Игорь Ефимов - Аркадий Северный, Советский Союз
Но Рудольф Фукс был не таким человеком, чтобы отказаться просто так от какой-либо затеи! Его и в студенческие годы отличали неуёмная энергия и невероятная способность постоянно порождать оригинальные идеи, — качества, которые вкупе с любовью к музыке и неприятием Системы и определят потом его бурную биографию. Но, конечно, стиляга Рудик пока не осознаёт своей "исторической миссии". Идея, пришедшая ему в далёком 1963 году, была проста и вполне естественна: хватит уже заниматься только перепродажей пластинок, почему бы и самому не делать оригинальные (как теперь сказали бы — эксклюзивные) музыкальные записи! На которых, разумеется, можно будет и денежку заработать. И он решает произвести запись аж целого концерта из песен в исполнении Аркаши Звездина под ансамбль! Тем более, что у Рудольфа уже есть перед глазами удачный пример: ведь в рентгениздате не только выпускались копии западных пластинок, но и непосредственно производились записи различных исполнителей! И, разумеется, такие, что никогда в жизни не смогли бы появиться на грампластинках государственных студий. К сожалению, имена тех исполнителей до нас практически не дошли. Из ленинградских достаточно известны лишь Ольга Лебзак и Серж Никольский. В исполнении Ольги Лебзак, актрисы Ленинградского театра им. Пушкина, были записаны блатные песни на студии Станислава Филона, главного конкурента Богословского. А у самого Руслана записывался Серж Никольский, самодеятельный певец, исполнявший под небольшой ансамбль разные "нехорошие" песенки, сочинённые молодым ленинградским поэтом Борисом Павлиновым: "Пещерное танго", "Неделя холостяка", "Тюремный романс", "Жизнь блатная" и другие.
Однако в 1963 году Никольский уже не записывался — фирма Богословского в очередной раз была разгромлена органами, а сам Руслан отбывал срок. Но, как говорится, всех не пересажаешь, и в Питере есть ещё люди, которые продолжают в глубоком подполье творить своё славное дело. Рудольф, который был в компании Богословского всё-таки не последним человеком, прекрасно их всех знает, и поскольку уцелевшие деятели "Золотой собаки" вполне сохранили свой "производственный потенциал", то и решает обратиться к ним со своей идеей. Тем более, что для её осуществления у самого Фукса ничего нет — ни хорошей звукозаписывающей аппаратуры, ни знакомых музыкантов, — ничего. Кроме самой идеи как таковой. Но ведь известно, на что способна Идея, овладевшая массами! Пусть, в данном случае, она овладела даже и не массами, а только Рудиком Фуксом и Аркашей Звездиным. Предложение Фукса Аркадий воспринимает тоже с энтузиазмом, — во-первых, ему записываться вообще интересно; а во- вторых, приглашение "на студию" — это же, как никак, признание! Ну, а Рудольфу, на самом деле, никаких гор сдвигать для этого и не надо: единомышленников он находит довольно быстро. Ими были: тот самый поэт Борис Павлинов (уже успевший отсидеть срок за "музыкальный самиздат" и впоследствии ставший известным ленинградским поэтом под псевдонимом "Тайгин"); работник Ленинградского радио, музыкант и коллекционер Андрей Персон; ещё один коллекционер — Анатолий Копров; и, наконец, талантливый радиоинженер и звукорежиссёр из фирмы Богословского — Виктор Смирнов. Последний и берётся обеспечить техническую часть мероприятия, поэтому именно его квартира на углу Гаванской улицы и Среднего проспекта Васильевского острова, и определяется под студию.
И вот в назначенный день на квартире Виктора Смирнова в девять часов утра начинает собираться вновь испечённый музыкальный коллектив. Вместе с Рудольфом Фуксом и Аркашей Звездиным, по словам Анатолия Копрова, пришёл ещё и дружок Аркадия, цыганёнок с гитарой. Сам Копров доставляет аккордеон, на котором будет играть Виктор Карпов, а также приносит ещё несколько весьма характерных принадлежностей — десять бутылок водки и один кочан капусты. Некоторые подробности этой встречи нам удалось услышать от Андрея Персона. Вот что он рассказал: "Подыгрывал на гитаре Владимир Ершов. "Цыганёнок" — Михаил Ланглиб. Привёл их я. Пианиста привёл Рудик. Сам Виктор Смирнов не играл, пианино было для его сына. Саксофон — Юрий Маковоз, единственный профессионал из присутствующих".
В общем, несмотря на столь "солидный" инструментальный состав, участники этого мероприятия, по-видимому, вовсе не собирались слишком серьёзно подходить к музыкальному сопровождению. И даже единственный профессионал, по словам Фукса, очень быстро "потерял работоспособность". Скорее всего, всё это было построено, как обычная вечеринка под "домашнее музицирование", ещё достаточно распространённое в те годы, несмотря на все успехи звукозаписывающей и звуковоспроизводящей индустрии. В начале 60-х годов ещё очень часто люди пели и танцевали на своих квартирах под пианино или аккордеон. Ведь освоив даже самые несложные аккорды и приёмы игры, те же "запрещённые" буги-вуги можно было сбацать так, чтобы жарко стало и земле, и небу, и несчастному участковому. А уж если находились люди, способные не только более-менее прилично сыграть, но и быстренько раскидать музычку между фоно, гитарой, и. ещё чем-нибудь, — то как раз и получался "ансамбль" типа того, который и собрался на квартире Виктора Смирнова аккомпанировать Аркадию Звездину.
Как же происходила эта первая в своём роде запись, с которой, по сути, и начался Аркадий Северный? Вот что вспоминают её непосредственные участники:
"Вдарили по первой, заели капустой и поехали! Аркаша дивным баритональным тенором запел "Шарабан-американка", "Алёша-ша", "Гоп-со-смыком". Писали на мощный магнитофон, усовершенствованный Виктором "МАГ-8" в американской тумбе, с тремя моторами, через аппарат "искусственное эхо " (ревербер), при котором создавалось ощущение гулкого большого зала. Ближе к ночи все были пьяны…" — так рассказывал позже об этом событии Анатолий Копров.
Некоторые подробности удалось припомнить и Рудольфу Фуксу: "Запись со всеми повторами и дублями заняла целый день с раннего утра до позднего вечера, а результатом явились всего два часа смонтированного концерта, который позже получил название по первой фразе, произнесённой Аркадием в самом начале и записанной с реверберационным эхом: "Эх, люблю блатную жизнь, да воровать боюсь!"
После этого исполнитель объявил, что у всех песен, которые будут исполнены, "Музыка народная, слова — НКВД", и звукозапись началась. Она прошла, в общем, без эксцессов, если не считать выходок пьяного "в стельку" саксофониста, который пытался играть настолько вперёд, что его пришлось связать, да и более того, заткнуть ему рот кляпом, чтобы он не мог помешать звучанию ансамбля".
Ещё один участник тех давних событий Борис Тайгин, к сожалению, не смог припомнить каких-то других, дополнительных подробностей, но, тем не менее, подтвердил, что "так оно всё и было".
И было в этот день ещё одно очень важное для всей нашей истории событие, о котором помнят буквально все, с кем нам удалось переговорить — и Тайгин, и Фукс, и Копров. Почти в самом конце записи возник вопрос о том, что поскольку концерт "пойдёт в народ", для исполнителя нужно придумать псевдоним. Красивый и звучный. "Настоящая его фамилия, хоть она и звучала вполне артистически, по вполне понятным конспиративным соображениям не подходила" — вспоминает Рудольф Фукс. Было предложено несколько вариантов (каких — этого, конечно, уже никто не помнит), среди которых вдруг и прозвучало — "Аркадий Северный". Но и придумавший псевдоним Виктор Смирнов, и сам Аркаша Звездин, уставший, но довольный столь плодотворным днём, восприняли всё это всего лишь как забавную игру. О том, что именно сейчас положено начало будущей Легенде никто, конечно, и не подозревал.
Впрочем, Рудольф Фукс и Андрей Персон отнеслись к произведённой в этот день записи с должным уважением. Персон забирает её к себе на Ленинградское радио, и делает монтаж на профессиональной аппаратуре, в итоге которого получается "товарная" фонограмма. К большому сожалению, до наших дней она в полном виде, судя по всему, не дожила. Хотя была в своё время популярной и даже достаточно широко распространялась. Вот что вспоминает Рудольф Фукс: "Эту запись я дал послушать двум таким же "несоветским" молодым людям, как и я сам — любителям вражеской музыки, рок-н-ролла. Причём, один из них, Екимов, был не просто любитель подёргаться под западные ритмы, он начал составлять уже в те времена, в начале шестидесятых, энциклопедию рок-н-ролла! И вот как только они услышали запись Северного, так мгновенно загорелись интересом! Они сразу же сделали себе копии, и начали распространять".
Ну, а Тайгин со Смирновым, в отличие от Фукса и Персона, действуют по старинке. Они не распространяют магнитофонные копии, а нарезают гибкие пластинки с записанными песнями на всё той же рентгеновской плёнке, — и выпускают их в свет с этикетками, на которых красуется надпись "Аркадий Северный"! Вероятно, именно так это звонкое имя впервые и запомнилось советскому народу…
