Олесь Бузина - Воскрешение Малороссии
Через несколько лет после окончания Крымской войны «цыганская» армия Чайковского была распущена, успев, правда, поучаствовать в подавлении очередного болгарского восстания. Сам же полководец, имевший звание «мирь-мирь-паши», данный, как он пишет, «кошевому атаману запорожского войска при переходе его в Турцию», оказался без должности. Только с пенсией в 60 тыс. пиастров. Султан, покровительствовавший ему, умер. Надвигалась старость, половое бессилие и тоска.
Но неожиданно Для всех в 1872 году Чайковский воспрял духом, перешел в православие, вернулся в Россию и поселился в Киеве. Царское правительство даровало ему прощение и поместье Борки в Черниговской губернии. Нужно же было быть таким добряком (или дураком?), как Александр II, чтобы подарить все это человеку, целую жизнь посвятившему пакостничеству против его империи! Поговаривали, что в возвращении Чайковского основную роль сыграл посол в Константинополе граф Николай Игнатьев, который таким образом ликвидировал эмигрантские антирусские очаги за границей. Однако ч<покупка» Чайковского вряд ли относилась к выгодным сделкам — на тот момент он явно относился к категории «просроченный товар». Что-то вроде Мицкевича, только еще живое.
В России Садык-паша опубликовал огромные болтливые мемуары, которые вышли с продолжением сразу в двух журналах — «Киевской старине» и «Русской старине», и в очередной раз женился на молоденькой барышне. Но неравный брак не принес ему счастья. Жена изменяла мужу с управителем, и старый 80-летний похотливец Михал Чайковский, не вынеся пренебрежения своему обрезанному в Турции достоинству, застрелился в ночь с 5 на 6 января 1884 года. Он точь-в-точь повторил судьбу своего соплеменника графа Яна Потоцкого — еще одного «украинофила» и автора всемирно известного и, кстати, действительно талантливого романа «Рукопись, найденная в Сарагосе». Тот покончил с собой серебряной пулей, коей убивают оборотней, чтобы они больше не возвращались на эту землю. Воистину, «любовь» к Украине никогда не приносила полякам ожидаемых выгод! Только — все виды «обрезаний». И политические. И духовные.
Глава 28
Устим Кармалюк — последний из гайдамаков
Устим Кармалюк — украинский Робин Гуд. Но, в отличие от английского Робин Гуда, о его бурной деятельности сохранились не предания, а тысячи страниц уголовных дел с сотнями показаний свидетелей и потерпевших. Тем не менее этот человек, давно ставший мифом, так мифом и остается. Реального Кармалюка никто не знает.
Хотя в советские времена его имя наряду с Зализняком и Гонтой входило в пантеон бесчисленных борцов за «волю народа», о том, как он «боролся», предпочитали не упоминать. Романы о Кармалюке выходили стотысячными тиражами. Его портрет обязательно фигурировал во всех школьных учебниках. Но о подробностях подвигов «народного месника» особенно не распространялись, ограничиваясь банальной патетикой. «Його ім’я ще за життя стало легендарним і викликало жах у панів і надію у кріпаків, — вещали авторы академической «Истории Украинской ССР» под редакцией К. К. Дубины, вышедшей в 1967 году. — У кожній селянській хаті Кармалюк знаходив притулок І друзів, готових сховати його від переслідувань. Із своїми однодумцями — селянами, до яких приєднувались солдати-втікачі, Кармалюк нападав на поміщицькі маєтки, захоплював там майно і худобу та роздавав біднякам».
Этим конкретные факты о деятельности лидера «партизанського руху», как трактовала его официальная наука, и ограничивались. Они перекочевывали из книги в книгу, дополнялись словами Тараса Шевченко, высоко оценившего покойного и назвавшего его «славним лицарем», но никакого прогресса в «кармалюковедении» ни тогда, ни сейчас не наблюдается.
Не станет же почтенный академик, свинарник съевший на защите диссертаций, рассказывать студентам, что лидер «партизанського руху» крал коней и волов в радиусе трехсот километров от эпицентра своего «политического движения», сбывал этот скот местным перекупщикам, державшим кабаки у проезжих дорог, и что каждый крестьянин, якобы всей душой поддерживавший Кармалюка и разделявший его взгляды, знал, что выкупать украденную у него (а не у пана!) скотину нужно у жены шинкаря Василия Добровольского в селе Ходак, которая по совместительству являлась любовницей славного атамана?-
Легенды легендами, а действительность куда интереснее! Уголовные дела Кармалюка насчитывают 9000 листов, написанных убористым почерком! Этот судебный роман в два раза толще, чем знаменитый «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма.
Устим Кармалюк родился в 1788 году (иногда называют еще 1787, но первая дата — правильнее) в селе Головчинцы Литинского уезда Подольской губернии — ныне Кармалюково Жмеринского района Винницкой области. Правда, в год его рождения это была еще не территория Российской империи, а захолустье Речи Посполитой.
Однако по третьему разделу Польши Литинский уезд вместе с Головчинцами и малолетним Кармалюком достался Российской империи.
Но повседневную жизнь малой родины Кармалюка смена подданства почти не изменила. Правящим классом в Подолии остались польские помещики, торговым — местечковые евреи, а крепостными — будущие украинские крестьяне, тогда именовавшиеся просто «русинами». Российская империя не очень понимала, что делать с новоприобретенными землями, и старалась лишний раз не вмешиваться в их традиционный уклад.
Впрочем, в переходе Подолии из «европейской» Польши в «азиатскую» Россию для будущего героя нашего рассказа был один несомненный плюс, о котором маленький Кармалюк еще не подозревал. Именно он позволит Устиму Яковлевичу в будущем терроризировать всю округу на протяжении почти четверти века. По польским законам за убийства и поджоги Кармалюка непременно бы казнили. Причем, с особым цинизмом. Европейцы-поляки любили вырезать из спин гайдамаков ремни, сажать их на кол и четвертовать, развешивая части преступных тел на перекрестках дорог. А «варварская» Россия, почему-то вопреки европейским традициям отменившая смертную казнь, могла грозить Кармалюку разве что поркой кнутом и сибирской каторгой. Конечно, кнут — тоже не самое приятное поощрение за «общественную активность», но, согласитесь, по сравнению с вырезанием ремней из спины — это что-то вроде массажа.
Явившись на свет в убогой семье, будущий ночной кошмар Подольской губернии начал трудовую деятельность как слуга пана Пигловского. По словам наиболее информированного дореволюционного биографа Кармалюка польского историка Иосифа Ролле, именно на панской службе «будущий бандит несколько отесался, научился говорить по-польски, приобрел привычку к щегольству, сбросил с себя крестьянскую свитку и заменил ее «венгеркой », которая во всех судебных актах значится «польской чемеркой».
Иными словами, Кармалюк увидел, что кроме крестьянской бывает и другая, куда более интересная панская жизнь, ведя которую не нужно гнуть спину. Впоследствии Устим будет одеваться как мелкий польский шляхтич, а иногда даже станет выдавать себя за него.
Примерно в это же время наш герой женился на крестьянке из своей деревни, прижил с нею трех сыновей и насмерть поссорился с управляющим своего пана. Это и предопределило его дальнейшую судьбу. Устим был человеком трезвым, работящим, но очень непокорным и упрямым. По-видимому, он обладал тем редким качеством, которое мы называем «чувством собственного достоинства». Управляющий отдал его в солдаты. Случилось это в 1812 году, когда Наполеон двинулся на Россию, и империя, стремясь пополнить свою армию, провела в Подольской губернии первый рекрутский набор.
Служба в армии была неслыханным делом для земляков Кармалюка. При Польше никто никого не брал в солдаты, так как свою армию Речь Посполитая, образно говоря, пропила и проиграла в карты. А тут вдруг приходит кто-то и заявляет, что ты обязан служить царю, если жребий пал на тебя, да еще и целых 25 лет! Правда, женатых, имевших детей крестьян обычно в рекруты не записывали — отдавали молодых и холостых. Но помещики старались сбыть в войско всех потенциальных смутьянов: если у них такой геройский нрав, пусть геройствуют за Веру, Царя и Отечество. Кармалюк и был таким потенциальным смутьяном. Чтобы «откосить» от службы, он даже выбил себе два передних зуба в нижней челюсти, чтобы не было чем патрон скусывать (бумажный патрон тогдашнего кремневого ружья перед заряжанием откусывался каждым солдатом, после чего порох засыпался в ствол). Кстати, любопытно, как зубы-то выбил? Об пенек мордой лица ударился? Или попросил супругу треснуть молотком по челюсти? История эту подробность добровольного членовредительства будущего атамана не сохранила. Ясно только, что Кармалюк, стремясь избежать службы, свою почти шляхетскую физиономию несколько изуродовал. Но и это самопожертвование не помогло! Даже без двух зубов его признали годным потерять голову за Царя и Отечество. Ведь не зубами же русская армия собиралась Наполеона побеждать? Потенциального дезертира определили в кавалерию, решив, что махать саблей может и щербатый герой. Лишь бы было чем казенную пищу жевать.
