Олег Кашин - Власть. Монополия на насилие
И, судя по митингу, который был вчера на Чистопрудном бульваре, можно представить себе, какими будут массовые протесты против нарушений на президентских выборах в марте. Точное количество вчерашних митингующих, думаю, не назовет никто, но я готов согласиться с цифрой в десять тысяч, может быть, чуть меньше. Для акции политического протеста в Москве это много — но тоже не промышленный масштаб, если пользоваться сурковской терминологией. В марте, когда Владимир Чуров объявит, что за Владимира Путина проголосовало 120 % жителей Чечни и 88 % москвичей, на митинги выйдут, ну, пускай в два раза больше. Скорее всего, кто-нибудь из ораторов призовет митингующих пройти маршем по улице, и они пройдут, и полиция задержит не 300 человек, как вчера, а 400. Их развезут по полицейским участкам, а потом тихо распустят по домам. А в мае новый президент Владимир Владимирович Путин отпразднует свою очередную инаугурацию.
Культура политического протеста, выработавшаяся за последние десять лет, понятна, предсказуема и безрезультатна. Я не удивлюсь, если в каких-нибудь секретных циркулярах, спускаемых Кремлем вниз по вертикали, такие митинги проходят по графе неизбежных издержек. Но это не значит, что протестовать не надо. Владимир Путин учил нас, что нужно мотыжить свой участок, как святой Франциск — вот и давайте мотыжить. Пример нужно брать с тех, кто сильнее нас.
5 декабря. По поводу вчерашнего голосования, которое у нас принято называть выборами, я бы не хотел рассуждать всерьез о том, что значат эти показываемые Владимиром Чуровым цифры. У меня есть гипотеза, что они вообще ничего не значат, но настаивать на ней считаю безнравственным. Лучше поделюсь своим локальным, заведомо ничего не значащим телезрительским наблюдением.
Вчера я несколько раз смотрел по государственным телеканалам новости. Понятно, что речь в новостях шла о ходе выборов. Показывали, как голосуют Медведев, Путин, лидеры партий, Чуров и так далее. Выглядело это как непрерывный видеоряд с закадровым голосом — очередной важный избиратель, улыбаясь, засовывает свой бюллетень в урну, уходит, и потом показывают следующего. Голос за кадром комментирует — в выборах приняли участие такой-то, такой-то и такой-то.
Так вот. Весь этот видеоряд шел именно с закадровым голосом. То есть мы видим на экране Путина, ведущий нам поясняет — вот, мол, Путин, — но сам Путин при этом ничего не говорит. И дальше показывают Зюганова по такому же принципу. И Зюганов тоже ничего не говорит. То есть, может быть, говорит, но мы его не слышим.
И вот показали этот видеоряд, а потом идет два отдельных сюжета, уже не с закадровым голосом, а с настоящими синхронами. Один сюжет — про вице-премьера Шувалова. Показывают Шувалова, Шувалов голосует на острове Русском вместе с сыном, про которого поясняют, что он служит там в морской пехоте. Дальше сам Шувалов говорит про Дальний Восток, что, мол, Россия начинается с него. Потом идет сюжет про главу президентской администрации Нарышкина, который голосует во Всеволожске под Петербургом. И в кадре Нарышкин долго говорит, что он неспроста приехал во Всеволожск, потому что с этим городом у него в жизни много связано, он здесь рос, а потом работал в стройотряде. Не соврать, минуты на три сюжет, длинный. Путина и Медведева, напомню, показывали по несколько секунд и без звука. А этих — долго и со звуком. Так когда-то, если помните, показывали вице-премьеров Медведева и Иванова, и такие как я, любили гадать, кто из них в конце концов окажется преемником.
А потом, уже ночью, по телевизору опять показывали Нарышкина, который рассуждал о том, что Медведев, видимо, скоро возглавит «Единую Россию». Я не знаю, как у них там устроена аппаратная этика, но вряд ли Нарышкин ее нарушил — иначе бы его не показывали по телевизору. Про Медведева до сих пор говорили, что после президентства он станет премьером. Совсем недавно, в четверг, Путин тоже об этом сказал, но уточнил — если «Единая Россия» хорошо выступит на выборах. Считать ли вчерашние показатели «Единой России» успехом — вопрос философский. Можно и не считать, и тогда партийная карьера Дмитрия Медведева так и не станет правительственной. А по телевизору, напомню, со звуком показывают двух других чиновников с дворянскими фамилиями.
Я понимаю, что веду себя сейчас как последний политолог — но, может быть, один из них в итоге и станет премьером? До президентских выборов еще долго, а мы, кажется, уже привыкли к тому, что у нас снова есть политика. Я предлагаю считать вопрос о будущем премьере главной интригой ближайших месяцев. Это, по крайней мере, интереснее, чем те ничего не значащие цифры, которые показывает Владимир Чуров.
13 февраля. Слухи о готовящемся ребрендинге партии «Единая Россия» или даже о разделении ее на несколько новых партий в самой «Единой России» воспринимают болезненно. Партийный сайт заполнен заявлениями видных единороссов, опровергающих эти слухи. «Но ни о каком «ребрендинге» и, тем более, ликвидации Партии («партия» — с большой буквы) речи быть не может», — говорит секретарь партийного генсовета Сергей Неверов. «Оппоненты иной раз пытаются выдать желаемое за действительное. Не верьте этому», — просит лидер думской фракции «Единая Россия» Андрей Воробьев. Заместитель Сергея Неверова Сергей Железняк называет слухи о мрачном будущем партии «неверной трактовкой».
Мы с лидерами «Единой России» находимся сейчас примерно в одинаковом положении. Ни я, ни они на самом деле ничего не знаем о том, какое будущее ждет эту партию. Наверняка в каком-нибудь кремлевском сейфе уже лежит какая-нибудь «стратегия развития», в результате которой «Единую Россию» ничего хорошего не ждет, но я не думаю, что единороссам эту стратегию кто-нибудь показывал.
Как строятся отношения между этой партией и Кремлем, мы видели в сентябре прошлого года, когда им на их съезде раздавали их предвыборный список с прочерком вместо первой строчки, а потом поставили перед фактом — мол, теперь вас на выборы поведет Медведев.
Откуда берутся слухи о скорой ликвидации «Единой России» — понятно. Владимир Путин свою предвыборную кампанию ведет так, как будто и не было никакой «Единой России». На «путингах», то есть митингах в поддержку Путина, в Москве и других регионах флагов «Единой России» тоже нет. Первый замглавы кремлевской администрации Вячеслав Володин старается публично не вспоминать о том, что его когда-то что-то связывало с «Единой Россией», в которой он возглавлял генсовет. Да, в конце концов, мне сейчас, чтобы найти цитаты лидеров «Единой России», опровергающие слухи о ее скором конце, пришлось залезть на сайт этой партии — в программе «Время» почему-то эти опровержения не цитируются.
И вы знаете, здесь самое время, мне кажется, поддержать «Единую Россию». Ну, может быть, не поддержать, но как-то подхватить то, что она нам говорит. Неверов, Воробьев и Железняк говорят, что роль «Единой России» в политике не снижается — и мне кажется, это очень важное обстоятельство, информация о котором заслуживает распространения. Да, их сейчас прячут и лишний раз стараются не показывать.
Но «Единая Россия» никуда ведь не делась. Почти все губернаторы — единороссы, в правительстве есть единороссы, президент вел эту партию на парламентские выборы, премьер вообще до сих пор остается лидером этой партии. Кстати, убедительнее всего, мне кажется, слухи о гибели «Единой России» опровергает Андрей Воробьев, я процитирую: «Сегодня наш кандидат, Владимир Путин, лидер «Единой России», борется за высший пост в государстве, и этим все сказано». Действительно — этим все сказано.
Какой ребрендинг, какая ликвидация — эта партия останется с нами, даже если завтра нам скажут, что она переименована или распущена. Это партия Путина, и во что бы она ни превратилась, что бы он с ней ни сделал, она всегда останется партией Путина.
10 февраля. В последние годы у КПРФ было не так много возможностей продемонстрировать свою оппозиционность, и, наверное, поэтому нет ничего неожиданного в том, что сейчас коммунисты такой возможностью воспользовались. Но в том, что они сейчас возражают против одной из наиболее ощутимых либеральных инициатив президента, можно обнаружить не только простое желание быть против, но и достаточно прагматический расчет.
Конечно, та минимальная численность регистрируемой партии, которую предлагают сейчас коммунисты, пяти тысяч человек вместо предложенных Медведевым 500, не только в десять раз менее либеральна, чем предлагает Медведев, но и в десять раз либеральнее, чем принятые ныне 50 тыс.
Но вряд ли главный юрист КПРФ Вадим Соловьев, заявивший о подготовке соответствующих поправок, высчитывал, что более либерально, а что менее. Тут все проще: изменение партийной планки до пяти тысяч членов страхует КПРФ от конкуренции со стороны других левых групп, способных стать партиями при минимальной численности в 500 человек.
