Федор Крюков - В сугробах
Если правду говорить, местный делец и рвач младенчески мелок и невинен по сравнению с настоящими шакалами, которые гнездятся выше, ближе к сердцу и голове любезного отечества. И характернее, может быть, для слободы в переживаемый момент не он, старый, знакомый гнойник на истерзанном теле матушки-Руси, а те тихие, скромные, всегда умеренные, законопослушные слободские уголки, которые стоят в стороне от потока мародерства и денежной лавины. В них живет сейчас подлинная боль тревоги, горечь обиды, стыда и негодования за отечество. И питаются эти чувства не только тем, что ежедневно приносит газетный лист и весть, идущая заячьими тропами всяких слухов, но тем ежедневным зрелищем путаницы, бессмыслицы, преступно-расточительных экспериментов, которое происходит на их глазах тут, в степном углу, отражая в малом осколке разбитого стекла безобразие, насыщающее всю атмосферу взбудораженной страны.
Душа болит, болит нестерпимо и у простых, заскорузлых людей, с трудом нащупывающих связь своего угла со всем огромным целым, называемым отечеством, и у людей, которым обобщения и выводы даются сравнительно легко. Большинство из них вчера еще были настроены доверчиво и благонамеренно, никакой склонности к критике, к обличениям не обнаруживали. Ныне же они стоят на той ступени оторопелости и удручения, которая граничит с немотой отчаяния.
— Завязал бы глаза да скрылся бы куда-нибудь… Но куда? Весь корень тут, в родимой земле…
— Что это такое, скажите ради Бога? Промахи? Ошибки? В башке не хватает? Или нарочно? Да и нарочно не сразу так выдумаешь — «шиворот-навыворот»…
Торопливо развертывается передо мной, проезжим человеком, мимолетным и случайным посетителем, моток жизненных нитей степного уголка с бесконечной цепью узлов, петель, лабиринтов, в запутанной сети которых оторопелый обыватель потерял все концы, всякое понимание, хлопает горестно себя по бедрам и отдается с упоением бессильным, бесплодным, терзающим излияниям. Всегда премудро умеренный, осторожный, смиренно обходившийся без «свобод», без «гарантий», — теперь, в водовороте переживаемых событий, непосредственными личными потерями, болями и обидами он приведен к горестному сознанию, как он обидно бессилен, забит, затаскан и лишен возможности поднять голос…
Бессильные жалобы, насытившие атмосферу слободской жизни, сопровождали меня и в дороге, в санях, под разноголосое пение «поземки» с утра и до позднего ночлега. Крутилась, шипела, посвистывала певучая белая муть, ползал тонкими струйками холод за плечами, в дремотном сознании кружились «бесы», воспетые великим поэтом, и грузными смоляными каплями падал в шипящий холод грустный бас моего спутника, военного чиновника, местного старого служаки:
— Живешь сейчас, как на торчке на каком сидишь. Все ждешь: вот, мол, проснусь — и нет этого наваждения, не может же без конца оно тянуться…
Он смолкает. Ждет ли ответа или мысленным взором переносится в далекие сферы, которым послал свой вопрос? Вьюга свистит, пылит, шипит. В ее захлебывающихся, издевательских голосах ритмически звенит как будто:
Посмотри, вон-вон играет,
Дует, плюет на меня…[12]
Примечания
1
Из стихотворения А.Н. Плещеева «Отчизна» (1862):
Святая тишина убогих деревень,
Где труженик, задавленный невзгодой,
Молился небесам, чтоб новый, лучший день
Над ним взошёл — великий день свободы.
2
Строка из пятой главы романа в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин».
3
Из стихотворения Г.Р. Державина «Осень во время осады Очакова» (1788):
Запасшися крестьянин хлебом,
Ест добры щи и пиво пьет;
Обогащенный щедрым небом,
Блаженство дней своих поет.
4
Из стихотворения Ф.И. Тютчева «Эти бедные селенья…» (1855):
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
5
Титор — искаженное ктитор (греч. ktetor (хозяин) (церк. офиц.) — церковный староста (Ушаков).
6
Штурмов — по-видимому, имеется в виду Б.В. Штюрмер (1848–1917) — российский государственный деятель. С 1904 член Государственного совета. При поддержке Григорния. Распутина и императрицы Александры Федоровны назначен председателем Совета министров (январь — ноябрь 1916), одновременно министр внутренних дел (март — июль) и министр иностранных дел (июль — ноябрь) (БСЭ).
7
Строки песни разбойников из повести в стихах «Муромские леса» (1831) Александра Вельтмана:
Время! Веди ты коня мне любимого,
Крепче держи под уздцы…
Едут с товарами в путь из Касимова
Муромским лесом купцы.
8
Имеется в виду пустая работа (ср.: утереть кому-л. нос, т. е. оставить ни с чем).
9
А.А. Риттих — административный деятель и писатель, директор департамента государственных земельных имуществ, последний министр земледелия (с янв. 1917) царской России (БСЭ).
10
Резоимец — стяжатель, ростовщик (Даль).
11
Потребиловка — магазин потребительского общества, кооперативная лавка.
12
Из стихотворения А.С. Пушкина «Бесы» (1830).
