Газета Завтра - Газета Завтра 195 (34 1997)
Ему не дали оттеснить США на второе место в торговле оружием. Ему не дали вкладывать заработанные доллары в развитие научно-производственного потенциала военного машиностроения. Ему не дали распространить свой опыт на всю экономику страны — именно потому, что Котелкин был готов и сумел бы это сделать. На последней пресс-конференции его последними словами был волею судьбы ответ на вопрос корреспондента нашей газеты. И сам вопрос, и ответ на него приводятся ниже. Думаю, после этого многим станет понятнее:
ЗА ЧТО СНЯЛИ КОТЕЛКИНА?
“ЗАВТРА”. Александр Иванович, будьте любезны, блестящий опыт вашей корпорации по организации производства и продаже военной техники — он может быть распространен на гражданские отрасли? Вы можете поделиться с ними своими технологиями успеха?
КОТЕЛКИН. Да, конечно. Ведь это ложь, будто наша экономика производит неконкурентоспособные товары. Продать можно все, даже песок в пустыне — нужно только знать, когда, почем и кому. У нас товары есть, и очень хорошие товары. Но на рынке для них нужно найти соответствующую нишу, здесь нужен опыт, нужны, как говорится, связи. Вот по договоренности с Лужковым мы за рубеж продали сто грузовиков “Зил”, сегодня почти готов контракт еще на тысячу — и это лишь начало. Точно так же микролитражка “Ока” может, как мы уверены, найти спрос среди рабочих-контрактников нефтедобывающих стран Персидского залива — а это десятки тысяч человек. Наши “уазы” хорошо продаются в США, но там нужна предпродажная подготовка. Ведь “Зилы” те же — мы посмотрели, почему не продаются. Оказалось, элементарные вещи: нет технической документации на английском языке, не проработано юридическое сопровождение контрактов.
Вдобавок, иностранным партнерам удобнее: выгоднее и надежнее работать с крупной государственной корпорацией, чем с каким-то заводом напрямую, где завтра пройдет акционирование, послезавтра директор проворуется, а еще через неделю новые владельцы сменят всю номенклатуру продукции или вообще остановят производство. С другой стороны, многие директора предприятий обращаются к нам, минуя МВЭС просят, чтобы мы включили их в число своих постоянных партнеров — потому что мы их продукцию можем быстро и выгодно продать на внешнем рынке. Открываются наши представительства в производящих регионах, потому что мы стараемся поддержать свою высокую репутацию и если заключаем контракт, то должны быть протащить его до конца и должны уверены в его исполнении. Так, у нас недавно был заказ на шесть самолетов Ту-204, полностью обеспеченный заказчиком, но пришлось от него отказаться, потому что их производство в нужные сроки не могло быть гарантировано российской стороной, там просто не с кем оказалось пока разговаривать .
Я думаю, если нам дать соответствующие полномочия, а не мешать, как это нередко делается сегодня, то доля машиностроительной продукции в экспорте России выросла бы намного.
Конечно, генерал-майор Котелкин не пропадет — не тот он человек. Может, проглотит оскорбление и останется на “государевой службе”. Может, займется частным бизнесом и пополнит ряды пассионариев, беззаветно растаскивающих запасы Родины, собранные ратными и трудовыми подвигами поколений наших предков. А может, его отставка покажет всем, кто еще надеется честно работать на благо Отечества под водительством “команды реформ”, чего стоят и сами реформы, и проводящая их команда во главе с “царем Борисом” или вообще без царя в голове…
Георгий СУДОВЦЕВ
ВКУС ПЛАТЫ
Сергей Кургинян
“За Чечню придется платить”.
Б.А.Березовский
1. “Процесс пошел”
“Сегодняшние переговоры — это уже очередной шаг навстречу друг другу. Одновременно мы, не упираясь, должны придумать, так сказать, дальнейшие шаги в отношении, так сказать, свободы Чеченской республики… Ну, независимость там, или еще, значит, что… Как там ее называть… Мы договорились по этому поводу. Аслан Алиевич ставил этот вопрос и правильно ставил… Нам не надо упираться.”
Я не буду ахать и охать по поводу того, сколь косноязычно и недостойно распинается по вопросу о судьбе вверенной ему страны пока еще глава пока еще российского пока еще государства. Конституционный кризис, который я в своем прогнозе предвещал на осень 1997 года, состоялся в августе. С опережением, так сказать… понимаешь… это… там… значит… что… как там… если… (Дальше показываю титанические телодвижения, пластическую конфигурацию которых предлагаю вообразить самому читателю, так сказать, в порядке поставангардистского хэппенинга.)
Запендюренное слово про независимость Чечни запускает жуткий процесс. Не надо песен про то, что все обойдется! Не надо ссылок на излишнюю драматизацию! Цыц, вы, с вашими ссылками! Шли бы вы в это, так сказать, понимаешь… Или куда подальше. Говорю как специалист, профессионал по проблемам госустройства и госстроительства, что если после этого слова ничего серьезного не произойдет в плане блокирующих последствия его произнесения ОБЩЕСТВЕННЫХ РЕАКЦИЙ, то примерно через год Россия распадется так же, как распался СССР. Мы будем жить в конгломерате расползающихся княжеств. Народы РФ, и прежде всего русский народ, оплатят этот распад миллионами человеческих жизней. А если есть Бог, которого эти… там… значит, которые поминают как и где ни попадя, стоя со свечкой в руках, то кара за это будет страшной. И мертвые, погибшие ради строительства нашего Отечества и нашего государства, встанут для того, чтобы судить преступников.
Это… значит… если… когда, ну, в общем…
Главное — это общественные реакции. Их не будет. И вот здесь утробные бормотания власти начинают спутываться в один клубок с утробными бормотаниями ее противников и бульканьем, урчанием, чавканьем того, что, видимо, еще являясь населением, уже перестает быть народом. Ибо глумливо говоря о том, что референдум по отделению Чечни пройдет в пользу этого отделения, Удугов фиксирует зловещую истину, коя состоит в том, что общественные реакции в России действительно глубоко деформированы, и выбор в пользу собственной смерти страна на основе волеизъявления вполне даже может произвести (что, конечно, не предопределено, но достаточно правдоподобно).
Э… Бе… Ме… Так сказать… Понимаешь…
2. Чему должно быть и чего не будет
Как должно было быть? Как должен был вести себя политический истеблишмент страны и все население, едва опомнившись от ужаса распада СССР и пребывая в прямом соседстве со своими согражданами, имеющими статус беженцев? Как должно вести себя общество, которое ведь вроде бы на мякине уже не проведешь и которое теперь знает, что каждый кризис государственности не освобождает граждан, а опускает их в пучину новых и еще более гнусных форм порабощения?
Парламент страны должен был немедленно выйти из отпуска. В простейшем виде он должен был отреагировать на это “Э… Бе… Ме…-независимость” просто импичментом. Ведь это вам не по-холопски рассуждать о качестве царской мочи! Это действительно вопрос жизни и смерти.
Однако мне представляется, что и этого недостаточно. Необходимо внесение коррективов в законодательство России. Я не юрист, и не мое дело разбираться здесь в проблемах юридической казуистики. Но конечный результат мне ясен. Должна быть восстановлена смертная казнь по одной статье, а именно: “Преступления против государства и общества”. Статья — прямое посягательство на целостность российского государства. Субъекты наказания: как сами высшие лица, напрямую посягающие на государственную целостность, так и их пособники — депутаты, санкционирующие распад; министры, поддакивающие так называемым “первым лицам”; конституционные судьи, позволяющие себе мямлить в единственном вопросе, который никакому мямленью не подлежит; “ученые обезьяны”, подсовывающие записки, в которых прямо и недвусмысленно говорится о распаде страны как о благе для ее граждан, и на основе антигосударственного блеянья коих принимаются решения подобного типа. Можно ввезти гильотину с родины прав человека и гражданина, чтобы сделать смертную казнь публичной. Важно зафиксировать факт такой правовой нормы в высших законодательных документах страны. И важно, чтобы все знали: не сейчас, так через пять лет, при другой власти, но эта норма будет реализована по отношению ко всем преступникам, посягающим на покой и жизнь десятков миллионов людей. Даже если сами люди сейчас не понимают, о чем идет речь, и чем это для них обернется.
Важно также по отношению к этой единственной экстремальной правовой мере обеспечить максимальное дистанцирование жестокости и произвола. Много говорилось о том, как на Западе веками рубили руки за воровство на площадях, и как это повлияло на обеспечение там “нормальных условий жизни”. О воровстве и нормальных условиях скажу отдельно. Здесь же речь идет об обеспечении жизни вообще. И ради этого можно пойти на крайние меры.
