Сергей Кремлев - Россия и Германия: Вместе или порознь? СССР Сталина и рейх Гитлера
Семидесятишестилетнему Хаузу оставалось жить четыре года. Позади были бурная биография и долгие годы, отданные далеко не праведным целям и действиям.
От себя не уйдешь, и Хауз, хотя внешне выражал недовольство еврейским окружением президента Франклина Делано Рузвельта, сам-то прожил всю жизнь именно в таком окружении. Не за красивые же седины пришел к нему с предложением агент Гитлера, а пришел потому, что в Германии Хауза рассматривали как удобного посредника, благожелательного к еврейству и являвшегося для него «своим».
Но, похоже, что-то в «полковнике» надломилось. Год назад, когда профессор Додд уезжал в Европу на свой берлинский посольский пост, Хауз сказал ему в беседе с глазу на глаз:
— Вам надо попытаться облегчить участь евреев. Они не заслужили такого обращения, это просто бесчеловечно. Но не следует допускать, чтобы они вновь заняли господствующее положение в экономической и культурной жизни Берлина, как это было в течение долгого времени.
Такое признание такого осведомленного человека стоило не просто многого — его можно было ценить даже не на вес чистого золота, а на вес чистой правды! Той чистой воды, на которую иногда удается выводить всяких шельмецов…
Даром, что вряд ли Хауз был тут искренен до конца. «Полковник» еще с предвоенных времен двухдесятилетней давности отлично знал Европу и тайные нити, ею двигающие. Значит, он не мог не знать и той выдающейся роли, которую сыграл Большой Еврейский Капитал в подготовке и развязывании мировой войны.
Если помнить об этой роли, то надо признать, что те евреи, которые «долгое время занимали господствующее положение» в Германии накануне Первой мировой, своей алчной бесчеловечностью (чертой здесь не национальной, а классовой) вполне заслужили самое жесткое отношение к себе масс германского народа.
Я констатирую это, уважаемый мой читатель, без злобы и без злорадства — все народы должны жить в мире, уважая друг друга. Но, увы, я именно констатирую это («констатировать — устанавливать факт, несомненность, наличие чего-либо», как сообщает нам словарь).
Возможно, Хауз в глубине души это и понимал. По этой ли, или иной причине, но от предложения посредничать он отказался.
Визит посланца фюрера был конфиденциальным, но почему-то сразу же за этим визитером последовал другой. На следующий же день один из самых видных, по словам профессора-посла Додда, евреев в США Сэмюэль Унтермайер предложил Хаузу: пусть, мол, этим делом займется Додд и попробует смягчить позицию Гитлера.
Кончилось тем, что Хауз написал-таки письмо в Берлин Додду, и тот отправился с ним к министру иностранных дел фон Нейрату. Прочтя письмо, Додд предложил:
— Не могли бы вы попытаться выяснить реакцию Гитлера и узнать, на что мы можем рассчитывать?
— Я попробую, — сразу согласился Нейрат, — причем доктор Шахт и еще кое-кто меня поддержат.
Итак, немцам предлагали «смягчать» их позицию. Но в чем? Радикальным решением была бы организация массовой эмиграции. Так считал Верховный комиссар Лиги Наций по делам германских беженцев Джеймс Макдональд, имевший десятилетний план по переселению евреев и всех преследуемых в Германии лиц подальше от рейха. (Собственно, нечто подобное в реальной истории и произошло через десять с небольшим лет и в условиях огромного энтузиазма и поддержки со стороны евреев всего мира. Я имею в вижу образование государства Израиль).
Ни Гитлер, ни фон Нейрат не только не возражали, но даже были не прочь поставить этот процесс на практические рельсы. И все было бы хорошо, но по этим «рельсам» надо было куда-то перевезти 600 тысяч человек…
Нужны были деньги. Среди английских евреев Макдональд собрал «целых» 500 тысяч фунтов. По фунту на потенциального переселенца. Негусто.
Поэтому Макдональд приехал в Берлин из Лозанны для зондажа перспектив и зашел к Додду…
— Профессор, моя деятельность мне кажется весьма важной. Гитлер никогда не откажется от мысли изгнать всех евреев из рейха. Надо упреждать события и взять их под свой контроль.
— А не изгонят ли, между нами говоря, дорогой Макдональд, раньше Гитлера?
— Кто? Евреи или немцы?
— Ну, «или-или», а может «и, и»…
— Уверен, что пока Гитлер будет проводить верную внешнюю политику, его внутреннее положение незыблемо. Он многое может дать немцам. А их 70 миллионов. Евреев в 120 раз меньше.
— Допустим… Чего же вы хотите от меня?
— Английские жертвователи скупы. Они дают деньги неохотно и мало. Они не хотят, чтобы слишком много евреев переехало из Германии в Англию.
— Так что же?
— Мне казалось, что Соединенные Штаты, где хватает и богатых евреев, и просторов, могли бы здесь помочь намного больше. Но и там евреи не очень-то в восторге от моих идей. Нужны деньги…
Итак, уважаемый читатель, с одной стороны Макдональд хотел, чтобы Додд нажал на американских евреев, чтобы те раскошелились на перемещение евреев за океан или еще куда-нибудь. А евреи в Штатах хотели, чтобы Додд нажал на Гитлера для того, чтобы тот не изгонял евреев из Германии. Н-да…
Положению посла завидовать не приходилось… Однако закваска университетского профессора заставляла посла искать выход:
— Макдональд, но среди немецких евреев очень много состоятельных людей. Они не только могли бы спокойно уехать сами, но еще и в состоянии финансировать отъезд других. Тем более, что, насколько я знаю, у Гитлера действительно есть планы переселения. Значит, он готов выделить на это какие-то средства из имперской казны.
— Да, я говорил с Нейратом, а он — с Гитлером. Речь шла о плане, рассчитанном на десять лет и подкрепленном имперскими субсидиями на вывоз и обеспечение существования переселенцев на первое время… Но казна одного рейха к такой нагрузке не готова…
— А может, все же, общими усилиями…
— Сэр, если уж совсем начистоту, то дело не только в деньгах. Наиболее верный вариант — это Штаты. Но там никто не обнаруживает большого желания принять преследуемых евреев у себя. И кроме того, там иммигрантов надо будет обеспечить работой в конторах, в банках, а с работой везде неважно…
— А почему обязательно в банках?
— Сэр, а куда? Не к станкам же… И даже если иметь в виду заводы и фабрики, то там тоже сложности… Да, кстати… Относительно Вашей убежденности в готовности немецких богатых евреев помочь собратьям… Лично я сомневаюсь в ней, увы…
— Мне приходит в голову удачное соображение, — оживился Додд. — В Англии населения примерно на треть меньше, чем в Германии. Но евреев там в отличие от Германии почти нет. Так, может, хотя бы шестую часть немецких евреев Остров мог бы принять?
— Сэр, повторяю, английские евреи не хотят, чтобы евреев в Англии становилось больше…
— А Франция?
— То же самое…
— А Бельгия, Швейцария, Дания, Голландия, Швеция, Норвегия? Хотя бы по десятку тысяч?
— Сэр, никто не согласен…
— Что же делать?
КОЕ-КТО, однако, знал, что делать… По-еврейски напористый, но совершенно не похожий на еврея внешне, голубоглазый раввин Лазарон из Балтимора, друг братьев-банкиров Феликса и Макса Варбургов, курсировал между Берлином и Новым Светом, размахивая кулаками и угрожая чиновникам фон Нейрата.
В Штатах к нему присоединился «лучший еврей Америки» Унтермайер из Нью-Йорка, а руководил ими тот самый раввин Уайз, который так точно «предугадал» в свое время избрание Вудро Вильсона вначале губернатором штата Нью-Джерси, а потом и президентом США.
«Кадры» Уайза подняли такой крик, что испугался даже гамбургский Макс Варбург и прибежал в посольство к Додду:
— Сэр, эти олухи подводят евреев по обе стороны океана…
— Сожалею вместе с вами, Макс…
— Если бы Лазарон сидел тихо здесь, он мог бы добиться большего!
— Согласен… Хотя Гитлер обещал мне так много, и сделал так мало, что я уж и не знаю… Да и Макдональд…
— Эта скотина Макдональд выпрашивает деньги у жертвователей, а сам требует за свою миссию крупное вознаграждение.
Судя по этим словам Макса, брата Феликса, банкирские дома Варбургов и в Старом, и в Новом Свете всю свою историю занимались исключительно бескорыстным устройством чужих дел, довольствуясь корочкой хлеба… И только чудовищной неблагодарностью нееврейского большинства человечества можно было объяснять резкий рост нелюбви к евреям в… самих Штатах.
Без всякого Гитлера там кое-где появлялись надписи: «Евреи не допускаются»… Даже популярный Рузвельт, назначив на ряд ключевых постов евреев, то и дело подвергался нападкам. В Нью-Йорке зрел бунт, а Сэм Унтермайер вот-вот мог подвергнуться нападению. В стране было полно китайцев, японцев, пуэрториканцев, итальянцев, славян, а возмущение вызывала одна национальность. С чего бы это?
Семидесятипятилетний Чарльз Крейн — миллионер, дипломат, меценат, коллекционер и знаток русского и азиатского искусств, одно время был послом США в Китае, объездил весь свет и… считал, что евреи заслуживают проклятия. «Предоставьте Гитлеру действовать по-своему, и он поставит их на место», — убеждал знакомых Крейн.
