Александр Жигарев - Анна Герман
Понайот Бояджиев, который знал о визите врачей, на сцене наблюдал за Анной и теперь просто не верил своим глазам.
Она была такой легкой, изящной, светящейся счастьем и здоровьем! Каждую ее реплику, каждую ее песню зал встречал дружными аплодисментами, и она охотно выполняла просьбы зрителей. Пела на бис "Надежду", "А он мне нравится", несколько польских песен... "Гори, гори, моя звезда" Анна исполнила в самом конце, и люди стоя приветствовали любимую певицу.
Потом она лежала на диванчике в артистической, не в силах выговорить ни слова. Еще один приступ случился на следующий день в самой середине концерта, и она, сконцентрировав волю, пересиливая боль, закончила концерт... Рядом сидела перепугавшаяся, бледная Качалина, глядя на нее беспомощными, полными жалости глазами.
- Ничего, не беспокойся ты так, Анечка, - шепотом успокаивала подругу тезка из Польши. - Сейчас все пройдет, все будет хорошо...
Анну отвезли в гостиницу, иона пролежала в кровати почти сутки - до завтрашнего концерта.
А еще через день на "Мелодии" начались записи. Она все делала с первого дубля. Записала "А он мне нравится", "Осеннюю песню" и "Письмо Шопену" П. Бояджиева, "И меня пожалей" А. Пахмутовой и "Вы хотели мне что-то сказать" Е. Птичкина. Пела она под рояль, играл пианист из ансамбля "Мелодия" Борис Фрумкин. Она впервые видела такого потрясающего музыканта. Он играл, как целый оркестр: клавиши под его пальцами становились просто волшебными. Анна даже пожалела, что запись была такой недолгой. Потом, после короткого перерыва, выпив несколько глотков чая, она записала с оркестром "Из-за острова на стрежень" и "Гори, гори, моя звезда".
- Ну вот, Анечка, - облегченно проговорила Качалина, - в песне мы с тобой сделали почти все. Теперь можно и детей воспитывать...
Она действительно собиралась сразу же после возвращения из Москвы заняться собой, поскольку врачи говорили, что и возраст и последствия катастрофы могут сделать роды опасными. Лучше было бы лечь в больницу. Но заботу о себе пришлось отложить. На аэродроме Збышек после первых же объятий сообщил, что звонили из Министерства культуры. Ей предлагают поехать на восемь дней в Нью-Йорк вместе с группой музыкального театра. Именно ее очень просят "прислать" американские поляки...
- Как, теперь в Америку? - удивленно переспросила Анна. - Ты же видишь...
Но поехать все же пришлось. Причем не через несколько дней, а через месяц.
- Погоди, - смеясь, пророчила она мужу, - рожу тебе в Нью-Йорке американца, вот будет весело!
Товарищи по поездке относились к Анне очень внимательно, не давали нести чемодан, оставляли лучшее место в автобусе.
В Нью-Йорке шел дождь и погода чем-то напоминала варшавскую. Их все так же горячо, как и пять лет назад, принимали американские поляки. Она выступала хорошо, коллеги уверяли, что даже "слишком хорошо". Анна пела свои песни - "Человеческую судьбу", "Быть может": "Быть может, где-то далеко-далеко лежит лучшая страна и там красивее, богаче и наряднее. Но сердцу дороже всего песня над Вислой и песок Мазовша".
И снова видела она слезы на глазах пожилых, поседевших, респектабельных американских поляков.
- Оставайтесь, Анна, у нас, - приглашал ее Михал Ласковский, импресарио. - Ваш ребенок будет стопроцентным янки! Да и вы неплохо устроитесь. Мы все вас здесь знаем и любим.
- Нет, спасибо, пан Михал, - улыбалась Анна, - мне бы скорее, скорее домой, в кроватку...
Здоровенького, круглолицого мальчишку Анна родила через десять дней после возвращения из Нью-Йорка, родила легко, без каких-либо осложнений, взглянула на него и тут же уснула счастливым, беззаботным сном.
Новый, 1976 год они встречали втроем: она и два Збышека - отец и сын. Маленький Збышек уснул в восемь вечера, а проснулся без четверти двенадцать и устроил небольшой концерт. Правда, вскоре он опять уснул, позволив взрослым предаться новогодним размышлениям. А родители были счастливы. Все складывалось как нельзя лучше, и самое главное - ребенок родился здоровым.
Наметившийся было "закат" отступил, и над творческой судьбой Анны опять засияло солнце. Лучшим барометром в этом плане был телефон. А он звонил без умолку, и его снова пришлось отключить... Они уже давно рассчитались с долгами и теперь, как вполне состоятельные люди, могли откладывать деньги на дом.
Одна мамина знакомая подыскала им девушку, недавно приехавшую в Варшаву из деревни. Та согласилась помогать Анне по хозяйству.
- Ну, посмотрим, - весело планировала Анна, - как пойдут дела. Может быть, я смогу опять вернуться на сцену? Вот так - ухожу и возвращаюсь, возвращаюсь и снова ухожу...
В начале февраля ей позвонил корреспондент Московского телевидения. Представился: Александр Каверзнев.
- К нам приходит очень много писем с просьбами рассказать о том, как вы себя чувствуете, как ваш ребенок. И вообще - зрители хотят увидеть вас снова на экране.
- Я тоже очень хочу увидеть себя на экране, - рассмеялась Анна, - но боюсь, это будет не так скоро.
- Если вы согласитесь, это произойдет очень скоро, - сказал Каверзнев. - Мы готовы приехать к вам домой хоть завтра.
Оператор, осветитель и сам Каверзнев - обаятельный человек с открытым лицом - приехали на следующий день в одиннадцать утра. Маленький Збышек не спал, но вел себя спокойно. Аппаратуру настроили быстро. После съемок они пили чай и беседовали. Каверзнев советовал Анне не слишком засиживаться дома, а постараться по возможности скорее вернуться на сцену. Он говорил, что сам является большим поклонником ее творчества, и передал ей привет от руководства Гостелерадио СССР.
"Засиживаться дома" ей действительно не хотелось. Да и не пришлось. Через две недели она получила приглашение из Москвы сняться в телевизионной передаче "Мелодии друзей", а заодно завершить работу над телепрограммой "Встреча с Анной Герман", которую начали снимать во время последних гастролей.
Высокая интересная женщина, энергичная, оперативная, по-журналистски цепкая, умеющая задать интересный вопрос, который требовал неординарного ответа, - Татьяна Коршилова. Анна на своем веку видела многих ведущих, но общение с Коршиловой было не только приятным, но и интересным для нее самой. Татьяна не стала уговаривать Анну петь под фонограмму, она приложила немало усилий, чтобы в студии для оркестра были установлены специальные микрофоны и можно было бы петь "живьем". Теперь осталось доснять конферанс. И передача с новыми песнями советских композиторов была готова к выходу в эфир.
Итак, Анна опять отправлялась в Москву. И значительно раньше, чем предполагала. Збышек уже подрос, и Анна теперь могла оставлять его под опекой мужа, мамы и энергичной помощницы Зоей.
В Москве, в аэропорту Шереметьево, молоденькая таможенница, прежде чем выпустить Анну из зала прилетов, спросила:
- Как ваш сын, не страшно вам его оставлять?
- Страшновато, - весело ответила Анна, - да я ненадолго.
Прямо с аэродрома ее повезли на репетицию телевизионной передачи в Останкино. Программа была международная, и Анна повстречала много добрых знакомых, Ее познакомили с Аллой Пугачевой, которой она искренне симпатизировала, видела ее по телевидению в Польше и обратила внимание на ее самобытность, оригинальность, хорошие актерские данные.
Анне понравилась и певица из Казахстана Роза Рымбаева, молоденькая девушка, с милым открытым лицом и с сильным характерным голосом.
Анна пела "Возвращение романса" Оскара Фельцмана - песню эту она знала и любила. После репетиции они с Качалиной отправились к Шаинскому. И та напрямик сказала Анне, что профессионалы песню "А он мне нравится" ругают, называют пошловатой и, главное, не отвечающей ее стилю. Анна, как могла, защищалась:
- Почему же не моя, не кажется ли тебе, Анечка, что твою подопечную трактуют слишком односторонне? Я очень соскучилась по веселым песням. Надеюсь, что Володя мне приготовил еще что-нибудь.
Она встречала немало разных композиторов - и польских, и итальянских, и английских, и болгарских - и была убеждена, что Владимир Шаинский - явление в музыке незаурядное. Прекрасный мелодист, тонко трактующий текст, умеющий передать самые разные состояния своих лирических героев, Шаинский привлекал Анну еще и своим оптимизмом и жизнелюбием. Композитор решился показать две новые песни. Одна из них - "Любви негромкие слова" - была мягкой, нежной, лирической, вторая - "Когда цвели сады" - задорно ритмической, чем-то напоминающей "А он мне нравится". Неожиданно Анна с каким-то надрывом, необычно для себя запела припев: "Один раз в год сады цветут, весну любви один раз ждут..."
Шаинский остановился и с удивлением поднял на нее глаза.
- Ого, - восторженно сказал он, - ну ты молодец, так и давай дальше! Ну и молодец! - еще раз повторил он с восхищением. И добавил: - Я и не предполагал, что можно так исполнить.
На этом день не кончился. Композитор Роман Майоров приехал к ней в гостиницу и показал фонограмму своей новой песни "Далек тот день...".
