Лев Котюков - Черная молния вечности (сборник)
В юности многие мечтают стать поэтами, но, растеряв запал в стремлении опубликоваться и прославиться, смиряются с поражением и в зрелые годы с улыбкой вспоминают свои доморощенные вирши. Поэтому, наверное, вождь не счёл нужным упоминать о страсти к поэзии в своем монументальном жизнеописании.
Такой напрашивается ответ. Но он будет в корне неверен. Иосиф Джугашвили, в отличие от несостоявшегося художника Адольфа Гитлера, не был стихотворцем-неудачником, не мечтал о поэтическом признании, он был поэтом, был признан и отмечен как поэт на заре туманной юности. Ему охотно представляли свои страницы грузинские газеты и журналы, его стихи заучивались наизусть. Особенно красноречив тот факт, что не кто-нибудь, а живой классик грузинской литературы Илья Чавчавадзе выделил Иосифа Джугашвили из сонма юношей «со взором горящим» и включил его произведения в школьные хрестоматии. Кто из нынешних молодых и немолодых стихотворцев может похвастаться столь ранним феерическим признанием?..
Так почему же гордый, честолюбивый, юный Джугашвили не следует своему призванию? Почему, родившись поэтом и, подобно Рембо, прославившись в самом начале, уходит в революцию – и забывает о себе как о поэте до конца дней своих? Попробуем в меру возможности ответить.
Конец 19-го века в России был ознаменован бурным развитием капитализма. Восьмидесятые и девяностые годы были поистине антипоэтическим временем. Забыв о вечности, люди обращали время в деньги, презрев поэзию, делали дело. Сам за себя говорит такой факт: гениальная книга «Вечерние огни» Афанасия Фета, изданная автором за свой счет, практически не была распродана. Не лишним будет вспомнить популярное, злопыхательское высказывание о поэзии тогдашнего властителя дум Льва Толстого: «Писать стихи – все равно что за сохой танцевать».
Юный, не по годам мудрый, Иосиф Джугашвили прекрасно знал, что поэтическая стезя сулит не только славу, но и унижение, – и не хотел с этим мириться, ибо с детства, под гнетом тайны своего происхождения, был сыт сим горьким знанием с лихвой. Он уходит из поэзии… уходит для борьбы со всемирным унижением. Результат этой борьбы нам известен.
Нам не известно, навсегда ли забыл в себе поэта Иосиф Джугашвили, явившись миру под именем Сталина? Поэты ревниво хранят свои тайны для вечности. И кто знает, кто знает… Но известно, что в советское время его стихи не публиковались и, тем более, не включались в школьные хрестоматии, хотя казалось бы… Правда, в 1949 году по инициативе Л. П. Берия была предпринята попытка втайне от Сталина, к 70-летию вождя, издать его стихи в подарочном оформлении на русском языке. Для этой цели под строжайшим секретом были привлечены лучшие переводчики, как утверждают, среди них был Б. Пастернак и А. Тарковский.
Ознакомившись с безымянными подстрочниками, не догадываясь об их авторстве, один из мастеров поэтического перевода простодушно сказал «Тянут на Сталинскую премию 1-й степени…»
Но в самый разгар работы над переводами был получен грозный приказ: срочно прекратить сию деятельность. Думается, нет нужды гадать, откуда последовал этот приказ. Так поэт Иосиф Джугашвили по воле Сталина не стал лауреатом Сталинской премии.
Конец 20-го века в России, как и конец 19-го, ознаменовался резким падением интереса к поэзии у нашей, просвещенной мексиканскими телесериалами публики. На уме и на устах у всех – деньги, деньги, деньги…, и мерещится, что русские березы шелестят не зелеными листьями, а этими самыми чертовыми «зелеными», и повсеместно – унижение, унижение, унижение…
С горечью и тревогой думается, что, может быть, в данное мгновение, юноша с искрой Божьей в душе, испытав тысячу унижений в поисках так называемых «спонсоров» для издания своей талантливой книги, смотрит опустошенно в темное, безжизненное окно, комкает лист бумаги с недописанным стихотворением – и на чистом листе пишет заявление о приеме в очередную новоявленную партию «борцов за народное счастье и справедливость». И грустно у юноши на душе, и горе людям, когда истинные поэты и пророки идут в революцию и политику, а бездарные политики и президенты тщатся прослыть пророками и писателями.
Поэтическая деятельность Иосифа Джугашвили продолжалась всего четыре года, с 1893-го по 1896-й. Рукописи его стихотворений безвозвратно утеряны, поиск его прижизненных публикаций по объективным причинам ограничен. Сегодня мы публикуем несколько стихотворений незаслуженно забытого нами и самим собой поэта и возвращаем его имя читателям.
Иосиф Джугашвили-Сталин
Утро
Озябший розовый бутон
К фиалке голубой
И тотчас ветром пробужден,
Очнулся ландыш – и поник.
И жаворонок в синь летел,
Звенел, взмывая к облакам.
А соловей рассветный пел
О неземной любви цветам.
Луне
Плыви в пространстве величаво
Над скрытой бездною земной.
Развей серебряным сияньем
Туман угрюмый, мрак густой.
Склонись к земле, во сне лежащей,
С улыбкой нежною склонись.
Спой колыбельную Казбеку,
Чьи льды, светясь, стремятся ввысь.
Но твердо знай, кто был однажды
Унижен и повергнут в прах,
Ещё с Мтацминдой станет вровень
И веру возродит в сердцах.
Цари на темном небосводе!
Играй лучами и цари…
И край родимый тихим светом,
Небесным светом озари.
Я душу всю тебе открою,
Я руку протяну тебе!..
Сияй, Луна – душа Вселенной!
Сияй, Луна, в моей судьбе!
Когда-то гнёт крестьянской доли…
Поэту, певцу крестьянского труда, Князю Рафаэлу Эристави
Когда-то гнёт крестьянской доли
Тебя, певец, потряс до слёз.
Но, Боже, сколько зла и боли
С тех пор увидеть довелось.
Но, родиной всю жизнь хранимый,
Ты песни не забыл свои.
С её мечтой всю жизнь единый,
Ты снова молод от любви.
Певца отчизны труд упорный
Ещё вознаградит народ.
Уже пустило семя корни,
И жатва тяжкая грядет.
Не зря таких, как Эристави,
Мой край любимый породил,
И что тебе земная слава?
Ты вечность песней покорил.
Когда луна своим сияньем…
Когда луна своим сияньем
Вдруг озаряет дольний мир,
И тень её за дальней далью
Исходит синевой в эфир,
Когда над рощей безмятежной
Взмывает песней соловей,
И саламури голос нежный
Звучит всю ночь в душе моей,
Когда, переведя дыханье,
Вновь родниковый ключ звенит,
Когда в тревожном ожиданье
Бессонный лес в ночи молчит,
Когда герой, гонимый тьмою,
Вновь навестит свой скорбный край
И в час ненастный над собою
Увидит Солнце невзначай,
Тогда гнетущий сумрак бездны
Развеется в родном краю,
И сердцу голосом небесным
Подаст надежда весть свою.
Я знаю, что надежда эта
В моей душе навек чиста.
Стремится ввысь душа поэта —
И в сердце зреет красота.
Шёл он от дома к дому…
Шёл он от дома к дому,
В двери чужие стучал.
Под старый дубовый пандури
Нехитрый напев звучал.
В напеве его и в песне,
Как солнечный луч, чиста,
Жила великая правда —
Божественная мечта.
Сердца, превращённые в камень,
Будил одинокий напев.
Дремавший в потемках пламень
Взметался выше дерев.
Но люди, забывшие Бога,
Хранящие в сердце тьму,
Вместо вина отраву
Налили в чашу ему.
Сказали ему: «Будь проклят!
Чашу испей до
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!»
В этом последнем стихотворении юный Иосиф Джугашвили-Сталин предсказал свою смерть от отравления в 1953 году. (Прим. – Л.К.)
Перёвел с грузинского
Лев КОТЮКОВ
Примечания
1
А. Прасолов пишет из Россоши.
2
Рукопись – будущая первая книга «День и ночь» (Воронеж, 1966).
3
Речь о том же.
4
Имеется в виду задуманная поэма.
5
В издательстве пожелали, чтобы в стихах А. Прасолова пореже встречалось слово «душа».
6
Репьёвка – районный Центр на границе с Белгородской областью. Газета «Ленинское слово».
7
Речь идет о почти одновременно появившихся публикациях: Вл. Гусев. Рыбный день. Рассказ. «Новый мир». 1965, № 8 и Вл. Гусев. Травинки во льду (Маленькая повесть). «Подъем», 1965, № 4 («Подъем» был двухмесячным журналом). Редактором «Нового мира» тогда был А. Т. Твардовский, а «Подъема» – Ф. С. Волохов.
8
Будущая книга «Лирика» («Молодая гвардия», 1966).
9
Работник издательства.
10
См. врез.
11
Здесь и далее речь идет о статье, которую А. Прасолов написал и напечатал в литературной странице газеты «Ленинское слово» (Репьёвка) в начале октября 1965 г.
12
«Им» – Центрально-Черноземному издательству, готовящему к печати сборник «День и ночь».
13
Будущий сборник «День и ночь».
14
См. выше.
15
См. выше.
16
О С. Есенине. См. выше.
17
См. выше.
18
Насколько я знаю, разговор так и не записан на бумаге. Насколько опять-таки я знаю, речь шла в основном о различных фактах биографии А. Прасолова.
