Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №3 (2004)
Всё-таки: сколько скорби причиняет одна только мысль об истории Российского государства — как бы оно ни называлось в различные времена!.. Не стыдно и всплакнуть по такому поводу — “слить” эмоции в память Господа. Но! – “Что такое Отечество?” – задавался вопросом Алексей Степанович Хомяков . И отвечал сам себе: “Это та страна и тот народ, создавший страну, с которым срослась вся моя жизнь, всё моё духовное существование, вся целость моей человеческой деятельности. Это тот народ, с которым я связан вполне жилами сердца и от которого оторваться не могу, чтобы сердце моё не изошло кровью и не высохло”.
А это — разве это не про Германа Угрюмова?.. Про него, про него!
Капитан 1-го ранга Виктор Алексеевич Смирнов:
Герман был уже на втором курсе, когда я поступил в училище. Познакомились мы с ним в сентябре 1968 года. Я родом из Мценска Орловской области, разница в возрасте у нас в полтора-два года. Я поступил, окончив десятилетку, Герман уже успел понюхать самостоятельной жизни. Тем не менее сошлись мы сразу, и у нас быстро сложились довольно теплые отношения.
На втором курсе Герман уже был заместителем командира роты. Тут следует немного разъяснить. Командиром роты был, естественно, офицер; его заместитель и старшина роты – курсанты, командиры взводов – тоже курсанты. Но замов, как правило, назначали со старших курсов, Германа же назначили уже после первого года обучения.
Выделялся он и ростом, и габаритами, и общительностью – фамилия его как-то совсем не соответствовала характеру, жизненной энергии, которая из него прямо-таки выплёскивалась. Очень жёстким был командиром и при этом пользовался авторитетом у курсантов и преподавателей. Здесь ситуация объясняется точной фразой одного из наших полководцев: требовательность без личного примера уже есть тирания. Это прописная истина, ведь: учи наставлением в нужное время, достойным примером – всегда. Лорд Боллингброк даже выше забирал: “Самые суровые приказы смягчаются личным примером, и даже жестокость выглядит оправданной”. Вряд ли он читал в ту пору сочинения Боллингброка, скорее это было врождённое чувство порядочности, культивируемое в их семье.
Командиром роты у нас был капитан 3-го ранга Чирков, очень уважаемый нами человек, и он Герману полностью доверял. Уважал его и неоднократно ставил в пример младшим командирам и начальник факультета Василий Степанович Бойко, другие преподаватели. Дело в том, что он в учёбе наглядно проявил свое усердие и трудолюбие. Учеба давалась ему вначале трудновато: и тяжелое деревенское детство, и вечернее образование в ШРМ, которое вряд ли даёт больше знаний, чем обычная десятилетка, и год пропуска… Так ли я сказал – не знаю, но предметы брал он не с ходу, как те, кто еще вчера сидел за партой. Брал горбом! До третьего курса, по-моему, у него еще были тройки и четвёрки, потом – одни пятёрки.
Химический факультет, на котором мы с ним учились, состоял из нескольких отделений: дозиметристы – будущие начальники химических служб для АПЛ (в чистом виде); радиохимики (я был радиохимиком) – специалисты по контролю за ядерной энергетической установкой, это береговая служба, в принципе; и так называемые общие химики. Герман был общим химиком. Специальность общего химика предполагала дальнейшую службу на надводных кораблях в должности начальника химической службы в авиационных полках, на складах химического оружия и так далее: в ВМФ это специальность широкого профиля.
Характерный штрих – распределение молодых лейтенантов-химиков: кого направили на Северный флот, кого на ТОФ, кого на Балтику. Германа , единственного из выпускников, оставили на Каспийской флотилии старшим помощником командира корабля. Я не знаю случая ни раньше, ни позже, чтоб молоденького лейтенанта-химика сразу после училища назначили старпомом! Случай действительно уникальный. И он свидетельствует о том, насколько Герман Угрюмов был неординарным человеком. За год он освоил штурманское ремесло. Корабль, насколько я помню, числился в передовых.
Капитан 1-го ранга Юрий Алексеевич М-цев:
Это был большой пожарный катер, очень сложный по конструкции – это легко понять, если представить себе выполняемые им задачи. Такой корабль на Каспии был единственным – своеобразная “скорая помощь”, поэтому выучка и готовность команды должны были соответствовать стоящим перед ней задачам. И – соответствовала. Первой наградой Германа Алексеевича была медаль “За отвагу на пожаре”, которой он гордился больше других.
Александр Угрюмов, сын:
В конце 90-х мы отдыхали в Новороссийске, и отец вдруг сказал:
— Надо съездить в Новочеркасск, там мой друг живет, мичман.
Поехали в Новочеркасск, не зная адреса. Но отец быстро отыскал дом Михаила Григорьевича Гудкова, с которым служил вместе еще на Каспии, с которым тушил пожар на бакинских нефтепромыслах. Встреча их была, конечно же, очень трогательной. Видно было, что она доставила искреннюю радость обоим – и мичману, и контр-адмиралу.
Михаил Григорьевич Гудков:
Случилось это осенью, уже в холодную пору. Прошло лишь полгода, как мы из Ленинграда получили это судно. Сначала командиром на нем был П-н, никчемный человек, Герман Алексеевич был у него помощником, я – мичманом на этом корабле. Вскоре выяснилось, что П-н как командир не соответствует своей должности, и командиром корабля назначили Угрюмова.
Загорелись нефтяные вышки мористее острова Наргина. Судя по высоте огненного столба – давление в этом фонтане не меньше 180 – 200 атмосфер. Наш корабль подошел первым. Бросили якорь, рядом эта гудящая лава – Дантов ад!.. На корабле у нас водяные пушки – у одних давление 70, у других – 110 атмосфер. Для наглядности: струю можно погладить рукой, как поверхность металлической трубы. Но горящую скважину такой мощи поди-ка потуши!.. Хотя насосы у нас тоже довольно мощные были на судне: по четыре двигателя на каждый насос, на один ствол водяной пушки перекачивали по 1000 тонн воды в час. 4000 тонн воды в час на горящую скважину в общей сложности.
Чтобы подойти к платформе, из-под которой гудел огненный столб, включалась система СВЗ – система водяной защиты, шестнадцать тонн только пенообразователя… А так не подойдешь! На мостике в рубке стёкла полопались от чудовищной температуры, хотя всё судно было покрыто водой из СВЗ. На палубе толстый слоище грязи, мы все в копоти, как черти. Наша задача – оторвать пламя от моря, не дать ему подняться вверх.
Подошли еще суда со специальными турбинными установками – три самолетные турбины. Удалось оторвать огненный столб от поверхности моря, на некоторое время огонь потух, но бушевал внизу. Кипит Каспийское море, жар-кошмар!.. Потом опять загорелся столб над поверхностью – мы снова отсекаем его водяными пушками. Потом – опять… Подошли два СВД – “Генерал Гамидов” и “Генерал Зейналов”. Установили вокруг пылающей скважины глубинные бомбы и разом их подорвали, чтобы отсечь от воды огненный фонтан. Борьба с огнём продолжалась не сутки и не двое, а почти два месяца…
Владислав Угрюмов, сын:
Аварийно-спасательная служба в тот раз вряд ли сама справилась бы, поэтому военные пришли на помощь. Я видел фотографии – даже они страшат. Горят нефтяные промыслы, какая картина пожара может быть ужаснее?.. А там ведь, на этих полуплавучих островках, нефтяники живут, там и всякие баллоны, которые если уж рванут, то не хуже бомбы… Людей они сумели эвакуировать, а проще – спасти.
Виктор Алексеевич Смирнов:
Сейчас я в запасе. Последняя моя должность была – начальник контрразведки по Ленинградской военно-морской базе. Там, кстати, сейчас и находится наш родной с Германом химический факультет. В 1993 году, когда Герман Алексеевич был уже контр-адмиралом и служил во Владивостоке, меня разыскал наш бывший преподаватель, доктор наук Виталий Петрович Комлев – интереснейший человек, тоже очень колоритная фигура. Сидим, разговариваем, вспоминаем, потом он спрашивает:
— А где сейчас Гера Угрюмов? Талантливый был курсант. Я ему еще на первом курсе говорил: “Быть тебе, Угрюмов, адмиралом! Есть у тебя для этого все задатки, не растеряй их только, не растряси по дороге”.
Как мне приятно было сообщить, что он не ошибся и что Герман действительно стал адмиралом! Такое прозрение учителя можно даже не комментировать…
Глава 3
КГБ СССР. НАЧАЛЬНИК ОСОБОГО ОТДЕЛА
Хотя цель контрразведки – оборона, её стратегия носит наступательный характер. Идеал контршпионажа – раскрытие планов разведки противника на их ранней стадии, до того, как они начали наносить ущерб.
Аллен Даллес. ЦРУ против КГБ. Искусство шпионажа
“Безопасность собственная есть высший закон в политике”, — писал наш великий историк Николай Михайлович Карамзин, имея в виду безопасность государства Российского. В российской литературе термин “государственная безопасность” встречаем уже в ХIХ веке в работе профессора И. Тарасова, который отмечал, что опасность может иметь общее значение и частное, а также пример слияния этих понятий: предатель-перебежчик наносит государству как общий, так и частный ущерб.
