Сергей Валянский - Другая история Средневековья. От древности до Возрождения
За консулом, по степени важности, следуют коннетабль и канцлер, эти фигуры почти во всех монархиях выполняют одинаковые функции. Формально при римских королях считалось, что они влияют на законы с таким же успехом, как и на армию: при диктаторе — командующий армией, при императорах — командир охраны. Далее этот же служака становился хорошим сенатором, бравым генералом и красноречивым оратором, в соответствии с требованиями времени. Такими были Фемистокл, Аристид, Перикл, Фалерон, Демосфен, Катон, Цезарь, Брут, Антоний и бесконечная череда других.[35]
Так под влиянием многочисленных законов происходило становление государства. Система военной и городской администрации была разделена, повсюду была принята двойная система служащих: одна — для мирного времени, другая — для военного. Тот же самый человек, который как в нашей стране, так и среди испанцев и британцев назывался майордомом дворца, в другое время назывался комендантом или коннетаблем. Среди карфагенян он именовался munafidus, Джовио назвал его не точно — niphates, это же название Лев Африканский использовал для обозначения человека этого ранга в султанатах. Среди турок он известен как визирь, что соответствует нашему главе собрания, среди абиссинцев — betudeta, что означает „слуга“. Авторитет этих людей всегда был велик, а должность считалась и более почетной, чем у гражданских служащих — чиновников, потому что безопасность государства и внутренний порядок зависели от боеготовности армии, а основой издаваемых декретов и приказов является военная администрация, которая исполняет приказы.
Функции канцлера тоже почти одни и те же повсюду — быть толкователем правосудия и законов, а также хранителем священной печати. Макиавелли глупо наделял канцлера Галлии неограниченной властью над жизнью и смертью граждан. Официальное лицо, выполняющее те же функции, что и канцлер, среди абиссинцев называется главой правосудия, как свидетельствует Альварес. Среди турок это кадилеск, а среди магистратов — лидер, если сказать по-европейски. Эти лица присваивали себе первенство над пашой. Они имели также контроль над магистратами и вынесением окончательных решений в судах. Человек, который является муфтием или главой священников, действительно решает, как трактовать священный закон таким образом, чтобы никто не смог себе даже представить закон, который выше и значительнее религии. В военную годину, как и в мирные времена, чиновники подчиняются главе священнослужителей. Эти люди среди персов называются сатрапами, среди римлян — правителями, среди турок — белер-беями, а среди германцев, британцев и галлов они называются герцогами, а также графами, и являются сейчас правителями провинций. Те, кого турки называют sangiachi, также отличаются от наших сенешалей».
Закат Византии
«…Время Палеологов принадлежит к наименее ясным временам византийской истории, причиной чего является ОБИЛИЕ и РАЗНООБРАЗИЕ источников», —
пишет А. А. Васильев в книге «Падение Византии» о событиях XIV — середины XV века.
Васильев, один из крупнейших историков, пишет такую вещь! Да ведь недавно мы читали, как историки сокрушаются о недостатке исторических источников. Казалось бы, чем больше источников, тем полнее представление о событиях, яснее история! Ан, нет. Всякий самостоятельный рассказ о событии односторонен, он выражает видение и оценки одного свидетеля, а когда свидетелей оказывается много, труднее выяснить истину.
Так, по разным свидетельствам, в XIV веке Византия предстает то страшно разрушенной (сообщает араб Абул-Феда и испанец Клавихо), то пышной и богатой (сообщает Кодин, о разрушениях у него ни слова). Эти взаимоисключающие свидетельства сбивают историков с толку. Но пройдитесь по Москве конца второго тысячелетия, вы увидите и нищету, и бьющее в глаза богатство.
В то время Византия, после Крестовых войн и потери почти всех своих земель, являла собою жалкое зрелище. Она сократилась до размеров одной лишь Константинопольской области, но эта область, обладавшая чрезвычайно выгодным географическим положением, притягивала международных авантюристов отовсюду.
Не считаясь с местным правительством (а управлял император!), Генуя и Венеция прямо на территории Византии, почти в самом Царьграде вели между собой войну за право обладания проливами. Венецианский флот, прорвавшись через Геллеспонт и Мраморное море, разорил и сжег берега Босфора и предместье Царьграда Галату, где жили генуэзцы. Тогда генуэзцы укрылись за стенами столицы, устроили погром здешним венецианцам и добились у императора Андроника II разрешения обнести Галату стеной и рвом.
Во главе их колонии стоял подеста, назначаемый из Генуи. Так рядом с православным Царьградом возник хорошо укрепленный, политически независимый и влиятельный латинский городок. Все это совершенно не нравилось ни населению, ни политическим и религиозным руководителям окружающих территорий, осколков великой империи.
Стефан Душан, король Сербии (1331–1355), объединивший под своей рукой Сербию, Боснию и Герцеговину, Албанию, Эпир, Фессалию, Македонию и другие земли, полагал, что сумеет покорить и Константинополь, чтобы восстановить величие православной державы. Он был провозглашен царем сербов и греков, а сербский архиепископ возведен был в сан патриарха. Но на этом «объединение Византии» и кончилось, поскольку турки Малоазийского полуострова тоже имели на судьбу империи свои взгляды. Потерпев от них поражение, Стефан Душан вскоре умер.
(Интересно, что после его смерти созданная им держава рассыпалась. Это был крах уже третьей попытки создания на Балканах Югославской империи, после предпринятых в Х веке Симеоном Великим, и в XIII веке Иоанном Асением II.)
А кто такие турки, победители Стефана Душана? Это тоже наследники Византийской империи, коренное население Малой Азии, живущее по законам Византии со времен Диоклетиана и Константина I. Конечно, судьба родных земель была для них небезразлична! Мусульмане, они были весьма веротерпимы. Существует масса свидетельств мирного сосуществования на одних землях мусульман, христиан и иудеев. Но после XI века латинская церковь провела несколько военных походов против мусульман (и против православных). Удивительно ли, что туркам не нравилось присутствие на их исконной родине латинских торговцев и войск?
Однако ни византийскому императору, ни латинянам турецкие «виды» на управление Византией не нравились. Чтобы организовать совместное противостояние им, летом 1439 года в кафедральном соборе Флоренции была торжественно провозглашена уния (соединение) восточной православной и западной католической церквей. Уния была подписана папой Евгением IV, императором Византии Иоанном VIII Палеологом, митрополитом московским Исидором. Взамен папа должен был поднять новый Крестовый поход против мусульман.
С политической точки зрения Иоанн VIII совершил громадную ошибку, подписание унии предопределило крах его микроимперии. Народ и большинство патриархов унии не приняли, многие из патриархов, подписавших ее, сняли свои подписи. Митрополита Исидора по его возвращении в Москву взяли под стражу.
Таким образом, уния осталась личным делом византийского императора, ее осудили православные владыки.
Между тем папа сподвигнул на войну с турками венгров, поляков и румын. Составившееся крестоносное ополчение встретилось в 1444 году с войсками султана Мурада II у города Варна и потерпело полное поражение. Это сражение стало последней попыткой Европы помочь Византии.
К маю 1453 года столица была на грани падения. Кто защищал ее? Греки, венецианцы, генуэзцы.
«Видя приближение смертельной опасности для города, Константин XI (сменивший к тому времени Иоанна VIII) обратился снова за помощью к Западу; но вместо желанной помощи в Константинополь прибыл римский кардинал Исидор, бывший московский митрополит и участник флорентийского собора, и отслужил униатскую обедню в храме св. Софии, что вызвало сильнейшее возбуждение среди городского населения. Один из министров сказал, что лучше Константинополю быть под властью чалмы, чем папской тиары», —
так пишет А. А. Васильев.
Вскоре после этого произошел государственный переворот, власть в империи взяли турки-мусульмане.
Имея массу свидетельств с той и другой стороны, европейские историки приняли только одну точку зрения, согласно которой пришлые турки завоевали чужие земли, а население Малоазийского и Балканского полуостровов, дабы не попасть в магометанское рабство, вынужденно бежало в Италию и Испанию.
С точки же зрения турок, это просто освободительная война на своей территории. Естественно, итальянцы и испанцы бежали к себе на родину! Пришли хозяева, незваным гостям пора и по домам. Такой взгляд на вещи, в общем-то, был тогда и в Европе. Известна бронзовая медаль работы итальянского медальера Констанцо 1481 года с изображением султана Магомета II и надписью, подтверждающей, что султана считали императором Византии: «SULTANI MOHAMMETH OCTOMANI VGVLI. BIZANTII IMPERATORIS». Но европейским историкам более позднего времени, конечно, милее было объявить турок захватчиками.
