МИХАИЛ СОЛОМЕНЦЕВ - Зачистка в политбюро Как Горбачев убирал врагов перестройки
Собрали пленум обкома, а перед ним бюро обкома и меня избрали вторым секретарем Челябинского обкома партии единогласно.
После закрытия пленума Лаптев предложил провести в связи с изменениями в руководстве перераспределение обязанностей между секретарями.
К концу недели я позвонил Лаптеву и сказал, что готов изложить свои соображения по распределению обязанностей между секретарями обкома. Вначале мы рассмотрели мой вариант. В мои предложения он внес коррективы, касающиеся нас обоих. Я предлагал, чтобы он курировал отделы организационно–партийной работы и административных органов, Управление государственной безопасности, управление Министерства внутренних дел, прокуратуру, суды и т.п. Себе я оставил тоже два отдела ― промышленности (всех видов и отраслей) и строительства.
Лаптев в принципе согласился, но предложил, чтобы я курировал еще отдел административных органов. Он связывал это с загрузкой его множеством других, общего характера проблем и поручений ЦК, а также не совсем стабильным состоянием своего здоровья.
Кроме этого мне придется заниматься закрытыми объектами, такими, как «Челябинск-40» и «Челябинск-70» по производству ядерного вооружения. Дел там немало, а будет еще больше.Бюро обкома будет проводить он, а в его отсутствие это буду делать я. Секретариат обкома буду проводить я, а в мое отсутствие ― он.
О своем здоровье Лаптев мне сказал впервые. Как затем мне стало известно, у него были серьезные проблемы с желудком, поэтому ему было необходимо соблюдать определенный режим питания. Но работал он много и самоотверженно, несмотря на болезнь. Я, в свою очередь, старался не перегружать его вопросами, проявлять больше самостоятельности. Лаптев улавливал такие нюансы и не мешал мне, а поддерживал и доверял.
* * *Хочу сказать еще об одном. Постоянно муссируются слухи о каких‑то невероятных привилегиях, которыми пользовались партийные и советские работники. Прямо и категорично могу заявить ― это ложь!
Партийные и советские работники никакими особыми привилегиями не пользовались, за исключением отдельных зарвавшихся лиц, которые кроме личных карьерных интересов ни о чем другом и не думали.
Работая директором завода, я имел оклад триста рублей в месяц. При выполнении планов заработок мой был гораздо выше оклада. Жил в трехкомнатной квартире заводского дома. Работавший до меня директор завода занимал четырехкомнатную квартиру. В эту квартиру я не стал вселяться, она для меня, я считал, велика. Семья у меня три человека. Поэтому квартиру бывшего директора отдали военпреду, в его трехкомнатную я и вселился после ремонта.
За мной была закреплена автомашина. Продовольственные и промышленные товары мы покупали в обычных магазинах и на рынке. Уровень жизни у меня был весьма приличный. Жена тоже работала.
В обкоме партии зарплата состояла из двух частей: зарплата по партмаксимуму и другие доплаты. Получилось так, что, перейдя на более ответственную работу, я стал получать зарплату гораздо меньшую, чем на заводе. Транспортом обеспечивался, как и на заводе, но на работу и с работы в любое время суток ходил пешком. Охраны никакой не было. Появилась, правда, одна «привилегия»: объем работы возрос, ответственность тоже, плюс систематические командировки по области по полевым ухабистым дорогам…
Первые посещения закрытых объектов «Челябинск-40» и «Челябинск-70» показали, что здесь немало проблем. Делами они занимаются совершенно новыми и неизведанными, требующими огромных умственных, технических, материальных и финансовых затрат. Объекты уже работали, но одновременно велось и большое строительство. Работали многотысячные коллективы: вольнонаемные специалисты высочайшей квалификации, собранные со всего Союза, военнослужащие и заключенные. Сложились уже не поселки, а целые города. Управляли ими небольшие группы работников предприятий и политотделы. Не случайно вскоре вышло Постановление ЦК партии и правительства об организации на таких объектах городских комитетов партии и городских Советов депутатов трудящихся. Первыми эти органы управления было решено создать на объектах «Челябинск-40» и «Челябинск-70». Организацию их бюро обкома возложило на меня. Начинали с нуля ― как назвать будущие города? Я попросил товарищей давать свои названия и сам предложил «Челябинск-40» назвать городом Озерск, а «Челябинск-70» ― городом Снежинск. Озерск ― потому что город расположен на берегу озера.
Снежинск― потому что запомнилась мне одна поездка на этот объект. Он расположен на полуострове между двух очень больших сообщающихся озер, в сосновом лесу. Как‑то в начале зимы после прошедшего обильного снегопада я поехал туда. Там, где уже начали возводить дома нового города, меня буквально ослепила белизна чистейшего снега. Я остановил машину, вышел и несколько минут любовался разлившейся вокруг белизной. Эта чудо–картина осталась в памяти. Когда я подбирал названия городов, она и вспомнилась, вот почему я предложил назвать это поселение Снежинск. Предложения были приняты.
Скоро состоялись партийные конференции в этих двух городах. Организацию и проведение их бюро обкома поручило мне. Секретарями горкомов партии вновь созданных городов были избраны секретари Кировского и Октябрьского райкомов Челябинска, образованные и опытные партийные работники. Рекомендовал для избрания их по поручению бюро тоже я. В то же примерно время были избраны депутаты горсоветов, проведены сессии и избраны исполнительные комитеты. Безвластие на этом закончилось.
* * #«Челябинск-40» ― предприятие не только очень сложное, но и очень опасное для здоровья и жизни работающих на основном производстве.
На участках цехов имелись знаки с указанием времени, в течение которого там можно находиться. Я несколько раз бывал на этом производстве, пользовался спецодеждой, которая была здесь обязательна, ― резиновые калоши, белый халат, в кармане дозиметр. Такая одежда была закреплена и за мной, как и место, где я ее оставлял до следующего посещения.
За определенный промежуток времени работающий набирал предельную величину, после чего его выводили с основного производства на другую работу.
В первый период работы на комбинате «Челябинск-40» на основном производстве имели место аварии с тяжелым последствием для работающих― облучением. Причины этих аварий крылись, как правило, в новизне производства, а следовательно, и в недоработке в технологических процессах. Поэтому на предприятии постоянно находились, занимаясь совершенствованием технологических процессов, крупнейшие ученые–атомщики во главе с выдающимся ученым с мировым именем Игорем Васильевичем Курчатовым.
Курчатов родился в городе Симе Челябинской области. Он был первым организатором и руководителем работ по атомной науке и технике в Советском Союзе. Под его руководством сооружен первый советский циклотрон, первый в Европе ядерный реактор, создана первая в Союзе атомная бомба, первые в мире термоядерная бомба и атомная электростанция. Он основатель и первый директор Института атомной энергии. И это, безусловно, далеко не все, что он сделал в науке и технике для своего отечества.
О его приезде в Челябинск обкому сообщали заранее и мне поручали выезжать в «Челябинск-40».
Игорь Васильевич при всей занятости всегда находил время внимательно всех выслушать и принять решения. Он был не только умен, скромен, всесторонне образован, но очень прост в обращении и обаятелен. На предприятии он занимался не только научными и техническими проблемами. Он постоянно интересовался условиями жизни трудящихся. Сего помощью решалось немало социальных вопросов. Особое внимание он уделял обеспечению безопасных условий труда.
И все же неприятности случались.
Особенно большой шум был поднят в связи с сильным взрывом, о котором теперь много и написано, и сказано. Но взрыв этот произошел не на основном производстве, а на складе, где собирались и хранились отходы основного производства. Точная причина, кажется, так и не установлена. Во всяком случае мы, кто в то время допускался к этому объекту, так и не узнали окончательного заключения.
Взрыв этот нанес большой экономический ущерб. Шлейф взрыва протянулся на 175 километров в сторону Свердловской области. Я не располагаю данными, насколько велика была радиация на облученной территории и что сделано с населенными пунктами, попавшими под шлейф взрыва.
В Челябинской области вся территория, попавшая под шлейф взрыва, была оцеплена армейскими подразделениями, въезд и вход на нее был закрыт. Выселялись все люди, проживавшие или находившиеся в этой зоне. Они не имели права что‑либо взять с собой из вещей. На границе с чистой зоной они снимали с себя всю одежду и надевали новую. Все прежнее имущество сжигалось и закапывалось в землю на довольно большую глубину. Скот был забит, уничтожена и птица. Были приняты меры по недопущению населения в пострадавшую зону. Пришлось организовать бригаду по отстрелу уток, прилетающих на озеро, на берегу которого расположен комбинат. Озеро было сильно загрязнено радиацией. За каждую убитую утку выплачивалось денежное вознаграждение. Принималась масса других мер, чтобы оградить зараженную радиацией территорию от посещений населением, животными. Запрет этот был рассчитан на несколько десятилетий.
