Николай Носов - Иронические юморески
Помимо некоторого недопонимания психологии выпивохи, мировосприятие которого нарушено частыми приемами алкогольных напитков, социологами не учитывается психология обыкновенного пешехода. А психология обыкновенного пешехода такова: ему поставь на улице автоцистерну с квасом (как это и было до недавнего прошлого) — он будет пить квас (да еще с бидончиком придет, чтоб и домой принести кваску). А поставь ему посреди улицы бочку с пивом, он с тем же старанием будет пить пиво. Действие же этих двух, столь схожих на вид продуктов, по-разному сказывается не только на самочувствии и поведении пешехода, но и на его судьбе и даже потомстве.
Читатели, однако, хорошо подмечают, как действует на обыкновенного, непьющего и даже не желающего пить человека окружающая его среда. Вот что пишет один из наших читателей, учитель по профессии:
«Попробуйте-ка попотчевать гостей своих не горячительным, а горячим — чайком из самовара. Если вы дорожите честью гостеприимного хозяина, то не сделаете этого даже в будень. Не принято. Посидеть за чашкой чаю, побеседовать и трезвыми разойтись… „Да что вы?! Трезвыми! Ни в одном глазу ни синь пороха?! Позор хозяину! Или он совсем уж бедняк?“ Так примерно рассуждает современный хлебосол.
Легкое отношение к выпивке особенно опасно как дурной пример для детей наших. И не случайно в последние годы участились случаи ученических складчин с изрядными возлияниями. Подросток обычно спешит блеснуть своей независимостью, взрослостью: вот, глядите, я совсем уже большой. Даже „тяпнул“. Как отец недавно. И как учитель (классный руководитель мальчишки). Что ж, что посеешь, то и пожнешь. Все это вполне в духе той модной поговорки, которой мы утешаем себя: кто не пьет! Все пьют, если здоровье позволяет и карман. И совсем непонятно, почему нельзя отказаться пить из нравственных, этических побуждений?
А ведь нельзя… Вы встречали человека, который бросил бы пить из одних нравственных побуждений и во всеуслышание заявил бы об этом? Несколько лет назад я сделал так — и что тут началось! Почти каждый из друзей и знакомых счел себя лично оскорбленным и не преминул громко выразить свое неудовольствие и неодобрение. Чего только не довелось услышать — от традиционных упреков в неуважении до ядовитых вопросов: „Уж не записался ли ты в сектанты?“ И я смалодушничал. Срочно „заболел“. Несколько раз хватался за бок, стонал. А потом сказал: „Что вы, товарищи, напали на меня? Я же совсем больной человек, и врачи давно запретили мне пить“. Эта причина была „уважительной“. В отличие от той, первой, настоящей, которая считалась зряшной, пустяковой, вздорной.
А почему, собственно говоря, нравственная причина считается вздорной? Почему пьяница у нас имеет право на сносное легальное существование, а непьющий должен лгать, изворачиваться, хитрить?»
Мы не указываем фамилию приславшего это письмо учителя, так как могли бы повредить ему в глазах его приятелей, перед которыми он разыгрывает роль безнадежно больного. Письмо это не единично, а даже, я бы сказал, типично для тех корреспондентов, которым и приобщаться к водке не хочется, и в то же время от выпивающей компании неохота отстать, и у которых в результате соединения этих двух неудобосоединимых вещей получается вредная иллюзия, будто пьяницы плотной стеной обступили нас, будто от них никуда не денешься, будто уж и на самом деле все кругом пьют до потери сознания, и тут уж как ни крутись, хоть сдохни, а не пить нельзя.
О том, что это всего лишь иллюзия, хорошо видно из письма тов. Жернового И. В., работающего начальником отдела кадров одного из заводов. «У нас, — пишет он, — бытует глубоко укоренившаяся вредная мещанская теория: „КТО ИЗ НАС НЕ ПЬЕТ?“ И что обидно, говорят так часто те, кто трижды в год, в большие праздники, пригубит стограммовую рюмку (то есть фактически не пьет. — Н. Н.). Приведу примеры по своему заводу. Директор завода, секретарь партбюро и председатель завкома, то есть те, кто призван прививать людям высокие моральные устои, часто говорят на собрании или с группой пропойц: „Товарищи, кто из нас не пьет? Но надо уметь пить!“ За семь лет, сколько я на заводе и сколько за это время сменилось руководителей, я ни разу не слышал слов: „Товарищи! Ведь пить вредно и для организма и для производства!“ Обидно за то, что ведь и действительно не все пьют! Даже у нас на заводе много таких, кто питает отвращение к спиртному».
Как-то у нас повелось, что в некоторых кругах возобладало мнение, будто умение выпить не сморгнув глазом добрую чару зелена-вина — это доблесть, чуть ли не геройство. И много находится охотников прослыть героями, так сказать «за дешево», то есть таким, доступным каждому способом. Дошло до того, что человек, даже не пьющий, и тот норовит выдать себя за лихого рубаку, и твердит то и дело: «Кто из нас не пьет?» (и я, дескать, пью). (Это он-то пьет: три раза в году стограммовую рюмку пригубит, а тоже туда же!) Иной недопеха в простоте душевной послушает такого лихого директора и надерется так, что не расхлебает в три года. Потом думает: «Что за оказия! Директор-то наш пьет как губка (сам говорил) — и как стеклышко, ни в одном глазу, все ему сходит! А тут выдудлил в кои веки разок поллитру, а уж делов натворил таких, что из города подаваться приходится». И невдомек этому бедняге, что директор его — человек безобидный и трезвый, и даже трусливый, что боится он показать себя слабаком перед выпивохами, вот и наговаривает на себя (и я, дескать, пью). Ведь если умение дернуть, не поморщившись, стакан водки считается признаком силы, то нежелание выпить хотя бы рюмку вина воспринимается как доказательство слабости или трусости. А мы зачастую устроены так, что боимся показаться физически слабыми (хотя отдаем себе отчет, что далеко не геркулесовского телосложения) и опасаемся показать себя слишком уж пекущимися о своем здоровье и даже нравственности. Вот и пьем, в результате, когда вовсе и не хочется (пока не втянемся, разумеется), либо хитрим, изворачиваемся, хватаясь за бок и уверяя, что врач запретил пить. Не признаваясь самим себе, что хитрим-то мы, по сути дела, из трусости, от недостатка гражданского мужества, от нежелания сказать правду в глаза, мы еще возмущаемся тем, что приходится, вишь, хитрить да за бок хвататься, как тому учителю, письмо которого мы цитировали.
А почему бы учителю и не сказать прямо: «Я учитель, воспитатель юношества. Какой пример я подам своим ученикам, если буду говорить им, что пить нехорошо, а сам буду бражничать с вами? Грош цена мне будет как воспитателю, если я буду говорить одно, а делать другое. Даже если я прикинусь больным, ребята в конце концов дознаются, что я пустился на хитрость, и будут презирать во мне недостаток мужества. Если же они поверят, что я болен на самом деле, — опять же выйдет нехорошо. „Ну он, — скажут, — болен, потому и не пьет. Ему это вредно. А мы здоровы. Нам можно пить“».
Уверен, что если бы учитель имел смелость выступить с таким заявлением, то заслужил бы не презрение окружающих, а, наоборот, уважение. Какой-нибудь выпивоха мог бы сказать: «Ну, он, известное дело, слабак по части выпивки, или он что-нибудь там вроде сектанта, или в голове у него что-нибудь не совсем так, как надо, срабатывает, но зато как воспитатель он человек верный, и я не побоюсь доверить ему воспитание своего сына».
Интересно, что, переходя к опросу о мероприятиях по борьбе с пьянством, вышецитированный учитель так заканчивает свое письмо: «Почему бы нам не создать самодеятельные мужские общества непьющих? Я уверен, что среди членов таких обществ найдутся энтузиасты, которые не по казенной должности, а от души возьмутся за пропаганду трезвого, здорового быта. Самое же главное — перед людьми (и в первую очередь, разумеется, перед молодыми людьми) будет пример того, что можно не пить и из этических побуждений. Костяк таких обществ составят, конечно, учителя».
И говорить нечего, что наличие таких обществ могло бы принести пользу. Только как их организуешь? Из кого? Ведь для этого надо иметь мужество открыто признаться, что ты не любитель выпить, что ты принципиально считаешь, что пить пагубно, как для самого себя, так и для семьи, и для общества в целом. И будет негоже, если ты придешь, схватившись за бок, и скажешь дрожащим голосом: «Я человек больной, пить мне все равно нельзя, так примите меня в Общество трезвенников». Грош цена будет обществу, если оно будет состоять из таких трезвенников. Каждый любитель пропустить за воротник скажет: «Что это еще за общество? Там одни паралитики! Им пить все равно нельзя, вот они и агитируют против пьянства. А мы люди живые, веселые. Мы не можем так, чтоб без выпивки».
Приятно, конечно, слышать, что «костяк таких обществ составят учителя», но надо сказать, что учителям в таком случае следует научиться принципиальности и не забывать об ответственности, возложенной на них обществом, за воспитание молодого поколения. Без этого никаких костяков они составлять, конечно, не смогут.
