С Боровиков - Путь к народу
Сила рассказа не только в образе Буженинова, но и в густо сатирическом изображении уездного быта первых послереволюционных лет. Читатель встретит здесь десятки деталей и черт, зримо рисующих картину "звериной", застойной жизни. Нельзя не заметить, что эта косная сила пугала и самого писателя. Вернувшись в Россию и застав многое нетронутым и даже как бы более агрессивным, увидев обывателя, закалившегося в огне войн и ныне торжествующего свою сытость, свое право жить так, как он хочет, писатель был удручен. Преувеличение силы обывательщины (хотя и одновременно борьба с нею сатирическими средствами) характерно и для рассказов "Василий Сучков", "Сожитель" (1926), "Подкидные дураки" (1928). Психология обнаглевшего мещанина, везде видящего ущемление своих "потребностей" и логически естественно приходящего к преступлению, показана в рассказе "Василий Сучков". Но особенно интересен рассказ "Подкидные дураки". Та же драма бывший красный боец и будни - раскрыта иначе, нежели в "Голубых городах". Ракитникова погубила не мечтательность, а мерное погружение в застойность материального благополучия, спокойствия. Таких коммунистов называли разложившимися. Из лихого красного командира он превратился в "изолгавшегося и запаршивевшего" служащего, живущего пивной и "пишбарышнями". "И полетели года над незрячей жизнью..." Уходит жена, остаются приятели с портфелями, которые лишь казались приятелями, "потому что единодушно все заговорили об обеде с водкой...". Здесь уже нет мотива сострадания герою, как в "Голубых городах" или в известной повести "Гадюка", нет и пугающей "уездной" действительности - дело происходит в Ленинграде. Писатель прямо обвиняет во всем самого Ракитникова, превратившегося в ничтожество. Финал рассказа откровенно издевательский: задумавший самоубийство Ракитников вместо этого слушает разглагольствования соседа-профессора, подводящего под все жизненные процессы, в том числе и самоубийство, "геологическую" и "биологическую" базы... Напустив слюней "в пузырек с засохшими чернилами", Ракитников пишет жалкое письмо жене и идет к профессору играть в подкидного дурака.
...Читатель, конечно, заметил, что начиная с темы эмиграции, на протяжении 20-х годов А. Н. Толстой создавал в основном рассказы и повести сатирические, отрицающие, а не утверждающие. Из них ушла даже тема женской любви, которая освящала действительность в его раннем творчестве, сулила героям единственную "нетленную точку" в хаосе жизни - любящее сердце женщины. Крупные произведения, созданные в эти годы - романы "Эмигранты" ("Черное золото") и "Гиперболоид инженера Гарина", - также отрицают как старый гуманизм, так и идею сильной личности, приводящую к фашизму (Гарин), разоблачают идеалы буржузного общества. Мастерство Толстого-сатирика достигает в эти годы высшей точки. Именно в сатире он впервые пришел к созданию типов. И все же... Мы знаем, что это были годы творческой неудовлетворенности, годы поисков. Писатель искал свою тему. Тему по плечу своему таланту, тему, ведомую идеей, которая никогда не остазляла его, идеей русской государственности, идеей величия русского народа. Этой темой станет для Толстого эпоха преобразований Петра I.
5
Еще до создания романа "Петр Первый" писатель неоднократно обращался к исторической теме. Он сам считал началом своей работы в прозе рассказ "Соревнователь" (1909) и признавался, что "недочеты я скрывал под стилизацией (XVIII век)". "Соревнователь", "Катенька" (1910), несколько пьес, из которых наиболее удачна "Любовь - книга золотая" (1918), - это обращение к анекдоту, мастерская имитация "галантного" стиля; в основе этих произведений лежат незамысловатые любовные истории, и если бы не просвечивающая сквозь стилизацию всегдашняя толстовская ирония, не озорная сочность языка, вряд ли стоило бы упоминать эти произведения. Но, во всяком случае, работа над ними дала писателю опыт овладения историческим материалом, правда, пока чисто внешней стороной его. Последним из произведений этого ряда стала повесть "Граф Калиостро" (1921) с щедрым набором исторической экзотики. Однако уже до этого началась серьезная работа Писателя над темой Петра I - рассказ "День Петра" (1917).
Слово "хозяин" не раз мелькнет в рассказе. Как на двор свой, на скот и батраков, на хозяйство свое взирал царь на Россию, и досада его брала, что хозяйство "хуже, глупее соседского". Писатель подчеркивает нетерпение Петра, оно проявляется в малом - в любом деле его долгого дня, и в главном - стремлении перекроить, перестроить залежалую старину, вывести Россию к Европе. Одна из главных в рассказе - мысль о безмерной пропасти между царем и народом: "Для какой муки еще новой надо было обливаться потом и кровью и гибнуть тысячами, - народ не знал". Но будет сказано и так: "И пусть топор царя прорубал окно в самых костях и мясе народном, пусть гибли в великом сквозняке смирные мужики (...) - окно все же было прорублено, и свежий ветер ворвался в ветхие терема, согнал с теплых печурок заспанных обывателей, и закопошились, поползли к раздвинутым границам русские люди делать общее, государственное дело". Важно отметить, что уже в 1917 году Толстой поднимался над взглядом на Петра I только как на злодея, чьи преступления не могут быть оправданы государственной идеей.
Собственно, и роман, созданный через много лет, будет нести ту же идею, и забитый мужичонок после жалоб на тяготы невыносимые скажет Петру: "Конечно, государь, тебе виднее - что к чему..." В чем же отличие рассказа и романа?
При чтении этого рассказа вспоминаешь известное замечание В. И. Ленина о том, что Петр не останавливался "перед варварскими средствами борьбы против варварства". Главное внимание в рассказе заострено на "варварских средствах" - здесь и реки стрелецкой крови, и подробное личное вхождение царя в пытошные Дела Тайной канцелярии, и дикое буйство. Из гениального портрета Петра, созданного Пушкиным: "Лик его ужасен. Движенья быстры. Он прекрасен", Толстой взял лишь первое: "прекрасного" Петра, какого мы знаем по роману, особенно по 3-й его книге, в рассказе нет.
А. Н. Толстого неоднократно упрекали в том, что он идеализировал Петра в романе, а вот, дескать, в раннем рассказе вывел eго злодеем. Карикатура Кукрыниксов изобразила писателя, рисующего два портрета: на первом Петр с кубком в одной, бутылкой в другой руке, с безумно-гневным взглядом, на втором - благостный император в короне и мантии, на фоне окошка с надписью "В Европу".
А критика писала так: в рассказе Петр выглядит "как пропившийся грязный скандалист-сифилитик". О романе: "Писатель Ал. Толстой... послушно использовал по буржуазной указке все достижения дореволюционных идеалистических трудов по истории... Петр нового романа не имеет ничего общего с Петром старого рассказа". Что можно сказать по этому поводу? Почему за 12 лет - и каких лет! - писатель не мог изменить свой взгляд на историческую личность? Ведь написанию романа предшествовало углубленное изучение документов петровской эпохи, трудов Маркса, Энгельса, Ленина, советских историков. А главное заключается в том, что никакой особой перемены не произошло. Из романа постепенно уходит тема буйства, жестокости, немотивированности поведения царя (сильная в рассказе), по мере того как он старится и вовлекается во все более крупные дела.
Особняком в творчестве Толстого стоит рассказ "Четыре века" (1914). Ни до этого рассказа, ни после писатель не попытается на нескольких страницах обозреть "четыре века", четыре эпохи в жизни России. Непрерывность повествования, когда соседние строки могут быть разделены десятилетиями в жизни героев, напоминает. стилевую манеру Горького (например, "Дело Артамоновых"), а стремление выйти из семейно-бытовых рамок, точнее, вывести из них смену исторических эпох намекают нам на возможности Толстого будущего создателя эпопеи "Хождение по мукам".
Рассказ "Древний путь" (1927) - одно из наиболее совершенных созданий Толстого. Тема крушения старого гуманизма, столь занимавшая писателя (так же как А. Блока, М. Горького и др.), раскрыта здесь необычайно емко и с убедительной зримостью. Перед читателем проходит история европейской цивилизации в воображении умирающего на пароходе французского офицера Поля Торена. Проплывая "древней дорогой человечества из дубовых аттических рощ в темные гиперборейские страны", он ищет и не находит ответа на вопрос: "Зачем была Эллада, Рим, Ренессанс, весь железный грохот девятнадцатого века?" Интервентом пришел этот романтический книжник на землю России, которая начала новую эру в развитии человечества, а он-то считал, что защищает цивилизацию от варварства! Он вспоминает свой разговор с пленным большевиком. Торен искренне убежден, что "спасает величайшие ценности", а большевик предлагает ему как можно скорее возвращаться во Францию: "Я вижу - ты честный человек, ты, может быть, один из лучших... Зачем же ты на их стороне, не на нашей?.. Они отравили тебя газом, заразили лихорадкой, пронзили твою грудь... Они растлили все святыни..."
