Владимир Романовский - Америка — как есть
Есть, правда, в Америке закон о ложной рекламе. Если ты купил рекламируемый товар, а он оказался вовсе не тем, что в рекламе было сказано, ты имеешь право подать в суд на производителя. В случае удачного для истца исхода дела и в зависимости от требований и убытков, суд может заставить завравшегося рекламно производителя:
возместить денежные убытки (т. е. вернуть плату за товар, плюс, если речь идет о значительной сумме, побочные расходы — поездка за товаром, перевозка, и так далее)
возместить сопутствующие убытки, буде таковые сделались из-за свойств товара, не указанных в рекламе. Ну, например, вы купили себе моющее средство для ванны, а оно, средство, прожгло в ванне дырку — производителя обяжут оплатить покупку и установку новой ванны
возместить моральные убытки (человек хотел подарить девушке флакон духов, а ему продали флакон бензина, и с огорчения он третий месяц пьет запоем, потерял работу, девушка его бросила, душиться бензином не желает, артачится
В случае особой злостности ущерба (кто-то умер или стал увечным) против производителя можно завести уголовное дело.
Можно, конечно же, обставить дело так, что не подберешься, поскольку в век повального атеизма уважают не дух закона, но букву. Ну, например, дается в газете объявление — «Покупайте Секс в Бутылке! Семь долларов и два за пересылку». И все. Заказчик получает в посылке бутылку из-под пива, в ней бумажка, на бумажке готическим шрифтом написано «секс». Прицепиться не к чему. Что обещано, то и доставлено.
Закон этот (о липовой рекламе) по логике очень подходит любому периодическому изданию. Поскольку газеты и журналы обещают читателям честное и объективное освещение новостей политики, биржи, искусства, спорта, и телевидения, а дают известно что. Подходить-то подходит, но не может быть применим — как и в случае с сексом в бутылке.
Рекламодатель, дающий прессе взятку — это не кустарь-сапожник какой-нибудь с Ладлоу Стрит, не уличный певец, не предприниматель-одиночка. С того времени, как антитрестовские законы перестали действовать, главным рекламодателем, дающим взятки, сделались корпорации. И цены на газетную рекламу взлетели настолько, что если вы частный антрепренер, вам и думать нечего соваться в газету, рекламу давать. Одноразовая реклама на пол-листа в любой из широкопродающихся газет будет стоить столько же, сколько все ваши остальные капиталовложения в рекламируемый товар, вместе взятые. Конкурировать с корпорациями по части давания взяток невозможно. Вообще.
Нет, можно, конечно, воспользоваться малыми изданиями — никаких запретов нет, естественно. Но о ежедневной, и о еженедельной, периодике следует забыть. Можете дать объявление в размере двух квадратных дюймов. Долларов за пятьсот. На один день. Это сегодня. Соответственно стоило в тридцатых годах, если пересчитать и сделать скидку на зарплаты, товары, и инфляцию. Реклама на развороте стоит многие тысячи. И это не все. Газета может отказать рекламодателю-частнику, если он желает поместить единоразовую рекламу. Газеты предпочитают долгосрочные контракты и не любят, когда кустари занимают место, которое можно продать выгоднее.
У дающего взятку прессе рекламодателя-корпорации есть своя команда, занимающаяся рекламой. Собираются две дюжины бюрократов и думают, в какую газету чего дать. Смотрят, какой у газеты тираж.
И вот какая-то газета вдруг обнаруживает, что тираж у нее скромный, и поэтому Сирз или там Белл Атлантик (в тридцатых годах) что-то не дают ей, газете, взятку! Нужно увеличить тираж. Собирается совет редакции.
— Дают взятки следующие компании, — говорит издатель. — Аукцион Кристи, Зеленая Тропа, разводная фирма Кац, Розенфелд и Шапиро, Ливай Страус, Тимберланд. А Форд, Дженерал Моторз, Дженерал Электрик, Метрополитан Опера и Делта Эйрлайнз нас в упор не видят. Что нужно сделать для увеличения тиража, дабы они нами заинтересовались?
— Нужно вернуть тех читателей, которые перестали нас читать после статьи Х.Н. Уолтерза. В ней он одновременно обидел любителей кастрированных котов, старых дев, и Дженерал Моторз.
— Так и сделаем.
Уолтерза с помпой увольняют. Обиженные читатели возвращаются. Правда, уходят те читатели, которые читали газету собственно из-за статей Уолтерза, но их мало — обычный двухпроцентный пассионарный контингент.
Известно, что основная масса читателей газет делится обычно на две, примерно равные, части, а именно — те, кто за, и те, кто против. Не важно, чего именно, но, в основном, каких-то устремлений властьимущих.
Традиционно властьимущие в Америке разделены на Демократов и Республиканцев. Существует еще партий двадцать, но они большой роли не играют. Газета не может рассчитывать угодить одновременно и про-Демократам, и про-Республиканцам. Поскольку большинство верит вместо Бога в идеологию, во всяком случае большинство тех, кто покупает газеты, считается, что Демократы стоят за права меньшинств и помощь бедным, а Республиканцы против всего этого, и против гомосексуалистов, и за сильную Америку. На самом деле все это, конечно же, ерунда, но так считается. Поэтому тот, кто сердцем Демократ, хочет читать о том, какие гады Республиканцы, и наоборот, убежденный Республиканец ненавидит либеральных Демократов. Посему после увольнения Уолтерза газета должна определить — кто нас читает? Демократы или Республиканцы? После чего уволить всех сотрудников, пишущих про-Республиканские (или про-Демократические) статьи, и нанять новых, пишущих то, что нужно.
Затем следует постараться не обидеть меньшинства, поскольку они подают иски, а иски отпугивают рекламодателя, дающего взятки. Не обидеть никого по религиозному признаку. По этническому или расовому признаку (исключение составляют мексиканцы и поляки, иногда ирландцы). Текстовое наполнение становится все беззубее и беззубее.
И тираж ползет вверх.
Но, позвольте, скажете вы. Плохо это или хорошо — дело десятое, но ведь цель издания как раз и есть — сделать тираж максимальным? Ведь это и есть — прибыль?
Нет, вы не поняли, либо я плохо объяснил. Прибыль — от взяток рекламодателей. От тиража — только убыток. Тираж нужно печатать, доставлять на места, и так далее. Сотрудники, журналисты, репортеры, фотографы — все это стоит неимоверных денег! А рекламодатели просто приходят и приносят чек.
Нет, нет, скажете вы, мы не об этом. Все равно ведь — чем больше тираж, тем популярнее газета, не так ли? Если газета продается (шестьсот тысяч экземпляров, полтора миллиона экземпляров) — значит, читать ее интересно тем, кто покупает!
Не смешите меня, скажу я. Покупать-то покупают. А читать — это вряд ли. Ну, заголовки прочтут, ну по четверти одной статьи из каждой секции в лучшем случае. Фотографии порассматривают. А чтобы читать подряд — это нет.
Но зачем же покупают тогда?
А потому что дешево.
Нью-Йорк Таймз, традиционно либерально-розовая, бывшая прокоммунистическая (в городе Нью-Йорке про-Демократы заодно еще и немножко коммунисты, особенно те, кто с достатком) стоит доллар. Дейли-Ньюз — пятьдесят центов. Нью-Йорк Поуст — двадцать пять центов по будним дням. Это не деньги.
Но это, наверное, хорошо?
А как сказать.
Я скажу так.
Для того, чтобы газете жить только за счет тиражей, без рекламных взяток-вливаний, т. е. продавать собственно себя, свои тексты, оплачивать штат сотрудников, типографию, бухгалтерию, контору, доставку и почту, и при этом не терпеть убытки, каждый экземпляр газеты должен в розничной продаже стоить от семи до двенадцати долларов. И ее уже, такую, не купит полмиллиона человек! Чтобы такую газету покупали, она должна содержать очень интересную информацию. То есть, печатать статьи без оглядки на того, кого они могут обидеть. Таких газет сегодня в мире нет. А копеечные газеты ничего, кроме копеечной информации и рекламы содержать не могут.
Крах журналистики наступил, по приблизительным данным, в тридцатых годах. И если газетная индустрия хотя бы начиналась по-другому, телевидение, в пятидесятых, начало со взяток от рекламодателей сразу. Здесь мне возразят, лукаво подмигивая — не везде. Вот, к примеру, в Советском Союзе рекламодатели взяток телевикам не давали — поскольку не было рекламодателей.
Это, конечно же, тоже ошибка. Рекламодатель в СССР был. С той разницей, что был он один, и газеты он содержал за свой счет, не заботясь о читаемости и прибылях. Все корпорации имеют так называемые ньюз-леттер, листок-периодику, выпускаемую в честь корпорации, в котором расхваливаются достижения корпорации и подаются новости, каким-то образом влияющие на корпорацию — всегда в лестном для корпорации ключе. Все это пишется суконным языком и, естественно, корпорация не заинтересована в том, чтобы листок приносил прибыль как издание. Вся советская пресса как раз и состояла из таких листков.
