Николай Буссе - Остров Сахалин и экспедиция 1852 года
Мы обѣщались съ Невельскимъ пріѣхать съ судна проститься съ семействомъ Фрейганга, но, занявшись бумагами, опоздали, такъ что они уѣхали уже, когда мы вышли изъ шлюпки на берегъ. Взявъ двухъ осѣдланныхъ лошадей, мы догнали ихъ въ 3-хъ верстахъ отъ Аяна, гдѣ и простились съ ними. Не могу не описать костюма m-me Фрейгангъ. Она надѣла брюки и пальто своего мужа, чепчикъ на голову и женскіе высокіе ботинки и усѣлась амазонкой въ этомъ костюмѣ.
III
3-го сентября, утромъ въ 5 час., я съѣхалъ еще разъ на берегъ, чтобы взять нѣкоторыя вещи, забытыя при поспѣшной нагрузкѣ. Когда я отчалилъ отъ берега, «Николай» уже поднималъ паруса при слабомъ попутномъ вѣтрѣ. Изъ порта салютовали 7-ю выстрѣлами; на салютъ этотъ судно отвѣтило тѣмъ же числомъ. Скоро догналъ я «Николая» на быстрой байдаркѣ. На обратномъ пути въ Петровское вѣтеръ то же мало благопріятствовалъ намъ. 6-го числа подулъ свѣжій попутный N. Мы вошли въ Петровскій рейдъ. Смеркалось; вѣтеръ свѣжѣлъ, мы неслись подъ зарифленными марселями по 10-ти узловъ. Вдругъ засвистѣлъ въ снастяхъ сильный штормъ. Нехладнокровный Клинкофстремъ засуетился. На суднѣ начался безпорядокъ — результатъ неопытности матросовъ дессанта, которые не знали кого слушать, потому что капитанъ судна командовалъ по-шведски своимъ матросамъ, Невельской и Рудановскій по-русски — своимъ. Штурмана суетились, бѣгали. Безпорядокъ на суднѣ былъ полный, обстоятельства были дѣйствительно нехороши, — лавировать было тѣсно, и потому выдти въ море невозможно. Мы находились между скалистымъ берегомъ мыса Левашова и банками, лежащими къ с.-в. отъ Петровскаго зимовья. Рѣшили бросить якорь на 11 с. глубины и возложить надежду на крѣпость цѣпи. «Если цѣпъ не выдержитъ, сказалъ мнѣ капитанъ, то судно погибло, отлавироваться я не надѣюсь». Скоро загремѣла цѣпь. Корабль всталъ. Противное теченіе помогало намъ, не давая волнамъ вытягивать сильно цѣпь. Шумъ на суднѣ прекратился. Какъ зритель, я присутствовалъ все время при работѣ на палубѣ. Картина борьбы стихій производила какое-то особенное впечатлѣніе. Чувство это я впервые испытывалъ. Борьба эта мнѣ нравилась, и я былъ спокоенъ. Во время шторма, волна закатилась въ каюту черезъ вентиляторъ и замочила всѣ бумаги Невельского.
Въ 11-мъ часу я легъ спать. Штормъ усиливался. Задремавъ немного, я очнулся отъ сильнаго толчка. Вставъ, я вышелъ узнать причину. Въ каютѣ мебели были опрокинуты. Толчекъ былъ дѣйствіе дерганья цѣпи отъ натягиванія ее волною. Вѣтеръ дулъ еще сильнѣе. Корабль бросало во всѣ стороны. Былъ 12-й часъ. Штормъ свирѣпствовалъ въ полной силѣ. Спустившись въ свою каюту, я легъ въ постель. Безпрерывные толчки давали засыпать мнѣ только на нѣсколько минутъ. Наскучивъ лежать въ этакой безпокойной люлькѣ, я поднялся на палубу въ 5-мъ часу утра. Вѣтеръ стихалъ. Небольшія сѣрыя облака носились по небу.
6-го сентября къ 8-ми часамъ совершенно стихло, мы подняли якорь и при слабомъ попутномъ вѣтрѣ подошли къ Петровскому въ 12-мъ часу. Невельской тотчасъ же поѣхалъ на берегъ на байдаркѣ. Скоро за нимъ и я съѣхалъ на шлюпкѣ съ Рудановскимъ. При этомъ переѣздѣ я убѣдился въ томъ, что началъ предполагать сначала знакомства моего съ г. Рудановскимъ, т.-е. что онъ тяжелъ, какъ подчиненный, и несносный товарищъ. Послѣ я подробнѣе поговорю объ немъ. Когда мы сѣли на шлюпку, то Рудановскій при мнѣ, т.-е. при старшемъ и будущемъ ближайшемъ начальникѣ своемъ, началъ ругать матросовъ и обѣщалъ высѣчь унтеръ-офицера за то, что онъ не назначилъ одного матроса на бакъ. Я, конечно, замѣтилъ ему послѣ грубость этого поступка. Пріѣхавъ въ Петровское, Невельской началъ дѣлать нужныя распоряженія насчетъ снабженія товарами различныхъ портовъ Пріамурскаго края. Товары эти должны были быть привезены изъ Аяна на «Иртышѣ».
7-го сентября, на другой день поутру пришли на рейды «Байкалъ» и «Иртышъ». Это удачное собраніе судовъ въ одно время очень облегчило распоряженіе ими. Было рѣшено, что мы вечеромъ снимемся на «Николаѣ» съ якоря и пойдемъ въ Аниву. «Иртышъ», снявъ съ себя грузъ амурской экспедиціи, пойдетъ за нами въ Аниву, гдѣ, обойдя берегъ остановится у мѣста высадки и пробывъ тамъ нужное время для защиты ея, пройдетъ на зимовку въ гавань «Императора Николая». «Байкалъ» же, принявъ съ «Иртыша» камчатскій грузъ, долженъ былъ тотчасъ слѣдовать въ Аянъ и оттуда въ Камчатку. Насчетъ зимовки «Николая» еще не было рѣшено, потому что обстоятельства могли много измѣнить наши предположенія насчетъ занятія Сахалина. Погода стояла прекрасная, и въ свободное время до обѣда я поѣхалъ, на гиляцкой лодкѣ, съ священникомъ Гавріиломъ, въ ближайшее гиляцкое селеніе. Я сѣлъ на весла, а отецъ Гавріилъ на руль. Гиляцкая лодка сбивается изъ 4-хъ досокъ, — двѣ составляютъ прямое дно безъ киля и двѣ широкія — бока. Гребутъ маленькими веслами по-русски. На этихъ-то лодкахъ были сдѣланы описи береговъ Татарскаго пролива.
Гиляцкое селеніе около Петровскаго зимовья состоитъ изъ трехъ юртъ и нѣсколькихъ рыбныхъ амбаровъ. Познакомившійся со мною гилякъ Паткинъ вышелъ ко мнѣ на встрѣчу. Его лицо мнѣ напоминало Гусейнхана, черкеса, воспитывавшагося въ Пажескомъ корпусѣ. Такіе же выпуклые глаза, вдавшійся лобъ, широкія скулы и выдавшіеся зубы. Вообще же гиляки довольно красивый народъ. Кожа ихъ смуглая, черты лица татарскія, глаза большіе; волосы черные густые, заплетеные въ косу, спереди посерединѣ проборъ. Борода довольно густая. Одежда ихъ состоитъ изъ тулуповъ, сдѣланныхъ изъ собачьихъ шкуръ вверхъ шерстью; ноги необутыя. У нѣкоторыхъ я видѣлъ японскія шляпы. Женщины некрасивы, похожи на калмычекъ. Косъ не носятъ, а подстригаютъ сзади волосы. Паткинъ ввелъ насъ въ юрту свою. Юрта эта состояла изъ двухъ отдѣленій, выстроенныхъ изъ мелкаго лѣса. Переднее отдѣленіе устроено навѣсомъ. Къ стѣнамъ пристроены скамьи, на которыхъ держатъ на привязи собакъ. Изъ этихъ открытыхъ сѣней дверь ведетъ въ жилую юрту, т.-е. четырехугольную комнату съ очагомъ посреди и съ отверстіемъ надъ нимъ въ плоской крышѣ. Вокругъ стѣнъ широкія полати. По стѣнамъ развѣшаны стрѣлы, луки, ножи и другіе промышленныя орудія. На очагѣ огонь горитъ постоянно, — около него гилякъ проводитъ большую часть своей жизни, куря изъ маленькой мѣдной трубочки. Надъ очагомъ повѣшены большіе чугунные и мѣдные котлы, вымѣниваемые гиляками у японцевъ, съ которыми они ѣздятъ торговать въ Аниву. Пищею гиляку служитъ всякаго рода рыба, киты и нерпы. Въ юртѣ очень неопрятно. Между сидящими около очага было двѣ женщины — они не прячутся отъ гостей. Просидѣвъ съ полчаса въ юртѣ, мы пошли съ Паткинымъ смотрѣть его огородъ. Онъ очень гордился имъ. По словамъ Невельского, гиляки считаютъ большимъ грѣхомъ копать землю и полагаютъ, что кто начнетъ рыть землю, тотъ непремѣнно умретъ, и потому съ большимъ трудомъ уговорили нѣкоторыхъ изъ нихъ разводить огородныя овощи. Когда мы воротились въ Петровское, обѣдъ былъ уже готовъ. Послѣ обѣда еще долго сидѣли; видно было, что Невельскому хотѣлось подольше остаться съ женой. Когда начало смеркаться, я рѣшился подать знакъ къ отъѣзду. Общество поднялось и пошло къ шлюпкамъ. Когда мы отвалили, семь выстрѣловъ отсалютовали начальнику зимовья. Мы встали на шлюпкѣ и махая фуражками простились съ остающимися.
Подъѣзжая къ выходу изъ гавани «Счастья», мнѣ послышались крики въ зимовьѣ. Не понимая, что бы это было, я ничего не сказалъ, чтобы не обезпокоить напрасно Невельского. Мы уже готовы были спуститься въ море, когда я увидѣлъ бѣгущаго но берегу человѣка. Я передалъ объ этомъ Невельскому. Мы остановили гребцовъ и услышали слова «деньги оставили». Тутъ я вспомнилъ, что я оставилъ у М. Бачмановой на сохраненіе 6,000 руб. сер. сахалинской кассы, прося ее отдать мнѣ ихъ, когда мы поѣдемъ на судно. Мы оба позабыли объ этихъ деньгахъ. Къ счастью подлѣ катера нашего шла байдарка, я пересѣлъ на нее и поѣхалъ въ зимовье, катеръ же продолжалъ свой путь къ судну. Когда уже совсѣмъ стемнѣло, я пріѣхалъ на судно. Тамъ уже все было готово къ молебну. Гилякъ Паткинъ тоже былъ взятъ по моему приглашенію на «Николай». Онъ съ удивленіемъ разсматривалъ богатыя каюты корабля. Молебенъ служилъ отецъ Гавріилъ въ каютъ-компаніи. Послѣ молебна онъ сказалъ небольшую проповѣдь, довольно хорошо составленную. Гилякъ Паткинъ все время крестился, онъ даже носитъ крестъ на шеѣ. Невельской окрестилъ четырехъ гиляковъ по ихъ желанію. Правительство, по неизвѣстнымъ мнѣ причинамъ, запретило крестить гиляковъ, такъ что на представленіе архіепископа послать къ гилякямъ миссіонера было отказано, а повелѣно было назначить священника для исполненія требъ служащихъ въ амурской экспедиціи. Архіепископъ назначилъ своего сына, дозволивъ ему помазать тѣхъ гиляковъ, которыхъ окрестилъ Невельской. Отецъ Гавріилъ собирался серьезно заняться дѣтьми гиляковъ, чтобы исподволь приготовить ихъ къ правиламъ христіанской религіи. Дай Богъ ему успѣха.
