вопли, та же назойливость, то же пускание мыльных пузырей. Но в поведении самого юбиляра были две особенности, которые удивляли.
Первая имеет весьма частный, но в устах старого артиста поразительный характер. Он выступал в день юбилея по разным каналам телевидения и, в вольном переложении цитируя известные слова Гоголя, каждый раз говорил не "побасёнки", а "побасенки". Господи, да это же все равно, что вместо Гоголь сказать Гоголь. Какую жизнь надо прожить, какие книги читать, с кем дружить, чтобы иметь такое произношение? Неужто грандиозный артист никогда не читал, хотя бы, допустим, у Баратынского:
Узнайте: ласковый бесёнок
Меня младенцем навещал
И колыбель мою качал
Под шепот легких побасёнок…
Разве маэстро не встречал у Майкова:
Вот — побасёнками старик потешил вас,
Вы посмеялися и прочь пошли смеясь…
Как можно было не заметить у Некрасова:
За лишнее считал их (писателей) в мире бремя.
Звал книги побасёнками: читать
Не то ли же, что праздно тратить время?
Да ведь еще и пословица есть: "Хороша побасёнка под поросенка", т. е. во время застолья. И во всех словарях, начиная с Академического 1789 года, всегда указывается, что "побасенка" — это неправильно, неграмотно, вульгарно. И вот на тебе! Такой эпохальный титан слова и сцены, а… Объяснения этому я не нашел. Может быть, оно в том, что Любимов, как сказал один из тех, кто его приветствовал, "человек двух культур" и одна из них целиком подавила другую.
Второй феномен никакого отношения к театру и к литературе не имеет, это чистая политика… Любимов уверенно повторил почти слово в слово то, что незадолго до него мы услышали от советско-американского еврея профессора Янова, именующего себя политологом: в том, что Советский Союз распался, нет ничего удивительного, это вполне закономерно, таков ход истории, все империи рано или поздно распадаются. И привел тот же самый пример — Англию. Смотрите, мол, как мудро она поступила: сама добровольно отказалась от всех своих завоеваний. А мы, идиоты и нецивилизованные, кретины грубошерстные, болваны густопсовые и т. д. Прекрасно!
Но тут как раз английская королева Елизавета Вторая собралась посетить Индию, самый большой и жирный кусок рухнувшей империи. И что же? В стране поднялась буря протеста. Граждане свободной Индии с гневом напомнили августейшей даме, что в городе, который она намерена посетить, ее соотечественники в 1919 году расстреляли сотни индусов. Вот такой неожиданный урок на тему добровольности был преподнесен двум разным деятелям двух культур.
Артист был тезисно краток в изложении своего взгляда на великое горе своей родины, а политолог весьма обстоятелен. Поскольку их точки зрения полностью совпадают, то я позволю себе поспорить с ней, обращаясь к доводам лишь политолога.
Николай Сванидзе, сын известного Карлуши, многолетнего секретаря парткома Политиздата, любит приглашать в свое теле — "Зеркало" самых уморительных персонажей нынешнего политического театра: Новодворскую, Козырева, Гайдара, а то и вовсе Ваню Рыбкина. Это понятно, ибо свое "Зеркало" он уволок из Центрального парка культуры и отдыха имени Горького, когда там грабили "Комнату смеха". И вот теперь его кривую поверхность он превратил в ристалище недотеп.
25 мая, в день прославления великого русского патриота священномученика Гермогена, патриарха Московского, коему Россия во многом обязана избавлением от польского нашествия, угораздило грузинского грузина Сванидзе пригласить американского еврея Александра Янова. Раньше-то Янов был русским, советским евреем, причем, кажется, еще и заместителем главного редактора журнала "Молодой коммунист", органа ЦК ВЛКСМ. Неудивительно, если так, потому что секретарем ЦК комсомола по пропаганде, а затем и главным редактором названного журнала был Лен Карпинский, выдающийся советский еврей, будущий редактор контрреволюционной газеты "Московские новости".
