Е.Х. Кукридж - Тайны английской секретной службы
Тридцатишестилетний Друекке оказался одним из известных гестаповских палачей. Он был родом из Гребейштейна, где в конце двадцатых годов вступил в нацистскую партию. В 1930 году Друекке стал эсэсовским офицером. Перед приходом к власти нацистов он участвовал во многих стычках с коммунистами. С конца 1933 года выступал в роли головореза гестаповских карательных экспедиций против евреев и политических противников нацистского режима. Затем он изъявил желание выполнять более важную работу. Пройдя обычный курс обучения в одной из шпионских школ, он наконец получил задание от эсэсовского генерала Закса отправиться в Англию.
На суде Друекке продолжал настаивать, что приехал в Англию не с целью шпионажа, хотя признал, что проник в эту страну нелегально. Но Ваелти, который был значительно моложе Друекке и оказался менее стойким, рассказал всю правду. 6 Августа Друекке и Ваелти были повешены в Вондсвортской тюрьме.
Через год после того как Друекке и Ваелти появились в Англии, через Ла-Манш совершил опасное путешествие еще один немецкий убийца.
На этот раз «целью» нацистских убийц был президент Чехословацкой республики доктор Эдуард Бенеш.
27 Сентября 1941 года в Берлине и Праге было объявлено, что «фюрер уступил просьбе регента Богемии и Моравии барона Константина фон Нейрата освободить его от должности ввиду плохого состояния здоровья и поручил выполнять обязанности регента обергруппенфюреру СС Рейнгарду Гейдриху».
В тот же день Гейдрих приступил к работе, за которую заслуженно получил прозвище «пражского мясника». Он установил чрезвычайное положение и ввел в Богемии и Моравии дисциплинарные суды. Началось повальное истребление борцов чешского движения Сопротивления и сотен ни в чем не повинных мирных граждан. За два месяца (с 28 сентября по 28 ноября) 398 чехов были казнены без суда; из них 171 были повешены, а остальные расстреляны. За этот же период германские народные трибуналы осудили 1.134 человека. Большинство было потом казнено. Среди людей, казненных за первые восемь недель гейдрихского террористического режима, было шесть генералов, семнадцать офицеров, восемь профессоров, судья верховного суда, два депутата парламента и десять журналистов. Гиммлер выдал Гейдриху карт-бланш на уничтожение борцов чешского движения Сопротивления.
Террор продолжался много месяцев. Но немцы не удовлетворились уничтожением мужчин и женщин, бросивших вызов палачу. Они решили уничтожить и членов чешского правительства в Лондоне, которые с помощью радио и тайных курьеров поддерживали связь с соотечественниками в Чехословакии.
Ранним утром во вторник 13 мая 1942 года с немецкого самолета, пролетавшего над Хертфордширом, на парашюте опустился Карл Рихард Рихтер — адъютант Генлейна, знаменитого гаулейтера Судетской области. Он приземлился в поле около деревни Лондон Колни, между Барнетом и Сент-Олбансом. К полю примыкал лесок. В нем-то и укрылся Рихтер. Вторник и следующую ночь он провел в лесу, зарывая свои вещи. Позже на месте, где он прятался, нашли замаскированный парашют, комбинезон, заряженный автоматический пистолет, портативный радиопередатчик, лопату, пакет с продуктами, крупную сумму денег и большие географические карты Лондона и окружавших его графств. В среду Рихтер несколько часов изучал местность, а вечером отважился отправиться в Сент-Олбанс и Лондон.
Чистая случайность вызвала вскоре арест и казнь Рихтера в Вондвортской тюрьме. Шофер грузовой машины сбился с дороги. Увидев Рихтера, он окликнул его и спросил, как проехать. Но тот не знал дороги. Его легкий иностранный акцент заставил шофера насторожиться, хотя Рихтер свободно говорил по-английски. Через несколько минут шофер увидел полицейского, ехавшего на велосипеде, и рассказал ему о подозрительном иностранце. Полицейский оказался находчивым человеком, он бросился в погоню и остановил Рихтера.
Через два дня после того, как Рихтер приземлился в Англии, его допрашивали эксперты разведки. Убедившись, что игра проиграна, Рихтер начал хвастаться своими успехами… Он рассказал, что был гестаповским чиновником в Судетах, а в Англию послан шпионить за чехами и убить президента Эдуарда Бенеша — главу чехословацкого правительства в Лондоне. Рихтер не сомневался, что ему удалось бы сделать это, если бы не его «невезение». К тому же приземлился он 13 мая! При обыске у Рихтера было найдено несколько сот фунтов стерлингов английскими и американскими банкнотами и пистолет.
Судебный процесс по делу Рихтера продолжался четыре дня; это был один из самых продолжительных судебных процессов по делу о шпионаже, проводившихся при закрытых дверях. План убийства выяснялся во всех подробностях. Рихтер до конца держался высокомерно. Он взошел на эшафот в кандалах. Его повесили в Вондсвортской тюрьме 10 декабря 1942 года, после того как его апелляция была отклонена.
ГЛАВА XX
ДЛЯ ШПИОНОВ НЕТ ПЕРЕМИРИЯ
В предыдущих главах я попытался рассказать о некоторых наиболее выдающихся достижениях английской Секретной службы во время войны. Установление мира не положило конца деятельности тайных агентов и не облегчило работу английской контрразведки. Для шпионов нет перемирия. С прекращением военных действий шпионаж только принял другое направление.
Численность и передвижение войск и судов уже не представляют интереса. Теперь внимание привлекают новые виды оружия, хотя они могут оставаться без применения много лет, борьба за стратегические базы и политические сферы влияния. Военный и экономический шпионаж переплетаются еще теснее, чем в военное время. Битва за будущие рынки, за контроль над жизненно важными ресурсами, такими, как нефть или уран, неизбежно связана со шпионажем. Политические интриги в самых различных частях земного шара, где возникают конфликты, являются еще одним объектом для разведывательных организаций великих держав. Арена деятельности современного шпионажа — это Балканы, Триест, Палестина, нефтяные районы Среднего Востока, Германия и Австрия, Китай и Япония.
Дипломатические конференции привлекают к себе шпионов всех стран, вот почему внимание органов безопасности и контрразведки сосредоточено на том, чтобы предотвратить «утечку» сведений, которая может привести к новым серьезным международным осложнениям. Информация, добытая тайными агентами, может определить направление внешней политики государства. От нее могут зависеть отношения между государствами. «Непреклонность» государственного деятеля или его готовность идти на компромиссы на международных конференциях или в Совете Безопасности Организации Объединенных Наций, заключение экономического соглашения или разрыв дипломатических отношений могут зависеть от донесений тайных агентов.
Эти откровения, быть может, шокируют идеалиста, верящего в новый прекрасный мир, в котором все люди будут братьями, все народы друзьями, в мир, который не будет знать ни войн, ни политики силы, ни экономической конкуренции между нациями. Но в нашем неустроенном мире мы еще далеки от идеала всеобщей дружбы и взаимопонимания, и возвышенные слова «мир и доброжелательность ко всем народам» звучат почти как насмешка.
Когда в 1918 году колокола возвестили об установлении мира и красноречивые государственные деятели заверили свои народы, что война никогда больше не станет завершением политических и экономических разногласий, никто не думал, что при жизни многих из нас произойдет еще более ужасный конфликт. Еще не были подписаны мирные договоры в Версале, Сен-Жермене и Трианоне, а торговцы смертью уже снова начали пополнять запасы оружия, немцы — готовиться к реваншу.
В период между двумя войнами Женева стала рассадником шпионов. Пока государственные деятели в Лиге наций разглагольствовали о вечном мире, шпионы и авантюристы всех стран собирались в кафе на Кэ-дю-Монблан в ожидании новых заданий. Мне вспоминается, что пережил я, находясь в Женеве в те дни, которые так похожи на переживаемые нами теперь. Тогда речь шла о Данциге, теперь о Триесте, тогда стоял вопрос о разоружении Германии, теперь о контроле над ней со стороны четырех великих держав, каждая из которых ревностно охраняет свои особые интересы в стратегической и экономической областях.
Я был в то время корреспондентом одной большой лондонской газеты. Однажды, раздраженный, я вышел из Пале-де-Насьон, не в силах забыть мрачную картину, которую нарисовал мне один английский дипломат в неофициальной беседе о международном положении. Я пошел к старому городу, где на небольшой улице, ведущей от Рю-дю-Марше, в тени собора находилось излюбленное кафе английских и американских журналистов. На мосту де л'Иль бесцельно бродил хорошо одетый человек. Я прошел мимо него и, войдя в кафе, уселся за одним из столиков. Вдруг он подошел ко мне.
— Простите, можно сесть за ваш стол? — спросил он по-английски с легким акцентом. Я не успел ответить, как он уже сидел.
