Владимир Щербаков - Клуб любителей фантастики, 1976–1977
В беспредельной небесной пучине она увидела бы невообразимо огромное изображение пожилой четы, сияющей торжественной радостью. Должно быть, это муж и жена. Он, с взъерошенными волосами, в черной коротайке, с огромным букетом стоит, опершись на плечо жены. Она сидит. Ее круглое лицо сияет. В волосах цветы. На ней широкое шелковое платье. Лица супругов озарены светом, лучи которого, падающие сверху, намечены ровными черточками, и над ними светятся обозначения в двоичной системе каких-то чисел.
Увидев это изображение, дама из анекдота, без сомнения, удивилась бы стократ меньше, чем поражены были все астрономы Земли, узнав, что утром 16 апреля ***-го года Пулковская и Аризонская обсерватории зарегистрировали на поверхности Щита Аластора эту оригинальную чету.
Принадлежность изображения именно поверхности Щита Аластора, а не какому-либо другому, более близкому экрану, была вскоре установлена многими способами и с абсолютной достоверностью. Но в таком случае размеры изображения должны были в несколько раз превосходить размеры солнечной системы!
Как только это изображение было замечено и с него были сделаны первые снимки, архивариусу Всемирного Исторического архива — Андрею Степановичу У идольскому — было поручено разыскать материалы, могущие иметь к изображению этому какое-нибудь отношение. Ундольский тотчас сел за составление формализованных заданий для электронных поисковых машин, а написав и приложив к ним фотографии, он отрядил семерых своих помощников на работы с машинами. Через пять часов на его рабочем столе лежала сводка результатов электронного поиска. В ней утверждалось, что появившееся на Щите Аластора изображение было портретом супругов Михаила и Антонины Киселевых — родителей Алексея Киселева — космонавта, полетевшего 615 лет тому назад на одноместном субсветовике к Ч-сскому звездному скоплению.
Получив эти сведения, ученые Земли стали гадать, каким образом Киселев мог создать такое огромное изображение. Сперва это казалось совершенно невообразимым. Между прочим, ученым удалось установить, что числами в двоичной системе, помещенными вверху картины, указаны длины некоторых электромагнитных волн. Это обстоятельство позволило известному астрофизику доктору Филиппу Травочкину высказать предположение, что те электромагнитные волны, длины которых указаны на картине, возбуждают в веществе Щита Аластора какую-то химическую реакцию, связанную с выделением световой энергии, но не растекающуюся во все стороны, а лишь по направлению движения вызвавшей ее волны. И, как показали некоторые расчеты, по этому направлению она должна была распространяться почти с половинной скоростью света. Пустив однажды изнутри Щита Аластора конусовидный дискретный пучок лучей, соответствующих имевшейся у него фотографии, Алексей Киселев, как предполагал Травочкин, возбудил в частицах межзвездной пыли самоподдерживающуюся химическую реакцию. Распространяясь с половинной скоростью света, эта реакция достигла наконец окраин пылевого скопления и вырисовала на них увиденное с Земли грандиозное изображение.
Но каким образом Киселев мог создать несметное множество лучей требуемой длины волн? На этот вопрос гипотеза Травочкина не давала ответа. А между тем, чтобы это сделать, потребовалось полгода напряженной, кропотливой работы, к которой Киселев приступил сразу же после того, как Автолик обнаружил среди прочих свойств окружающей корабль межзвездной пыли особенность, верно угаданную доктором Травочкиным.
Автолик был четвероруким компьютером, недостаточно сложным, чтобы в нем можно было заподозрить способность что-либо чувствовать. К слову сказать, что касается автора, то он глубоко сомневается в способности каких угодно компьютеров что-либо думать и чувствовать, хотя понимает, что со временем они научатся писать превосходные романы. Но внешние действия и сами мысли и чувства — это все-таки разные вещи… Однако мы уклонились в сторону. Про Автолика же надо сказать, что он не только романов писать не мог, но и разговаривать толком не умел, предпочитая изъясняться формулами и числами. Неудивительно, что, когда он сделал свое открытие, Киселеву стоило немалого труда уразуметь, что же, собственно, такое он высвечивает. Начало горящей на Автоликовой спине надписи было понятно: «Если осветить забортовую пыль лучами с длиной волны либо 560, либо 622, либо 887, либо 5928 ангстрем, то…», а дальше шли такие сложные формулы, что темнело в глазах. Все же наконец Киселев понял, в чем дело, и они вместе с Автоликом стали искать по всему кораблю вещь, по цвету соответствующую волне в 5928 А. Найти такую вещь было непременно необходимо, чтобы проверить Автоликово утверждение на опыте. Дело в том, что на корабле не было приборов, способных создать лучи нужной частоты. Гордость Киселева, портативный лазер, собственноручно им изготовленный незадолго до старта, выстреливавший тончайшие, как паутина, лучи на невообразимое расстояние, не мог, к сожалению, генерировать ни рентгеновских лучей, ни лучей с длиной волны большей 5000 А. Вообще, на борту корабля не имелось никаких источников рентгеновского излучения. Ввиду всего этого, единственным способом проверить открытие Автолика — было найти желтый предмет, цвет которого соответствовал бы волне в 5928 А, и осветить отраженным от него светом космическую пыль. Хотя наличие на корабле предметов с необходимыми для такого эксперимента свойствами почти было невероятно, один такой предмет все же отыскался.
Среди гибких, прозрачных пластинок с голографическими портретами родных и знакомых Киселева была одна поблекшая и пожелтевшая. Автолик объяснял, что пожелтела она от некоторых ингредиентов, взятых для ее изготовления. Как бы то ни было, но портрет Михаила и Антонины Киселевых, снятых в день их серебряной свадьбы, почти всей своей поверхностью отражал свет с длиной волны в точности равной 5928 ангстрем.
Первое, что сделал Киселев, когда это выяснилось, — слегка согнул портрет двумя пальцами, и поставил его против иллюминатора, осветив фонарем. И тотчас в бархатной черноте вспыхнула уходящая в невообразимую даль белесая полоса. Тогда Киселев положил портрет на стол, сел рядом в кресло и погрузился в размышления: «Если я выгну пластину в виде куска сферической поверхности и освещу ее перед иллюминатором, — думал он, — то возникшая химическая реакция распространится внутри исполинского конуса. Достигнув краев пылевого скопления, она создаст там огромное светящееся пятно, размеры которого будут зависеть ох того, куда я поверну пластину. Если я обращу ее к Земле, то размеры пятна будут относительно небольшими, ибо расстояние до границ пыли в том направлении еще невелико. Но если я поверну ее в противоположном направлении, то пятно выйдет, пожалуй, вдесятеро больше…»
Внезапное сомнение прервало вдруг рассуждения Киселева, и он крикнул Автолику:
— Послушай, ведь Щит Аластора освещен и лучами от звезд и от нашего корабля. Среди них имеются и лучи в 5928 ангстрем. Почему же они не возбуждают никакой реакции?
— Потому, что реакция гасится другими лучами. Надо, чтобы все посторонние лучи составляли лишь малую часть общего светового потока, — отвечал Автолик. Киселев кивнул головой и вернулся к прерванным мыслям: «…Если на обратной стороне Щита Аластора засияет такое огромное пятно, — рассуждал он, — то разумные обитатели Ч-сского звездного скопления, коль они существуют, непременно его заметят. Но в простом белом пятне много ли корысти? Нет. Так что же делать?..» И тут Киселев придумал свой оригинальный способ самооповещения: при помощи гальванопластики он покрыл верх портрета тонким серебряным слоем и, приспособив надлежащим образом свой лазер, стал выжигать им в серебре сотни тысяч крохотных дырочек. Это был огромный труд! Полгода с неослабным прилежанием трудился Киселев и достиг наконец идеального сходства между микроскопическим сквозистым узором на серебре и самим портретом: именно, где портрет был светлее, там и дырочек было больше. С краю серебряного слоя он наметил чертами лучи и выжег двоичные обозначения длин вызывающих реакцию волн, выраженных в поперечниках протона, а также других элементарных частиц. Когда же работа была окончена, Киселев растянул портрет на сферическом стекле, остановил свой корабль и послал в космос шесть идентичных изображений: одно — в направлении Земли, другое — по ходу корабля и четыре — в плоскости, перпендикулярной направлению полета.
Позже всех, очевидно, засветилось самое большое изображение, посланное по ходу корабля. Однако пройдет еще много лет, прежде чем его смогут увидеть предполагаемые обитатели Ч-сского звездного скопления. Но если это случится, то они, несомненно, разгадают физический смысл представившегося им явления и проведают про самосияющие экраны, с помощью которых далекие друг от друга миры могут вести между собой разговоры.
