Петер Швейцер - Тайная стратегия развала СССР
Это означало выделение еще больших средств на модернизацию военного сектора. Москва тратила миллиарды долларов, хотя не очень-то могла себе это позволить, стараясь держать паритет с СОИ. Сагдеев, начальник советского Института космических исследований, в своем отчете в 80-е годы сообщал: «Эта программа стала приоритетом номер один после объявления господином Рейганом в 1983 году «звездных войн». Сагдеев допускает, что эти расходы ослабили Советский Союз и могли стать причиной его развала.
Выделялись денежные средства на создание научно-технических программ, что называется, «с нуля». К 1986 году предполагалось основать шестнадцать межведомственных комплексов, занимающихся такими проблемами, как лазерная технология или генная инженерия. Была создана новая бюрократия для обслуживания этой «перемены направлений». Неожиданно родился Главкосмос, как неуклюжее повторение Главного управления по делам развития и использования технологии космоса при Национальном центре исследований и экономики. Осенью 1984 года советская Академия наук начала исследования по созданию прогрессивной компьютерной технологии стоимостью 100 миллионов долларов, с помощью которой удалось бы перешагнуть целое технологическое поколение и оказаться в авангарде международных исследований в этой области. Людей и средства направляли для:
— разработок вооружения, основанного на использовании лазеров в управлении приборами, проводимых около города Горького под руководством Н. И. Павловского;
— опытов с лазерными излучателями, проводимых в Красноярске, Семипалатинске и в Красной Речке;
— работы над термоядерными реакторами в одном из секретных институтов Ленинграда.
Но кроме перераспределения средств, технологический вызов американцев в конце концов заставил Кремль, в отчаянной попытке не отстать, провести структурные изменения в экономике. Москва могла участвовать в состязании, в котором ставкой было количество, но технологический вызов, где речь шла о новшествах и качестве, — что-то совсем иное.
Советская экономика не создавала стимулов и гасила инициативу, производила изделия низкого качества. Большинство технологий, использовавшихся для изготовления оружия, было западного происхождения. Советское Министерство обороны, плохо переваривавшее домашнюю экономику, принимало ее плоды до тех пор, пока это не влияло на мощь армии. Но вовлечение администрации Рейгана в создание систем, основанных на современной технологии типа СОИ, привело к тому, что экономические реформы становились неизбежными. Уже в начале 1981 года советское Министерство обороны издало монографию, которая вспомнила об этой необходимости. В «Экономических основах оборонной мощи социалистического государства» говорится, что постоянное ухудшение разработки высоких технологий «может задержать развитие основной базы Вооруженных Сил — экономики — и тем самым вызвать невозместимые потери оборонной мощи». Отставшая экономика означала не только посредственные товары потребления, но и второразрядную армию. Короче говоря, в сферах высокоразвитых оборонных технологий менялись принципы игры. Это точно отметил Эдуард Шеварднадзе: «Неожиданное базовое значение для безопасности имеют не столько накопленные обществом запасы оружия, сколько способность создавать и производить принципиально новые виды вооружения».
В каком-то смысле перестройка была результатом политики Рейгана. «Перестройка была во многих смыслах задумкой военных, — вспоминает Евгений Новиков. — О ней говорили уже в 1982 году, особенно в свете американского перевооружения». Или, как предпочитал говорить член бывшего советского парламента Илья Заславский: «Рональд Рейган был отцом советской перестройки».
Глава 14
«Снижение цен на нефть стало еще более актуальным»…
Лето 1984 года было долгим и жарким. В июле КОКОМ закончил проверку перечня технологий, на экспорт которых в страны советского блока существовало эмбарго. Три перечня — по вооружению, атомной энергии и международному обмену — были пересмотрены и расширены. В них включили программы для компьютеров, телекоммуникационное оборудование и малые компьютеры, которые можно использовать для военных целей. Был усилен критерий контроля, особенно там, где речь шла о закупке товаров при посредничестве третьих стран. Члены КОКОМ согласились удвоить усилия, чтобы сдержать поступление изделий через страны-посредники. Получение западных технологий становилось как никогда трудным.
В Москве не угасало беспокойство по поводу Рейгана. 21 июня Владимир Крючков проинформировал резидентов КГБ за границей, что сейчас основное — добыча информации о США. «Ухудшение международной обстановки и рост угрожающей опасности войны со стороны Соединенных Штатов означает, что перед нашими службами стоит еще более важная задача, в которой США являются нашим главным противником», — писал он в задании. Из-за особой международной ситуации, которую создала администрация Рейгана, был принят новый порядок составления оперативных рапортов агентами КГБ за границей. Все заграничные агенты должны были теперь составлять рапорты о деятельности против США по два раза в год. (До сих пор это было установлено лишь для нескольких представительств.)
Советы надеялись повлиять на результаты выборов в Америке, по крайней мере стремились сделать все, чтобы уменьшить шансы Рейгана. «Было широко распространено мнение, что любой кандидат был предпочтительнее Рейгана», — вспоминал Евгений Новиков. В надежде хотя бы немного поколебать общественное мнение, советские чиновники не скрывали своих взглядов на администрацию в Вашингтоне. Важную роль в этих попытках сыграл министр иностранных дел Андрей Громыко, постоянный «элемент» советской дипломатической машины, лицо, узнаваемое многими американцами. 27 июля, проводя отпуск в Ялте, Громыко принимал бывшего сенатора Джорджа Макговерна. Макговерн баллотировался на президентских выборах в 1972 году, сейчас тоже сделал очередную попытку, но после предварительных выборов сдался. Этот визит был жестом солидарности со стороны Макговерна. Они провели друг с другом три часа искренней беседы, во время которой Громыко открылся перед американским гостем.
Громыко сказал Макговерну, что предчувствует, что Рейган будет переизбран. Однако он не предвидел никакого ослабления «антисоветской» политики администрации. Рейган и его советники «хотят вызвать осложнения, — сказал он. — Хотят ослабить советскую систему. Хотят свалить ее».
Громыко должен был посетить Вашингтон в конце сентября или в начале октября, как раз перед выборами. К приглашению посетить Белый дом он отнесся как к желанию представить Рейгана в роли более мирно настроенного государственного деятеля и тем самым отвести обвинения демократов, что при его руководстве соперничество супердержав опасно катится к войне. Он решил сразу же встретиться с Уолтером Мондейлом, кандидатом демократов, за день перед визитом в Белый дом.
23 сентября Громыко выступал в ООН. Это было демонстративное выступление, подчеркивавшее три принципиальных постулата скрытой стратегии Рейгана, которая была направлена на ослабление Советского Союза. Громыко явно атаковал Вашингтон за «вмешательство во внутренние дела Польши». Он говорил так, словно только что закончил изучать конспект директивы «NSDD-32», утверждая, что делаются попытки «разрушения социалистических основ польского государства». Он обвинил администрацию в ведении экономической войны через «оказание нажима на другие страны, особенно в Европе, в стремлении ослабить их связи с социалистическими государствами». В конце он обвинил Вашингтон в ускорении гонки вооружений. Он вспомнил, в частности, заинтересованность американцев новейшими технологическими системами, которые могут привести к тому, что советские системы окажутся устарелыми. «Кто поверит, что ускоренным развитием новейшего оружия движет забота о мире?» — спросил он.
Спустя пять дней с подобной же речью Громыко появился в Белом доме. Он сказал Рейгану: «За всем этим кроются явные расчеты на то, что СССР исчерпает свои материальные ресурсы и тем самым вынужден будет сдаться США». Р. Рейган, как всегда, держался очень тактично, шутками и улыбками отбивая обвинения Громыко.
Когда члены администрации задумывались над следующим шагом американской внешней политики, внимание и заинтересованность большинства из них сосредотачивались и на своих внутренних проблемах. Все были согласны относительно того, что снижение международных цен на энергоносители является существенным фактором в развитии экономики. Снижение было бы во всех смыслах полезным для американской промышленности. Несколько наиболее заинтересованных стратегией Рейгана сотрудников — Каспар Уайнбергер, Уильям Кейси, Джон Пойндекстер и сотрудники Совета национальной безопасности — отдавали себе отчет, что более низкие цены означали бы также ощутимый удар по Кремлю. Кейси и Уайнбергер проинформировали саудовских представителей о том, что Америка предпочитает более низкие и стабильные цены на нефть. В конце 1984 года кампания по вопросу о ценах стала более целенаправленной. Администрация Рейгана инвестировала серьезный политический капитал в саудовскую королевскую семью. «Саудовская Аравия являлась одной из важнейших составных в стратегии Рейгана», — вспоминал Алан Фирс. Эр-Рияд не только поддерживал позицию США в некоторых важных вопросах региона, но предоставлял также финансовую поддержку контрас в Никарагуа и моджахедам в Афганистане. Они также оказывали влияние и на цены на нефть.
