Итоги Итоги - Итоги № 13 (2013)
В коммерческом секторе секвестр зарплат доходил до 60 процентов. Безработица в стране выросла до двузначных значений. И сломить эту тенденцию пока не удалось. «У моих родителей пенсия 180 латов (около 10 тысяч рублей. — «Итоги»). Только за коммунальные услуги они платят 145 латов», — говорит Роман. Его мы встретили на берегу Даугавы. Сам он русский, по профессии строитель. Имеет паспорт «негражданина Латвии», по которому ездит в Стокгольм работать на стройке. Благо паром из Риги отправляется в столицу Швеции каждый вечер. «Введут евро, и цены увеличатся», — убежден наш собеседник.
О так называемом синдроме округления, ставшем причиной дополнительной инфляции в еврозоне, в Латвии вспоминают не только министры. «Мы вряд ли сможем избежать этого, особенно в секторе услуг», — говорит министр Вилкс. Но прогнозирует, что рост цен в момент перехода на евро не превысит 0,3 процента, а не 5—10 процентов, как пугают его оппоненты.
Только вот скептическое настроение общества может сыграть с правительством плохую шутку. «Это миф, что все зависит только от выполнения Маастрихтских критериев. Негативная позиция латвийского общества по отношению к евро тоже может повлиять на решение ЕС», — предрекает глава представительства Еврокомиссии в Латвии Инна Штейнбука. А может, добавим уже от себя, стать поводом для стран еврозоны не брать на себя дополнительные риски. Греции, Испании и Италии для валютного союза может оказаться достаточно и без Латвии.
Рига — Москва
Однако... / Политика и экономика / В России
Однако...
/ Политика и экономика / В России
Михаил Леонтьев: «Склонен думать, что история Литвиненко имеет отношение к смерти Бори»
Ну вот опять: хрестоматийная аксиома, рекомендующая не сквернословить в адрес усопшего, заметно сузила круг собеседников, готовых сегодня говорить о Борисе Березовском. Вот так, чтобы без папуасских плясок на крышке еще не заколоченного гроба, но и без горестного заламывания рук со скупой мужской слезой вперемежку. Однако Михаил Леонтьев, успевший поработать под началом Бориса Абрамовича, а до и после того вволю повоевать с ним, выразил готовность поделиться мыслями об ушедшем и его месте в российской политике. Однако…
— Прочел, Михаил, ваш комментарий на смерть Березовского. Пишете: мир праху. Спасибо, что так. Могли бы выдать: собаке собачья смерть. С вас станется!
— Нет, я не собирался. Мне жалко Бориса Абрамовича. Очень. Вот честно. Человек, безусловно, яркий, авантюрист международного масштаба, флибустьер, ренессансный типаж, уходящая натура.
— Вы ведь не любили покойного.
— Неправда. Он был мне интересен. Речь сейчас не о знаках — плюс или минус. С другой стороны, любить врага — это очень по-христиански… Выходит, я Бориса Абрамовича любил. Хотя в последнее время рассматривать его в качестве серьезного противника было уже нелепо. В какой-то момент он потерял адекватность и в итоге сам это понял. Открытие стало для него катастрофой. Я уже цитировал Талейрана: «Это хуже, чем преступление, это ошибка». Фраза идеально подходит к Березовскому. Самое страшное для него — разочароваться в самом себе, признать фиаско. Борис Абрамович в таком состоянии жить не привык. Тупик, из которого он не смог выбраться. А раньше ради глобальных целей Березовский ничем не брезговал. Достаточно вспомнить книгу Юлия Дубова «Большая пайка». Она наверняка отцензурована героями повествования, но даже в таком виде является документом, который подшивают к уголовному делу.
— Чтиво занятное, увлекательное.
— Документальная проза, картинки с натуры. Дубов не великий писатель, вряд ли многое мог придумать. Меня поразила степень отмороженности выведенной в «Большой пайке» корпорации. Мало кто отважится рассказать о себе такое. А Боре всегда было свойственно на голубом глазу делать отвязные политические заявления. Помните, как в 96-м он брякнул в интервью, что олигархи вложили три миллиона долларов в избирательную кампанию Ельцина и теперь должны управлять Россией? Березовский искренне так считал. Или его фраза, брошенная Владимиру Соловьеву восьмью годами позже, о том, что в интересах демократии надо принести сакральную жертву, от которой все содрогнутся. Периодически Остапа несло…
— Когда вы с ним сошлись?
— В начале 99-го, кажется. За год до первых путинских выборов. Березовский сколачивал тогда антилужковскую коалицию. Я ушел с канала ТВЦ, где вел программу «На самом деле», поняв, что на меня рассчитывают как на бойца политического фронта, а я не готов сражаться за Юрия Михайловича и Евгения Максимовича. Нехорошо внушать людям иллюзию, будто на тебя могут рассчитывать в решающий момент.
— На этапе вашей дружбы с Гусинским вы разве не пересекались с Березовским?
— Встречался, но и только. Я ведь помогал Владимиру Александровичу создавать его медиабизнес, предложив стать русским Шпрингером. Гусинскому идея понравилась. Это лучше, чем заниматься мелким спонсированием отдельных продажных журналистов. Появилась газета «Сегодня», из нее вырос «Медиа-Мост». А с Борисом Абрамовичем мы тогда были антагонистами. Мне передавали, он очень обижался на то, что я назвал его бесом и посоветовал окропить святой водой. Я пошутил, а Борис вроде бы воспринял все всерьез. Кстати, напомню, против Лужкова с Примаковым Березовский выступил один, олигархат выстроился под коалицию во главе с Юрием Михайловичем и Евгением Максимовичем. Это была настоящая олигархия, реальная политическая власть, а не бизнес, к ней приближенный. Таких у нас и сейчас много.
— Но у Бориса Абрамовича имелась дубина под названием ОРТ.
— Дубина Гусинского звалась НТВ. И что? У Березовского возникли пищевкусовые разногласия с лужковской компанией, у меня тоже. Может, не совсем такие, но он посчитал, что мы единомышленники. В тот момент на меня обиделся уже Гусинский, который отказывался понимать, как я предпочел ему Борю.
— Вы вот так и обращались к Березовскому, на ты?
— По-разному. И по отчеству, и по имени. За глаза звали Березой. Могу точно сказать, что дистанцию в отношениях он не держал... На ОРТ меня принимал Игорь Шабдурасулов, блестящий администратор, абсолютно ни во что не влезавший. С Березовским я встретился позже. Люди, которым приходилось с ним общаться, подтвердят: Борис Абрамович обладал мощной внутренней энергетикой, сильной харизмой и в личном разговоре мог обаять кого угодно. Если ставил перед собой такую задачу.
— Вас чем купил?
— Мы сошлись на том, что на данном этапе наши цели совпадают. Я сказал, что рад этому, но если что-то будет не так, уйду.
— Однако, замечу, остаетесь на Первом канале по сей день. В «Однако», и не только.
— Не моя вина и не моя заслуга. Не я поменял курс, а Березовский резко прозрел и начал отгребать в сторону. Глупо совершать побег с корабля, с которого согнали человека, вдруг решившего свернуть. Боря выбрал другой путь. Дальше — больше, слово за слово, в итоге оказался в Лондоне и плохо кончил. Но пока мы работали вместе, он никогда ни во что не лез, позволял мне делать, что захочу. Хотя, например, у нас были диаметрально разные публичные позиции по Чечне. На эту и другие темы мы беседовали часто и подробно, но, повторяю, он не давил, ничего мне силой не навязывал.
— И с Доренко так строились его отношения?
— Мне кажется, Березовский оказывал сильное содержательное влияние на Сергея. Доренко прекрасный телевизионщик, гораздо более профессиональный, чем я. Но он не политик, не экономист, не идеолог. Сергей — журналист, а я никогда не занимался журналистикой, меня всегда интересовала политика. При этом я хорошо понимаю, что такое корпоративная солидарность, и честно играю командную игру, покуда считаю команду своей. Если накопившаяся критическая масса перевешивает и команда становится чужой, надо уходить.
— Дирижер уважал солистов?
— Внешне — да, а что думал на самом деле… К примеру, у Березовского была страстная, подчеркиваю, политическая и интеллектуальная любовь к Тане Кошкаревой, в то время возглавлявшей службу новостей на ОРТ. Борис очень любил с ней общаться… По-разному отношения складывались, не было единой матрицы.
— Познер недавно рассказал, что Гусинский публично называл Евгения Киселева Компотовым. Как-то не комильфо, не находите?
