Алексей Богомолов - Вожди СССР в откровениях соратников, охраны и обслуги
Владимир Шевченко, руководитель протокола Горбачёва и Ельцина, начинавший работать в Кремле в брежневские времена, писал:
– Членов Политбюро и кандидатов называли «объектами», причём у каждого из них был свой порядковый номер, хотя на кухне, конечно, знали, какое имя под этим номером закодировано.
Членам Политбюро полагалось три повара, кандидатам – два. Трудились они посменно, рабочий день был ненормированным, мог начаться в полседьмого утра, а закончиться глубокой ночью. Часто случались непредвиденные командировки и срочные выезды, поскольку распорядок дня первых лиц держался в строгом секрете…
Кормили членов Политбюро на 400 рублей в месяц. По тем временам это очень большие деньги. Кандидаты питались вдвое скромнее…
Пробу с пищи снимал санитарный врач, после чего продукты укладывали в специальный контейнер и ставили на сутки в холодильник…
Поесть все наши руководители любили. Застолья и у Сталина, и у Хрущёва, и у Брежнева были обильные и длительные. Горбачёв тоже знал толк в хорошей еде и отсутствием аппетита не страдал. Ельцин в еде всегда был неприхотлив, предпочитал простую пищу.
Советские лидеры, как мне представляется, не были особенными гурманами. Конечно, некоторые из них имели свои любимые блюда, конечно, для них готовили пищу качественную, безопасную и полезную. Да и диетическое питание им прописывали в основном в немолодом уже возрасте. На самом деле специальных «кремлёвских» диет не существовало, члены Политбюро или следовали индивидуальным врачебным рекомендациям, или нет. Но если руководитель хотел что-то съесть или выпить, он это делал. Даже если врачи запрещали…Происшествия на воде с руководителями СССР
Первые лица СССР передвигались не только по земле, по воздуху, но и по речным, морским и даже океанским просторам. На теплоходах и катерах, яхтах и лодках, а иногда просто вплавь. Но это уже, скорее, было не передвижение в полном смысле этого слова, а купание или тренировка.
С Владимиром Ильичём Лениным особых происшествий на реках, морях и озёрах России и тех государств, которые он посетил в годы эмиграции, не было. Воспоминания и биографические очерки о нём свидетельствуют только о том, что плавать он умел, не более. Купался иногда и Сталин, но, как и пришедший ему на смену Хрущев, по-настоящему плавать не умел. Зато он любил морские прогулки и речные путешествия. Больше всего, конечно, он «наплавался» летом и осенью 1933 года, когда сначала путешествовал по Беломоро-Балтийскому каналу, а потом отправился вниз по Волге на пароходе «Клара Цеткин». А потом во время отпуска в Сочи решил совершить ряд морских прогулок, которые могли закончиться плачевно. В книге «Охота и политика», подготовленной авторским коллективом Федеральной службы охраны, довольно подробно, причём на основе архивных документов, описаны события того времени:
23 сентября 1933 года произошло событие, по которому было возбуждено второе уголовное дело, связанное с пребыванием Сталина в отпуске (первое – автоавария, о которой мы уже рассказывали. – Авт. ) . Предстояла морская прогулка на катере… В документах и воспоминаниях катер фигурирует под названием «Красная звезда». На борту катера была изображена только звезда, а буквенное название отсутствовало.
Около полудня 23 сентября «Красная звезда» с И. В. Сталиным и сопровождающими его сотрудниками государственной охраны на борту отошла от пирса в Старой Гагре. Катер сопровождала моторная шлюпка с двумя сотрудниками Оперативного отдела ОГПУ. «Красная звезда» прошла несколько километров в сторону Адлерского мыса, затем повернула и взяла новый курс на мыс Пицунда…
Около 16.00 «Красная звезда» вошла в Пицундскую бухту. Катер причалил в районе складов треста «Абрыба» («Абхазская рыба»), где отдыхающие и сошли на берег. Сталин и сопровождающие лица пробыли в реликтовом сосновом лесу около полутора часов. Небольшой отдых на берегу с закусками и абхазским вином удался. Прохождение катера в полукилометре от поста «Пицунда» было замечено как пограничниками, так и на маяке мыса Пицунда…
Отдыхающие тем временем возвратились на «Красную звезду», которая взяла курс на Старую Гагру. Командир отделения (отделение пограничной комендатуры на мысе Пицунда. – Авт. ) Лавров, заметив отходившее судно, побежал на пристань и, чтобы остановить катер, стал сигнализировать фуражкой. Он хотел выяснить, почему судно не остановилось у пристани для производства записи в книге, как это делают рыбацкие суда с грузом.
В это время на пристани находились оперативные уполномоченные Абхазского ГПУ Пилия и Ерофалов. Видя безрезультатность своих действий, Лавров потребовал у рядового Скибы винтовку и произвёл три предупредительных выстрела по направлению «Красной звезды». Его отделяло от катера 600–700 метров. Цель обстрела – заставить судно остановиться. После первого выстрела, как показал на следствии Лавров, пуля попала на расстоянии 40 метров от кормы, две последних – также позади, на расстоянии 10 метров. Выстрелов на «Красной звезде» не заметили, и катер ушёл вглубь моря.
К этому времени, как это часто бывает на море, погода быстро изменилась. Началось очень сильное волнение, перешедшее в шторм. Семь часов потребовалось речному катеру, чтобы причалить к пирсу Старой Гагры. Находившиеся на борту «Красной звезды» спаслись чудом. Семь часов двигатель катера работал без сбоев. Кроме отлично работавших трёх человек команды, по воспоминаниям сотрудников личной охраны Сталина, невозмутимостью отличился Иосиф Виссарионович. Он как бы не чувствовал опасности. Уже через час три сотрудника охраны во главе с Власиком заболели «морской болезнью», «хозяин» же смотрел на всё происходящее совершенно спокойно. Выдержка экипажа и самого Сталина позволила избежать трагедии.
Эта ситуация повторилась в 1947 году, когда И. В. Сталин во время отпуска совершил переход из Ялты в Сочи на яхте «Риони». После посещения Феодосии яхта взяла курс на Сочи. Разыгрался шторм. Практически все сопровождающие Сталина лица «вышли из строя». Сталин простоял шесть часов на капитанском мостике, спокойно разговаривая с капитаном (когда это позволяла обстановка) на морские темы.
Конечно, выводы из случившегося осенью 1933 года последовали. Поначалу Сталин даже сам принимал участие в расследовании, но завершали его уже Лаврентий Берия и Генрих Ягода. Приговоры (напомним, что дело происходило ещё до убийства Кирова) были не особо суровыми. Коллегией Закавказского ГПУ начальник пограничного поста Гетманенко (он отсутствовал во время инцидента. – Авт. ) был приговорён к двум годам концлагеря. Начальник отделения Лавров, который, собственно, и стрелял в сторону катера Сталина, получил год «местного заключения». А нерадивые уполномоченные Абхазского ГПУ Ерофалов и Пилия были признаны виновными в халатности и бездеятельности, отсидели своё во время предварительного заключения, а потом были уволены из органов…
«Любимца партии» Сергея Мироновича Кирова тоже обстреливали из винтовки. И тоже во время поездки на катере, но только не на море, а на Неве. Случилось это в 1932 году во время поездки на охоту. В книге «Охота и политика», по воспоминаниям шофёра гаража Ленсовета И. Морозова, этот инцидент выглядит так:
– Это, пожалуй, был не единственный случай, когда Киров «впал в экстаз» на охоте – иногда он рисковал, не отдавая отчёта, насколько силён риск. Так было, когда он ездил два или три раза в 1932 году на катере на Ладожское озеро из своей резиденции на Каменном острове. В одну из таких поездок их даже обстреляли. «Это очень утомительно, потому что дорогой надо ночевать. Раз ночью мы пошли, но темно и кругом баржи. Пробовали прожектор зажигать, нам запретили, потому что встречные баржи мы ослепляли. Нам пришлось причалить к берегу и ночевать. Причём всю ночь по очереди дежурили, чтобы баржи нас не придавили. Мы надеялись ночью при прожекторе дойти, но оказалось, что не выходит. У нас прожектор был не так приспособлен.
Если бы это было на море, можно было бы от встречных барж и плотов уйти, взять вправо или влево. А здесь вправо возьмёшь, расстояние такое, что вас того гляди прижмут и раздавят катером, а катер у нас был деревянный, очень маленький. Нас было в то время шесть человек со мной.
Я помню, в 1932 году не соглашался пойти на катере, потому что знал, что на Ладожском канале много встречных плотов, барж, а пароход сразу тащит за собой 5–6 барж. Я знал, что очень скверно идти. Как-то разговорились, С. М. спросил: «Ты справишься с катером, если пойти на катере?» Я говорю: «Я на военной службе на катере ходил, поэтому с катерами знаком, но фарватер Невы не знаю досконально» Но С. М. говорит: «Ты знай только мотор, а мы сами будем шкиперами».
