Газета Завтра - Газета Завтра 813 (77 2009)
Они носили традиционный характер? Безусловно, нет. Они носили модернистский характер? Тоже нет. Но ведь они были! Я утверждаю, что регулятором была культура. И это беспрецедентно. В чем альтернативное объяснение? Регулятивны были не особые соотношения между культурой как "мин" и социальной реальностью как "ши"… А ЧТО? ЧТО?
ОТВЕТ НА ТАКОЙ ВОПРОС должен быть, как минимум, четким. Ведь, согласитесь, вопрос этот - на 100% политический. Причем более чем актуальный. А значит, фырканья недопустимы. Люб кому-то мой метод или нет, нравится кому-то моя организация или нет… Это все виньетки, имеющие огромное значение в более спокойных и расслабленных ситуациях. А не тогда, когда в воздухе носятся, как минимум, молекулы большой предвоенной гари. Хорошо еще, если только молекулы.
Предположим, что никаких других конкретных ответов на вопрос, который я предложил, нет. И что все другие ответы будут по принципу: мол, что-то было, а что - не знаем, да и знать не хотим. Тогда есть все основания для того, чтобы рассмотреть даваемый мною ответ еще более внимательно. И коль скоро под этим ответом есть доказательная база, то, рассмотрев оную, ответ подобный - принять.
А что в случае принятия следует признать? То, что на протяжении веков Россия как общество (страна, народ - не власть) формировала некую беспрецедентную культуроцентрическую субстанцию. Что нигде в мире аналогичной субстанции сформировано не было. А значит, Россия обладает неким третьим социальным уникальным качеством. Качеством, альтернативным как традиционности, так и модернизированности. Не может быть такого третьего социального качества без фундаментальнейших предпосылок, метафизических, в том числе.
В любом случае, Россия не может оцениваться по процентной шкале модернизированности (на 30% модернизирована, на 70%…). Мы наследники некоей уникальной способности - хорошей ли, плохой ли, но уникальной. Тем самым разговор о нашем особом пути - не почвенническая истерика, а нечто совсем другое. Наш "особый путь" - это "мин", укорененное в "ши" и оказывающее на "ши" существеннейшее воздействие.
Это-то и хранится в ядре нашей цивилизации.
И это, в ядре хранимое, имеет не региональное, а сугубо глобальное значение. Оно-то и есть наша весть миру. Возможность нашей вести справедливо проблематизирует господин Бжезинский, говоря, что наша весть под названием "коммунизм" была-таки всемирно значимой, но… что было, то сплыло, и не радикальный же русский национализм может стать такой новой вестью в XXI столетии.
Радикальный национализм и впрямь не может стать у нас ничем, кроме окончательного средства разрушения страны и общества. Но у нас есть другое в наших исторических и метафизических генах. Нашей вестью является сама возможность существования культуроцентричного общества.
Это наше наследство как фактор будущего. Речь идет не о культурном наследстве. У каждого народа есть свое культурное наследство. А вот способность создавать культуроцентричное общество - это наша уникальная, причем исторически неопровержимая способность.
Эта способность в одних условиях является всего лишь атавизмом. А в других - шансом на спасение человечества. То есть миссией нашей (снова к вопросу о "мин" и "ши").
Мне скажут: "Ничего себе, либо-либо… Если эта наша способность - атавизм, то нечего с ней носиться, как с писаной торбой!"
Я вовсе не собираюсь сходу отметать такие возражения. Я всего лишь хочу разобраться в том, чем на данном этапе развития человечества является эта способность. Если мы согласились с тем, что она у нас есть (или приняли это в виде рабочей гипотезы), то что из этого следует?
Ответ на подобный, опять же, сверхактуальный вопрос, зависит от анализа тех двух типов социальной регулятивности, альтернативой которым является наша культуроцентрическая регулятивность. Если эти способы бесперспективны, неполны, частично исчерпаны - то наличие у нас исторического ноу-хау в виде третьего способа обладает огромной ценностью. Если же эти способы, напротив, достаточны для функционирования и развития человечества, то наш третий способ - это либо наше личное дело, либо наша личная причуда, и не более того.
Если разворачивающаяся на наших глазах медленная катастрофа является катастрофой исчерпания двух регулятивных способов существования макросоциума - то третий способ более чем нужен. Так и давайте попытаемся разобраться, не является ли и впрямь эта самая катастрофа, именуемая кризисом, с объективной точки зрения катастрофой регулятивности?
Не я один об этом говорю. И уверяю вас, что со временем на такой интерпретации происходящего будет настаивать все большее число исследователей в самых разных точках земного шара.
Но перед тем как заняться исследованием столь важного вопроса, бросим еще раз взгляд на себя. В том числе, и в плане обсуждения соотношения "мин" под названием "12 июня" с тем "ши", которое все больше вступает в свои права.
Бросив же взгляд - признаем, что способность культуры выполнять функцию особого макросоциального регулятора была УТЕРЯНА нашим обществом в результате так называемой перестройки.
О том, что наша элита великую культуру заменила "Домом-2" и прочими сходными прелестями, говорят все чаще и настойчивее. Но, делая акцент только на этом, выводят из рассмотрения главное. То, что осуществленный постмодернистский разгром ИДЕАЛЬНОГО КАК ТАКОВОГО (он же "перестройка") привел к тому, что наше общество перестало откликаться на культуру как решающий макросоциальный регулятор.
Уничтожение биоценоза - это экологическое преступление. А уничтожение "культуроценоза", способного к уникальной макросоциальной регулятивности, - это еще более масштабное преступление. Совершенное не только по отношению к России, но и по отношению к человечеству.
Теперь в России нет никакой макросоциальной регулятивности. Закон, как все мы видим, далек от выполнения этой роли как никогда ранее. Традиция? Восстановить аграрно-общинный уклад в России нельзя. А если бы и восстановили его, то попали бы не в свой "золотой век", а в "их резервацию".
Конечно, речь идет об уничтожении именно МАКРОсоциальной регулятивности. В отдельных социальных нишах (которые я называю катакомбными), в малых группах, на микроуровне какая-то регулятивность может присутствовать. В виде упрямого отказа от окончательного уничтожения в себе оной… В виде фантомных болей. Но все это не является регулятивностью макросоциальной! Таковая же - просто по факту! - повторяю, вообще отсутствует. Закон ею не стал? Не стал! Традиция ею уже стать не может? Не может! Культура в качестве таковой уничтожена "элитой 12 июня"? Уничтожена. Ну, и чем тогда регулируется общество как макросоциальная система?
Отвечаю - как макросоциальная система, оно сейчас НИЧЕМ НЕ РЕГУЛИРУЕТСЯ. И что тогда есть, например, такое особо любимое нашей властью "мин", как "гражданское общество"?
Продолжение следует
Михаил Старшинов ПЕЙ ДО ДНА - И УМРЁШЬ! От первого лица
Я - депутат Государственной Думы, фракция "Справедливая Россия", от Смоленской области. Мои поездки по Смоленским деревням и поселкам, общение с теми, кого принято называть "простым народом", причиняют мне невыносимое страдание. Беспросветное пьянство, заброшенные хозяйства, голь, тоска. Спиваются старики и дети, мужья и жены. Пьяные драки и поножовщина. Пьяные аварии на дорогах. Самоубийцы, разрушенные семьи, рожденные на свет уроды. Исчезает на глазах народ, который создал великое государство, одержал великие победы, запустил человека в Космос, во все века предлагал миру образцы божественного служения, "райского бытия". Охватывает чувство катастрофы, паралича. Что делать? Как нам спастись от этого страшного, одолевающего нас недуга?
Можно в который раз морализировать, ахать, приводить "статистику смерти" - сколько российских людей умирает во цвете лет, отравленных, убитых, сошедших с ума, исковерканных на трассах. Можно пафосно заявлять о развязанном против России "алкогольном геноциде" и искать "виновников спаивания". Всего этого в избытке, об этом говорят в прессе, на митингах, на заседаниях Думы. Но где же действия? Почему практически бездействует государство?
Ведь были же времена, когда государство в борьбе с "зеленым змием" принимало радикальные меры. В 1914 году, в самом начале Германской войны, царь Николай Второй издал указ, запрещающий продажу водки на всей территории России, то есть, был введен "сухой закон", длившийся вплоть до 17-го года. Результаты поразительны. Производительность труда выросла на 15 %. Самоубийства сократились на 20%. Накопления людей увеличились почти в десять раз.
В годы "перестройки", в 1985 году был издан знаменитый "антиалкогольный указ". Мы помним очереди у винных прилавков. Народный ропот. Всплеск самогоноварения. Но вот результаты этого недолго действующего указа. Преступления снизились на 17%. Продолжительность жизни мужчин увеличилась на 3,2 года. Травмы на производстве упали на 20%. Число ДТП уменьшилось на 30%.
