Станислав Хабаров - С высоты птичьего полета
Главной интригой проекта стала конструкция «Эры», распахивающаяся в открытом космосе. На Земле «Эра» раскрывалась без проблем.
В бассейне гидроневесомости отрабатывались действия на внешней оболочке станции.
Самые веские доказательства в «деле Ариан»: «Буран» и ракета-носитель «Энергия».
В КИСе Научно-производственного объединения «Энергия»
У Франции – своя космическая история.
Временная невесомость. Раскрытие «Эры» в аэробусе «А-300».
Триумфальная арка – символ военных успехов Франции.
Станция метро «Сталинград».
Замок Консьержери.
Крепёжная платформа была опорой раскрывающейся конструкции в открытом космосе.
На морских испытаниях отрабатывалась посадка на воду.
«Дедушка» Кретьен. Командир сказал: «Когда полетит французский космонавт, ты будешь дедушкой». Первый космонавт Франции Жан-Лу Кретьен с Генеральным директором КНЕС Жан-Мари Лютоном.
Это радость со слезами на глазах
Идут завершающие испытания. Сегодня тренируется второй экипаж: Тонини и Серебров в воде «выходят в открытый космос», а Викторенко сидит за стеклом бассейна – «внутри станции». Операции на выходе состоят из цепочки отдельных работ, и все сложны, на каждом этапе собственные трудности. Мишель не смог зафиксироваться в якоре, наведение телекамеры на конструкцию требует много времени. При разборе тренировки Саша Серебров подтвердил наше прежнее требование, которое игнорировали французы, – замену ручек на корпусе раскрывающейся конструкции. «Это все равно, – сказал он, – как наливать воду из кувшина, держась за две ручки сразу». Этим самым он пролил нам бальзам на душу: мы правы. Впрочем, от этого не легче.
Приезжают коллеги. Иду на встречу с тяжёлым чувством: какая-то мера доверия утеряна, и дебаты вокруг несущественного действуют удручающе, хотя в действительности, учит жизнь, пустяков нет. Все дело во времени и степени информации.
Сегодня французские специалисты приезжают в бассейн и будут участвовать в испытаниях.
В Сеуле в эти дни начались олимпийские игры. Мы видели по телевизору: в параде наций участвовало 160 стран. Мифологическое дерево на стадионе символизировало небо и землю, а позже оказалось местом, где был зажжен олимпийский огонь, привезенный сюда из Греции. У нас – своё мифологическое дерево, которое распустится в космосе.
И вот сама встреча. Расползаются дымом недоумение и противоречия. Но сведения не очень приятные. Решением директората закончив эксперимент, французы не будут обрабатывать его результаты. Пропали модели, подходы и расчеты Мерсье. Пока не ясно, чем станет заниматься Пьер Пикар? Обри – руководитель эксперимента с французской стороны, он как бы продюсер, и это его заботит. Мы словно грубой ногой динозавра ступили в налаженный кнессовский муравейник и мимоходом развалили его.
А жизнь катилась по своим дорожкам. Шапп, руководивший внешними проектами, вместе с семьей уехал в США. Наверное, будет присутствовать на первом после почти трехлетнего перерыва старте многоразового корабля «Дискавери», что заканчивает предстартовую подготовку к полёту.
Идут обычные испытания в бассейне. Работы время от времени прерываются, чтобы французские кинематографисты и телевизионщики могли отснять подводную тренировку.
Тонини за обедом с восторгом рассказывал о новом модуле, который дополнит станцию «Мир». Прогнозы специалистов несколько пессимистичны: Главкосмос, по словам французов, позволит дальше работы только на коммерческой основе, а в КНЕСе мало денег отпускается на финансирование исследовательских программ. И за столом начался спор: что важней? Эффект технический или политический резонанс совместных работ?
Не технические эксперименты стали, по словам французов, основными. Медицинские эксперименты поставлены во главу угла. В угоду им при неудаче выхода в открытый космос отменяется повторный выход, сокращено почти вдвое время, отведенное на эксперимент «Амадеус». Идёт детальное обсуждение программы полета. Дело осложняется и тем, что при полете француза произойдёт смена вахты в космосе, и нужно время, чтобы передать дела. К тому же продолжительность полёта сократилась, и не по нашей вине. Интересы высшей политики, приуроченные встречи глав государств диктуют нам время старта, а финиш – посадка, увы, неизбежна в намеченные дни. Неумолимые требования баллистики диктуют нам окна спуска.
Кретьен и Тонини – первые ласточки пилотируемой программы Франции. Понятно, что полёты «Гермеса» потребуют создания национальной космической медицины. И если бы только французам разрешить, они бы непременно отправили в космос и своего врача, коллегу летающего ныне Валерия Полякова. Французские врачи всегда славились дерзостью исследователей, вспомним А. Бомбарда, оказавшегося с океаном один на один по своей воле. Как раз в эти дни газеты печатали планы другого Жана-Луи. Французский врач Жан-Луи Этьен в 1986 году первым в истории совершил одиночный переход от канадских берегов к Северному полюсу. В следующем году он в компании русского, американца, англичанина, китайца и японца собирается пройти от Западной Антарктики до Южного полюса. Переход в период сильных ветров, морозов, до минус шестидесяти, должен занять семь месяцев.
И не только врачам – французам вообще присуще дерзновенные поступки, удивляющие мир. Три месяца под землей находится француженка, спелеолог Вероника Ле Ген. В гроте вблизи города Мийо она решила пробыть сто дней, изучая биоритмы и сон человека в несвойственных человеку условиях.
Мы теперь обсуждаем программу, готовим полёт, не считая, что в какой-то мере на своем уровне способствуем дипломатам. Но это так. А в это время идёт работа по взаимному урегулированию на высшем уровне. Эдуард Шеварднадзе с министром иностранных дел Франции Роланом Дюма ведут разговор о вооружении, о будущем Европы, об «охлаждении» горячих точек планеты.
Газеты сообщают, что закрывается студия «Элстри» под Лондоном, где были съемки бутафорных «Звездных войн» Лукаса. Это символично, хотя сама по себе студия технически прекрасно оснащена, да и в какой-то мере стала уже исторической достопримечательностью. В тридцатые годы в её павильонах снимал свои первые фильмы ужасов Альфред Хичкок, а 39 лет назад в картине «Нетерпеливое сердце» снимался и нынешний президент США.
Из всех новостей нас больше всего касаются сообщения со станции «Мир». Полет на борту комплекса «Мир» продолжается. Прошла советско-афганская экспедиция. Её экипаж приземлился с третьей попытки, заставив всех порядком поволноваться.
20 октября космонавты Владимир Титов и Муса Манаров вышли в открытый космос и провели ремонт рентгеновского телескопа модуля «Квант». В числе работ, выполненных ими за 250 минут в открытом космосе, была и наша – установка якоря фиксации космонавта, отправленного на последнем «Прогрессе». До этого космонавты выполнили его ремонт особым инструментом. Это их вклад в советскофранцузскую программу, потому что именно в этом якоре будет фиксироваться, выполняя работу на выходе, французский космонавт.
3 октября на калифорнийской базе Эдварде, завершив четырехсуточный полет, приземлился космический корабль «Дискавери» с пятью астронавтами. В ходе его выведен на орбиту ретрансляционный спутник для связи «шаттлов» со станциями слежения, но прежде всего восстановлена репутация американского многоразового корабля.
15 ноября в 6 часов по московскому времени на спине ракеты «Энергия» отправилась в космос «птичка» – многоразовый советский космический корабль «Буран».
«Что такое – буран?» – спрашивали нас французские специалисты и, получая ответ, недоуменно пожимали плечами. Буран – круговерть, метель, месиво снега и ветра, одним словом – хаос, а в то же время наш «Буран» – образец компьютерного управления, строгого взаимодействия систем.
«Буран» – прежде всего средство возвращения крупногабаритных орбитальных грузов на Землю. По виду это большехвостый самолет, хотя в авиационных терминах называется «бесхвосткой с треугольным крылом». Размах крыла 24 метра, его стартовая масса до 105 тонн, из них около девяти тонн занимает его чешуйчатая теплозащита. В его грузовом отсеке размещаются грузы до 30 тонн. У него аэродинамические органы управления: руль, элевоны. Посадка идет без двигателя, как у планера, от чистого баллистического падения его спасает треугольное крыло двойной стреловидности. Посадка его на пятикилометровую (шириною с футбольное поле) полосу возможна в любую погоду. Радиотехнические средства выводят «Буран» на расчетную траекторию посадки – глиссаду и обеспечивают приземление вплоть до конца пробега по взлётной полосе.
