Ольга Мамонова - Последняя банда: Сталинский МУР против «черных котов» Красной Горки
Пашка Америка «работал» не один. Его многочисленная ненасытная кодла требовала все большего и транжирила все больше. Убив инкассатора и завладев 300 тысячами рублей, Пашка Америка сильно наследил. МУР вычислил грабителей через полгода, и главарь бандитов оказался на Петровке, 38. От стенки его спас только мораторий на смертную казнь.
В. П. Арапов на изъятии вещественного доказательства — пистолета ТТ. 1950Вот в таких условиях и начинал работу в уголовном розыске Владимир Арапов. В 1-й отдел МУРа он пришел, как и Чванов, благодаря полковнику Тыльнеру, сумевшему разглядеть в молодом парне качества хорошего сыскаря. Перед войной Володя мечтал, как и многие юноши, об авиации. Но, запоздав с документами в авиационный техникум, пошел учиться в машиностроительный. Его старший брат, отец и оба родных дяди погибли на фронте, а его самого в 1942 году сразила дифтерия. Едва оправившись от болезни, Володя Арапов решил пойти в бригаду содействия милиции. Ему приходилось дежурить, выезжать на места происшествия и участвовать в засадах. Способного парня взяли на заметку опытные муровцы, и в конце 40-х годов Владимир Арапов стал лейтенантом милиции.
Забегая вперед, скажу, что в звании полковника Владимир Арапов перешел на работу в Школу милиции и стал обладателем звания «Заслуженный работник МВД». Генерал-майор Арапов поражает прекрасной памятью и прямотой суждений. В свои серьезные годы он все еще садится за руль и умеет оценить хорошую прическу у женщины.
— После отмены карточек, после денежной реформы московская жизнь била ключом, — вспоминает Владимир Павлович. — Рестораны, стадионы, парки… В милицейском общежитии на Октябрьском Поле мы всегда отмечали праздники вместе. В коридоре сдвигали столы, как на свадьбу. Женщины готовили угощения. Весело было. Несмотря на изнурительную работу, всегда находилось время и на застолья, и на рыбалки, и на пикники.
Владимир Арапов начал оперативную работу в МУРе в самое противоречивое время. И в политике, и в реальной жизни. Но после апокалипсиса военных лет в людях снова вспыхнула надежда, они почувствовали себя не только выжившими, но и живыми. В фильме С. Говорухина на вопрос героя Зиновия Гердта «Вы счастливы?» Шарапов дает быстрый, уверенный ответ:
— Счастлив. Война кончилась.
После страшной войны все худшее, казалось, позади. Красногорец Лев Веселовский так рассказывает о послевоенном детстве: «Мы с ребятами постоянно жевали жмых, а из очисток картофеля делали драники. Были неважно одеты, редко сыты. Но нас радовало окончание войны, мы верили, что жизнь наладится. 1949 год оказался поворотным — снижение цен, увеличение рождаемости… Люди стали жить лучше».
В Москве постепенно разгоралась жизнь.
Строители МГУ Москва. Конец 40-х гг.В своей книге «Тайны уставшего города» Э. Хруцкий вспоминает ту пеструю, полузабытую столичную атмосферу: «Сегодня уже мало кто помнит, что при ужасном и великом вожде всех народов в стране существовало частное производство… На стенах и заборах в переулках висели объявления портных, сапожников, слесарей-умельцев. А в любимом моем Столешниковом вывески частников теснились на всех стенах: «Модные кепи», «Ремонт любых часов», «Ремонт и заправка авторучек», «Ювелир высокого класса», «Пошив кепок»… Особенно много было вывесок частнопрактикующих врачей».
Послевоенные песни о любви и родном доме летят из репродукторов Москвы. В 1949–1950 годах вырастают сталинские высотки на Котельнической набережной и площади Восстания. Закладываются первые плиты Московского университета. В отличие от других строек, на которых были заняты советские рабочие, на возведение знаменитой высотки привезли осужденных по бытовым статьям. Для них высотками были сторожевые вышки — заключенных разместили в специально построенную зону, рядом с деревней Раменки (правда, в мои университетские годы я слышала, что часть строителей разместили прямо на отстроенных этажах). Строить они умели: работали на совесть. Для будущих поколений. Черная масть — осужденные уголовники — не раз становилась козырной картой для Главного управления лагерей промышленного строительства.
Метрострой получил в распоряжение целые заводы по обработке мрамора и изготовлению деталей из ценных пород древесины. Открылись новые линии метро — подземные дворцы для народа. 1 января 1950 года москвичи и жители Подмосковья, в том числе и красногорцы, валом повалили на открытие кольцевых станций «Парк культуры» и «Таганская».
Центральная пересыльная тюрьма еще стояла на месте (ее взорвут только в 1958 году) и выполняла свою работу. Таганская станция метро как будто пыталась вызвать другую ассоциацию в сознании людей — тезка известной тюрьмы поражала великолепием. На пилонах центрального зала были майоликовые панно на голубом фоне — медальоны-изображения советских героев: воинов и партизан, кавалеристов и железнодорожников.
В этой гудящей, гуляющей Москве люди чувствовали себя безопасно (то есть те, кто не сидел и не сажал). После знаменитой облавы на Тишинском рынке с мелким воровством муровцы расправлялись быстро, а серьезные банды, за редким исключением, орудовали тихо и осторожно — ночью и старались не вызывать внимания убойного отдела МУРа.
Так жила Москва в последние годы правления «красного монарха». В 1949 году, юбилейном году Сталина, столица была как яркая витрина советской империи, не ожидавшая грубого бандитского удара в свое крепкое стекло.
А теперь перенесемся на северо-западную окраину Москвы, в Красногорск. Жизнь города была вплотную связана с оборонной промышленностью, а его стадион «Зенит» был основной спортивной базой Подмосковья. Стадион был сердцем Красногорска, с сильными командами по хоккею, футболу, волейболу, легкой атлетике. Даже во время войны, в 1943 году, в Красногорске проходили районные соревнования лыжников лично-командных составов. Над трибуной сверкал транспарант, белым по красному: «Сталин — лучший друг физкультурника!» В зимнее время поле стадиона заливали артезианской водой, и тогда из репродуктора часто летела песня «На катке», исполняемая с джаз-оркестром Зоей Рождественской.
Сталин на празднике авиации Праздник авиации в Тушино. Конец 1940-х гг.Оживленным и ярким был Зимний клуб. Рабочая молодежь с оборонных заводов № 393 (Красногорский механический) и № 34 (авиационный), а также студенты фабрично-заводского училища часто собирались там на танцевальные вечера. Вальс, танго…
Наш уголок нам никогда не тесен.
Когда ты в нем, то в нем цветет весна!
Не уходи, еще не спето столько песен,
Еще звенит в гитаре каждая струна…
Танго тех лет всегда вызывает у меня чувство мимолетности — война отрывала людей друг от друга, война наполняла популярный танец горестью и тревогой. Но после войны музыка снова сводила молодых людей, и в Зимнем клубе всегда было людно. В одной из комнат находилась бильярдная, а в просторном зале с паркетным полом устраивались вечера. Ежедневно, в несколько сеансов, показывали советские и трофейные фильмы.
У лодочной станции. Красногорск, 1950-е гг.В Красногорске преступность практически отсутствовала. Город был небольшой, жители были в основном связаны с оборонным производством, и вести двойную жизнь было почти невозможно — все друг друга знали по заводу, по спортивной жизни, по клубу.
— Когда было жарко, люди часто спали прямо во дворах. Двери домов никогда не запирались, — рассказывает Л.C. Щербакова. — Однажды я пришла после школы, а на кровати спит какой-то мужчина. Оказалось, что, выпив, он сел по ошибке на другой автобус и приехал «домой». Прямо как в «Иронии судьбы».
Накануне 1950 года красногорцев переполняла гордость — город стал обладателем кубка области по футболу, а также Сталинской премии, которую вручили конструкторскому бюро Красногорского механического завода.
Во время войны особое, оборонное значение завода давало бронь. Да и после Победы, несмотря на массовый выпуск знаменитого фотоаппарата «Зоркий», основным производством Красногорского завода оставалась спец-продукция: топографические и панорамные аэрофотоаппараты, инфракрасные системы наведения, ночные прицелы для артиллерии, танков и автомата Калашникова.
