Самуэль Чавкин - Похитители разума. Психохирургия и контроль над деятельностью мозга
Еще более обостряет обстановку, говорится в докладе Бреннера, ухудшение качества жизни большинства обитателей «городов в городах» (т. е. районов, населенных представителями национальных меньшинств), которое, мягко говоря, «отстает от общей тенденции к повышению национального благосостояния». Как подчеркнул Бреннер, «нынешний упадок городов больше всего сказывается на молодежи и этнических меньшинствах»[323].
По всей видимости, исследованию университета Джонса Гопкинса уготована та же участь, что и другим исследованиям: доклад обсудят и отправят пылиться на полку. А тем временем призывы покончить с преступностью становятся все громче и настойчивее. Подстрекаемая средствами массовой информации, которые вместо выявления причин преступности смакуют сенсационные подробности преступлений, общественность требует, чтобы жертвы экономических неурядиц вели себя благопристойно, чтобы их либо заставили смириться с тем, с чем смириться невозможно, либо подвергли суровому наказанию. Даже если вновь наступит период процветания, те, кто едва сводит концы с концами, вряд ли станут мириться с тем, что они лишены всяких благ экономического прогресса.
Некоторое представление о том, что нас ждет, дает вспышка мародерства в Нью-Йорке 13 июля 1977 г., когда вышла из строя система энергоснабжения. Тысячи людей, в основном молодежь, рыскали по погрузившимся во тьму улицам нью-йоркских гетто—Гарлема, района Бедфорд-Стювесант в Бруклине, Южного Бронкса — и хватали все, что попадалось под руку. Тогда, вне всяких сомнений, был установлен новый рекорд страны: в руки неимущих горожан за одну ночь перешло самое большое количество товаров за всю историю Соединенных Штатов — общей стоимостью около 1 млрд. долларов. «Рождество в июле» — так охарактеризовал эту ночь один бруклинец. Около 2 тысяч мелких лавочников были разорены.
Нью-Йорк был потрясен, а остальная часть страны задумалась над тем, не может ли подобная катастрофа разразиться и в других местах. Естественно, разорившиеся лавочники вызывали сочувствие. Как и следовало ожидать, началась шумная кампания за то, чтобы наказать около 3700 подозреваемых «по всей строгости закона», как выразился мэр Нью-Йорка Абрахам Бим. Через несколько дней (17 июля) газета «Нью-Йорк таймс» писала по этому поводу в передовой статье:
Если президент Картер, мэр Бим... и все мы извлекли лишь эти уроки из страшных событий минувшей недели, то положение наше гораздо хуже, чем нам казалось в кошмарные предрассветные часы в четверг. [В этот день стало восстанавливаться освещение]... Если мы и дальше будем закрывать глаза на мучительные проблемы бедноты и цветных, то спокойствие и правопорядок будут под угрозой.
По-видимому, в связи с экономическим спадом власти уже давно ожидали бунтов.
Но они видели решение проблемы в совершенствовании полицейской тактики, а не в принятии мер по обеспечению занятости, что могло бы разрядить обстановку в гетто. Всего за четыре месяца до вспышки мародерства в Нью-Йорке, в марте 1977 г., Национальный консультативный комитет по целям и принципам уголовного правосудия опубликовал доклад, в котором предупреждал полицию всей страны о необходимости готовиться к подобным событиям. «Нынешнее спокойствие обманчиво»,— писали авторы доклада, предостерегая полицию от благодушия. Доклад был подготовлен специальной группой, которую возглавлял бывший начальник вашингтонской полиции Джерри Уилсон. В докладе на 660 страницах авторы рассказывали о сотне различных способов борьбы с массовыми беспорядками, включая массовые аресты[324].
А пока полиция страны готовится к уличным боям, ведется психологическая обработка общественности с тем, чтобы она потребовала принятия более суровых карательных мер по отношению к нарушителям закона. Среди средств, с помощью которых предлагают бороться с кризисом городов, — ужесточение тюремного режима и увеличение сроков заключения[325].
Пожалуй, еще более зловещий характер носят теории ученых, ставящих себе целью подвести научную базу под преследование лиц, «сбившихся с правильного пути», и одновременно обелить общество, порождающее преступность. Как будто по команде генетики и специалисты по модификации поведения из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе или из Беркли, Стэнфорда и Гарварда, из Мичиганского и Питтсбургского университетов один за другим публикуют псевдонаучные трактаты, которые, по сути дела, только затемняют социальную и политическую суть проблемы.
Использование науки в неблаговидных целях не новость. С научных позиций оправдывали необходимость сохранения статус-кво или проведения шовинистической политики еще задолго до прихода к власти фашистов в Германии. Всякий раз когда в нашей стране возникала угроза существующему строю в результате ли экономических потрясений или неминуемого краха общественных институтов, например рабства, на свет вытаскивались «логические» доводы и всякого рода небылицы, чтобы положить конец новым влияниям и сохранить существующие порядки.
Еще в самом начале нашего века несколько видных американских промышленников стали оказывать финансовую помощь евгенике (Реакционная буржуазная наука, пропагандирующая идеи о биологическом и умственном неравенстве людей и человеческих рас, якобы обусловленном различием их неизменной наследственной природы. Это биологическое неравенство, по утверждению евгенистов, и является главной причиной социально-экономического неравенства людей.— Прим. ред.), ставившей целью «улучшить человечество», используя достижения генетики. «Позитивная евгеника» должна была обеспечить воспроизводство «пригодных» индивидов среди населения, а «негативная» — уменьшить число «непригодных». В своей основе это была расистская концепция, предназначенная для разобщения белых и черных в период, когда в стране начали создаваться профсоюзы.
Когда появились тесты по определению умственного развития, позиции евгеники окрепли, т. к. она получила «доказательства» того, что некоторые категории населения (такие, как негры и выходцы из восточноевропейских стран) генетически предрасположены к слабоумию, «совершению преступлений, половой распущенности и вырождению»[326]. Мадисон Грант, автор бестселлера того времени, опубликованной в 1916 г. книги «Закат великой расы»[327], начал бить тревогу по поводу того, что наплыв иммигрантов в США угрожает чистоте англосаксонской расы и существованию «нордической цивилизации» в этой стране.
А вот что писал другой евгенист, профессор Принстонского университета Бригхэм:
Представители нордической расы — правители, организаторы, аристократы... индивидуалисты. Они полагаются на свои силы и очень дорожат личной свободой... Поэтому они, как правило, протестанты... Альпийская раса — всегда и везде раса крестьян. Представитель альпийской расы — отличный раб, идеальный крепостной... Представители этой расы отличаются неустойчивым характером, отсутствием организаторских способностей и логического мышления. Все эти недостатки часто встречаются у ирландцев[328].
В свою очередь профессор Натаниел Хёрш, который занимался исследованиями в области психологии при Гарвардском университете, предупреждал, что иммиграция мексиканцев и франкоговорящих канадцев в США будет иметь пагубные последствия для страны[329].
Отражением идей евгеники был закон Джонсона 1924 г., которым была резко ограничена иммиграция из Восточной Европы и стран Средиземноморья с целью предотвратить дальнейшую радикализацию профсоюзов. Евгенистам удалось проложить дорогу законам о запрещении браков между представителями различных рас. (Такие законы были приняты примерно в 30 штатах США.) 24 штата приняли законы о стерилизации лиц, «не приспособленных к жизни в обществе». К этой категории в зависимости от толкования термина можно отнести людей, признанных умственно отсталыми, психически больных, эпилептиков, людей с преступными наклонностями. К 1928 г. евгеника была введена как предмет в большинстве американских колледжей и ее изучали около 20 тыс. студентов[330].
Интересно отметить, что разработкой проблем евгеники занимались и некоторые из виднейших ученых, преподававших в самых престижных университетах США и входивших в состав Академии наук США, например У. Е. Касл. Правда, через несколько лет некоторые из этих ученых изменили свое отношение к евгенике. У. Е. Касл, например, отрекся от идеи, которую пропагандировал в течение многих лет и сущность которой заключена в следующей фразе: «В результате межрасовых браков рождается такое же неудачное потомство, как при скрещивании породистого скакуна и ломовой лошади»[331].
