Мануэль Саркисянц - Английские корни немецкого фашизма: от британской к австро-баварской «расе господ».
«Во время холокоста <sic> Тасманию посетил Чарлз Дарвин. Он писал: "Боюсь, нет сомнения, что зло, творящееся здесь, и его последствия — результат бесстыдного поведения некоторых наших земляков". Это еще мягко сказано. То было чудовищное, непростительное преступление… У аборигенов были только две альтернативы: либо сопротивляться и умереть, либо покориться и стать пародией на самих себя», — писал Алан Мурхэд.[831] Польский путешественник граф Стшелецкий (** Стшелецкий Эдмунд Павел (1796–1873) — польский натуралист, географ и геолог, исследователь Америки, Океании и Австралии.), приехавший в Австралию в конце 1830-х годов, не мог не выразить ужаса от увиденного: «Униженные, подавленные, смятенные… истощенные и прикрытые грязными лохмотьями, они — <когда-то> природные хозяева этой земли — <теперь> скорее призраки былого, чем живые люди; они прозябают здесь в своем меланхолическом существовании, ожидая еще более меланхолического конца». Стшелецкий упоминал также про «освидетельствование одной расой трупа другой — с вердиктом: "Умерла настигнута карой божией"».[832] Истребление туземцев можно было рассматривать как охоту, как спорт, потому что души у них как бы не было.[833]
Правда, христианские миссионеры выступили против представлений об «отсутствии души» у «аборигенов» и спасли жизнь немалому числу последних коренных обитателей Австралии. Тем не
171
менее, конституция Австралийского Союза, действовавшая уже в послевоенные годы, предписывала (статья 127) «не учитывать аборигенов» при подсчете населения отдельных штатов.[834] Таким образом, конституция отвергала их причастность к роду человеческому. В конце концов, еще в 1865 г. европейцы, столкнувшись с коренными жителями, не были уверены, имеют ли они дело «с умными обезьянами или с очень низкоразвитыми людьми».[835]
Забота об «этих зверолюдях» есть «преступление против нашей собственной крови», — напоминал в 1943 г. Генрих Гиммлер, говоря о русских, которых следовало подчинить нордической расе господ.
Англичане, совершавшие в Австралии «неслыханное в деле колонизации» (по словам Адольфа Гитлера), не нуждались в подобного рода наставлениях. Так, одно сообщение за 1885 г. гласит: «Чтобы успокоить ниггеров, им дали нечто потрясающее. Еда <которую им раздавали> наполовину состояла из стрихнина — и никто не избежал своей участи… Владелец Лонг-Лэгун при помощи этой хитрости уничтожил более сотни черных». «В прежние времена в Новом Южном Уэльсе бесполезно было добиваться, чтобы те, кто приглашал в гости черных и давал им отравленное мясо, понесли заслуженное наказание».[836] Некий Винсент Лесина (* Лесина Винсент Бернард Джозеф (1870–1955) — австрал. полит. деятель и журналист.) еще в 1901 г. заявил в австралийском парламенте: «Ниггер должен исчезнуть с пути развития белого человека» — так «гласит закон эволюции».[837] «Мы не сознавали, что, убивая черных, нарушаем закон… потому что раньше это практиковалось повсеместно», — так звучал главный аргумент англичан, убивших в 1838 г. двадцать восемь «дружественных» (т. е. мирных) туземцев. До этой резни на Майелл-Крик все акции по истреблению коренных жителей Австралии оставались безнаказанными. Лишь на втором году царствования королевы Виктории за подобное преступление в порядке исключения было повешено семеро англичан (из низших слоев).[838]
Тем не менее в Квинсленде (северная Австралия) в конце XIX в. невинной забавой считалось загнать целую семью «ниггеров» — мужа, жену и детей — в воду к крокодилам…[839] Во время своего пребывания в Северном Квинсленде в 1880–1884 гг., норвежец Карл Лумхольц (** Лумхольц Карл Софус (1851–1922) — норвежский путешественник, натуралист и этнограф, исследователь Австралии, Мексики, Индонезии.) слышал такие высказывания: «Черных можно только стрелять — по-другому с ними обращаться нельзя». Один из колонистов заметил, что это «жесткий… но… необходимый принцип». Сам он расстреливал всех мужчин, которых встречал на своих пас-
172
тбищах, «потому что они суть скотоубийцы, женщин — потому что они порождают скотоубийц, и детей — потому что они <еще> будут скотоубийцами. Они не хотят работать и потому не годятся ни на что, кроме как получить пулю», — жаловались колонисты Лумхольцу.[840]
В среде англо-австралийских фермеров процветала торговля туземными женщинами, и английские поселенцы охотились на них целыми группами. В одном правительственном сообщении за 1900 г. отмечается, что «этих женщин передавали от фермера к фермеру», пока «в конечном счете, их не выбрасывали как мусор, оставляя гнить от венерических болезней».[841] Правительство считало смешанные браки «унизительными для <английского> мужчины, хоть эти мужчины почти всегда были самого низкого происхождения». Но самым веским доводом против подобного рода связей было «появление на свет гибридов». Женщин следует «держать в полной изоляции, чтобы не допускать этого зла». Подобная позиция получила некоторую наукообразность благодаря публикации таких книг, как «Наука о человеке» (1907), которая «поясняла»: «Ублюдочные помеси среди людей точно так же нежизнеспособны, как помеси низших животных; такие помеси обычно вырождаются и вымирают».[842]
«Проект образования на севере Австралии скотоводческих ферм впервые создал серьезную угрозу для существования местных племен. Чтобы подавить их сопротивление, карательные полицейские экспедиции вырезали целые племена», — писала Робертс.
Одно из последних задокументированных массовых убийств аборигенов на Северо-Западе произошло в 1928 г. Свидетелем этой резни стал миссионер, решивший разобраться в сообщениях аборигенов о непрекращающихся убийствах. Он последовал за полицейским отрядом, направлявшимся в резервацию аборигенов в Форест-Ривер, и увидел, что полицейские захватили целое племя. Пленных сковали, построив затылок в затылок, а потом всех, кроме трех женщин, убили. После этого они сожгли трупы, а женщин взяли с собой в лагерь. Прежде чем покинуть лагерь, они убили и сожгли и этих женщин.
Доказательства, собранные этим миссионером, в конечном счете заставили власти начать расследование, которое проводила «Королевская комиссия по расследованию убийства и сожжения аборигенов в Восточном Кимберли и методов, используемых полицией при их арестах» (1928. West Australian Parliamentary Papers. Vol. 1. P. 10.). Тем не менее, полицейские, ответственные за случившееся, так и не предстали перед судом.[843]
173
Одна мельбурнская газета назвала типичным для того времени следующее высказывание: «Если бы правительство завтра объявило сезон охоты на черных, я бы первым обратился за лицензией». Другие «белые» «были полностью солидарны с этим заявлением». Аборигенов все еще называют «ниггерами» и «ублюдками». «Безграничная ненависть здесь — обычное явление».
В другой части Австралии появился следующий комментарий: аборигенов «по закону о черных в радиусе 100 миль от Аделаиды следовало бы посадить в ящики и отправить в государственные лаборатории CSIRO (* CSIRO (Commonwealth Scientific and Industrial Organisation) — государственная организация научных и прикладных исследований.) для использования в экспериментах вместо крыс». Утверждается, что это заявление прозвучало из уст муниципального советника из Порт-Аделаиды в сентябре 1977 г.[844]
Во всяком случае, в XIX в. ни одно из лондонских правительств не издало никаких специальных законов для защиты коренных жителей Австралии — и даже не попыталось это сделать (в отличие от мадридского, издавшего подобные законы еще в XVI в., и московитского — в XVII в.[845]). И ни одно из британских правительств не принимало на себя обязанностей по защите туземцев и даже не считало себя обязанным делать это.[846] Разве что гуманисты-одиночки прислушивались к риторическим высказываниям оппозиционеров (в частности, к выводам лондонской парламентской комиссии по расследованию событий 1837 г., которые сообщали о «невиданных злодеяниях», кстати, членом этой комиссии был Гладстон[847]). Но отдельные возмущенные голоса не оказывали никакого влияния на британских колонистов. После получения Австралией статуса самоуправляющегося доминиона (1855/1856) возмущенные призывы частных гуманистических союзов (которые некогда высмеивал Томас Карлейль, и на которые позже нападали британские фашисты) из метрополии окончательно перестали кого-либо к чему-то обязывать. (По сути, и рабочий класс, и истеблишмент воспринимали «Humanitarian League» как «протестантское занудство». Ибо как раз неквалифицированные европейцы, опасаясь конкуренции аборигенов, отказывались признавать равенство «ниггеров», в том числе и в Австралии. Англосаксонские плохо квалифицированные рабочие издевались над коренными жителями, утверждая тем самым свое расовое «превосходство».) Британский управляющий Ричард Блай безуспешно пытался защитить туземных женщин и детей. В 1849 г. он докладывал о злодеяниях, совершенных их убийцами. После этого все английское колониальное сообщество отвернулось от него — так поступали с каждым, кто пытался защищать «ниггеров».) Как писал Кирнан, протесты из Лондона игнорировались
