Леонид Мартынов - Загадки звездных островов. Книга 3
Затикали часы и «Глобус», зашумели вентиляторы. Без них нам не рекомендовали вдвоем находиться одновременно в рабочем отсеке. Могли надышать вокруг себя такое облако СО2, что потом не продышишься. Но невозможно ведь все время сидеть в разных отсеках. Чтобы не нервировать Землю лишний раз, говорили, что разошлись, но в самом деле, конечно, работали вместе, разгоняя вокруг себя облако каждый своим кустарным способом.
Наша дальнейшая жизнь тоже определилась. Вскрытые панели на стенах и потолке, множество шлангов и кабелей, клубящихся во всем объеме станции, бесконечный поиск нужных разъемов, их стыковки и расстыковки для проверки приборов, аппаратуры.
«13 июня. На связи в основном все время сидит Рюмин. Задает тон в работе.
16 июня. Сегодня закрыли уже несколько панелей, и вид стал приличный. Живем без горячей воды. Вчера выяснилось, что подогреватель воды неработоспособен. Разморозился. Не рассчитана система на температуру ниже нуля. Поэтому пакеты с молоком заливаем холодной водой и греем их у светильника «киносвета». Он тепла дает много, и молоко пили уже чуть-чуть подогретым. Сегодня впервые делали физкультуру. Работал на велоэргометре. Пульс после нагрузки невысокий, около 100. Попробовал бегать босиком по дорожке. Нормально, ноги не болят»…
На прошлой станции, «Салют-6», можно было перенести телевизор на стенку перед дорожкой. И бегать в свое удовольствие хоть часами, глядя запись концерта или кинофильма. На «семерке» такая перестановка стала невозможна, и очень жаль. Бегать, тупо глядя перед собой в стенку, занятие не из приятных. Но надо, никуда не денешься. И Володя Джанибеков подает пример, начиная физо с этой менее приятной процедуры. Он старается сначала делать все менее приятное, говоря, что это воспитывает волю.
Вообще рядом с ним появляется уверенность, что нет невыполнимых задач и безвыходных ситуаций. Неторопливый, немногословный, без «нервов» при любой головоломке и в любом цейтноте, командир прекрасно разбирается в радиотехнике и электронике, может распутать любой ребус в схеме. Руки настоящего мастера. И чем бы ни занимался — всегда прилетит узнать, как дела у тебя, в чем помочь.
Жаль только, что не очень ему довелось заняться любимым своим рисованием. Времени всегда в обрез, ситуация или натура за окном меняются очень быстро, а для такого дела надо все же сосредоточиться, войти в настроение. Иногда вечером я ложился спать, а он уходил в ПХО с альбомом и карандашами. Возвращался часов в 12, грустноватый. «Рисовал?» — «Нет, не получилось… Пофотографировал немного…»
«17 июня. Уже начинаем потихоньку обживаться и по быту. С утра сразу побрился, почистил зубы с помощью напальчника, пропитанного шалфеем. Умылся, растерев лицо салфеткой. Когда делаю эту процедуру, то всегда представляю: утро, колодец в деревне, ведро воды и тебе льют воду из ковша в руки, а затем ты подносишь их к лицу…»
Недаром вспомнилась чистая колодезная вода. В тот момент именно с водой была на борту «напряженка». Собственно, запас был достаточный — 200 литров только в одном баке станции, поменьше — в другом. Но в момент прилета это был запас не воды, а льда. Лед же, как известно, по трубам не течет.
Потом, вернувшись, я услышал, что на Земле, в ЦУПе, эта ситуация переживалась очень остро. Даже обсуждался вопрос о пашем возвращении «в случае чего». Мы с такой остротой этот дефицит не воспринимали. Сократили суточный расход, ориентировали станцию боком (где айсберг был поменьше) к Солнцу, знали, что на космодроме наши товарищи срочно готовят к старту грузовик с новыми запасами, инструментом, запасными частями и блоками. Готовы были еще терпеть — но уходить со станции и в мыслях не было. Ведь наступили долгожданные дни перехода к научной программе. Не ремонт же ради ремонта велся такими затратами сил и Земли, и орбиты.
«22 июня. С утра должны были вести фотографирование по программе «Курск-85», но опять облачность не позволила. А на следующем сеансе пришли в ЦУП наши жены. Соскучились по их голосам, по голосам детей. Два сеанса шел разговор о делах на Земле. У дочери остался один экзамен — физика. А 26-го уже выпускной бал. Пришла пора прощания со школой. Для меня совсем незаметно пролетели эти годы, все они были отданы подготовке к полетам…
25 июня. Вчера так устали, что писать уже не было сил, да и времени. Еле вылез из грузовика. Заменили водогрейку, залили ее водой, промыли все шланги и уже пили чай. После физо по три пакета чая с молоком. Сказка!
Сейчас станция похожа на вокзал: тюки, мешки, блоки, контейнеры с пищей. То, что пришло, и такое же количество на выброс. Завал. Пришло оборудование для выхода — начинаем установку и проверку».
О сновидениях. Почему-то самый частый и самый тревожный сон — поиск какого-нибудь шланга или разъема. Ищешь, ищешь, а он не находится…
«26 июня. С утра болела голова. Видимо, плохая вентиляция у спального места, так как все завалено. Принимал анальгин, прошло. Сегодня протянул воздуховод.
7 июля. Выходной прошел под усиленным вниманием к глазам. Проснулся в три утра от непонятного ощущения. Режет глаза, слезы, открыть не могу, щиплет. Потом понял, что это такое. Это я проходил на Земле, насмотревшись на стройке в 1975 году на сварку. Ощущения одинаковые. Видимо, насмотрелся на незаходящее Солнце в 14-й иллюминатор, пропускающий ультрафиолет. Вылез из мешка, заварил чай, сделал чайный тампон из салфетки и так с полчаса «висел» у стола. Стало чуть легче…
17 июля. Бывают минуты, когда есть время поговорить, рассказать о семье, доме, школе. Потихоньку узнаем друг о друге то, чего не знали. Эти разговоры идут в основном во время завтрака, обеда и ужина, когда мы «висим» за столом друг перед другом. Мы еще ни разу друг без друга не сели есть. Так вот, сегодня в обед разговор зашел о трудности нашего дела, одиночестве, скуке по Земле. Мы с ним схожи в одном: прошло уже 40 дней, а нет тоски, чувства одиночества, удаленности от дома, Земли, близких… Не знаю, что будет со мной, когда уйдет Володя.
27 июля.…Два сеанса мы наблюдали на экране Москву фестивальную. Картинка отличная, погода не подвела. Два участника фестиваля, отсутствующие по уважительной причине (как сказали по телевидению), обеспечили погоду».
Теперь надо было обеспечить «погоду» и на станции. А для этого — выйти в космос и нарастить третью солнечную батарею. Подготовка выхода была сложнее обычной. Мой скафандр при проверке оказался негерметичным. Искали, искали, нашли, где шипит. Оказалось, в невесомости один ремешок изнутри попадал в стык закрытия ранца. Пришлось его укоротить. На все это уходило дополнительное время. Запись напоминает: «1 августа был выходной, а мы целый день занимались подготовкой».
Наконец первый мой выход в открытый космос.
«2 августа. Люк открылся без особых усилий. Когда открыл его, то «в дверь» сразу полетел весь мусор, который был в ПХО: всевозможные обрывки, веревочки, кусочки поролона, пыль, которая ярко светилась в лучах Солнца. Сразу же стал на «якорь». Поразила и красота Земли, и черный космос, и сама станция. Она показалась какой-то очень большой, огромной… До тени установили контейнер и состыковали разъемы. В тени выполнили снятие контейнера и раскрытие одной батареи. Тень была с Луной, да к тому же фонарики, которые установлены на шлеме нового скафандра, хорошо освещали рабочее место. Потом нужно было развернуть всю батарею, чтобы подставить другой «бок». А это можно по команде с Земли только в зоне Евпатории. И вот 20 минут была возможность в ожидании зоны посмотреть на Землю.
Пока шел разворот, весело шутили с Землей. Но когда батарея развернулась, стало не до шуток. Где-то заело трос. Вначале думали, что дело в лебедке, которую я крутил. Володя занял мое место, попробовал, но безрезультатно. В это время у нас уплыли «кочерга» и дополнительный поручень. Видимо, пока менялись местами, они расфиксировались. Ситуация сложная. Возвращаться назад нельзя — нужна наращенная батарея. Поняли, что дело не в лебедке. Володя отошел подальше к люку с наконечником троса в руке. Он его резко дергал, а я дергал ручку лебедки, пытаясь сдвинуть трос с места. После нескольких рывков трос пошел. Ура! Медленно, с огромным усилием вращал лебедку, но это уже не имело никакого значения. Справились. Руки уже плохо вращались в запястье, устали… В космосе были ровно 5 часов. Но вышли из скафандров сухие — система терморегулирования работала очень четко. На руках следы сдавления. Колет руки. Это продолжалось долго. Поужинали, запили горячим кофе с лимоном. Настроение бодрое, только пальцы гудят. Принял таблетку и уснул. Пальцы гудели два дня. Особенно мизинцы».
Прибавка энергии позволила активнее заняться наукой.
«7 августа. Пошла новая работа, новые ожидания.
