Владимир Немцов - Волнения, радости, надежды. Мысли о воспитании
И вдруг девушка признаётся, что она ещё не разобралась в своём чувстве, и спрашивает: «Можно ли такого парня полюбить?» Со страниц письма я как бы слышу затаённый вздох.
Так и хочется спросить:
— А за что любить-то его?
Спросить громко и гневно, чтобы услышала не только она, а и все те, кто подменяет великое чувство спортом — как бы поскорее прибежать к заветному финишу, в их представлении — к замужеству.
«За что, спрашивается, любить такое ничтожество?» — повторяю я вопрос и представляю себе, что кое-кто из читателей уже усмехается: «Сплошная риторика! Разве можно на это ответить? Сердце не всегда подвластно разуму. А кроме того, немало было написано о «странностях любви». Поди разложи всё это по полочкам».
Согласен, но в данном случае я пишу о тех юных существах, у которых пока ещё нет любви, а следовательно, и «странностей» тоже нет. Они знают, что всё это приходит, а потому по наивности считают за самую большую странность, что вот уже паспорт выдан, а любви всё нет и нет.
Значит, её надо искать. А может быть, она совсем иная, непохожая на ту, о которой пишут в книжках? И тут на помощь приходят некоторые довольно популярные молодые поэты. В самой примитивной, предельно доступной форме они разъясняют юным девицам, что представляет собой современная любовь. «Для этого прежде всего надо выкинуть из головы всякие стариковские бредни, — поучают они. — Да неужели сейчас можно любить, как раньше? Это немодно, девочки. И главное, позабудьте, что существовали всякие там пышные слова: «драгоценная», «любимая» или, что уже совсем смешно, «моя единственная». Сегодня так не говорят. Понятия изменились, и гораздо убедительнее звучит не «единственная», а «одна». Послушайте, как здорово получается: «Зашёл к одной, тут на улице Сенной». Теперь вам понятно, как лаконично определяются любовные отношения!
«А кроме того, в наш век небывалого научного прогресса, — вторит уже другой поэт, — неудобно пользоваться всякими обветшалыми образами, характеризующими взаимоотношения молодых людей. Нежность, ласка? Скажете ещё — сердце? Извините, девочки, это всё слюни. Образ должен быть конкретным, выражающим самую суть. Вот, например, едет современная девочка в электричке. Как преподнести читателю тот факт, что она уже испытывала радости любви? Пришла блестящая мысль — воспользоваться научной терминологией. Так появились строчки, что у девочки на блузке «вся дактилоскопия малаховских ребят». Лихо? Не правда ли?»
Да, конечно, подобная поэзия далека от нравственной чистоты, но попробуем стать на точку зрения совсем ещё юной девицы, у которой пока не сложилось собственного мнения. Она во многом не может разобраться. В школе, ещё ребёнком, учила стихи «Я помню чудное мгновенье», уже тогда подсознательно чувствовала, что это прекрасно, как музыка, которая ласкает не слух, а сердце, но она не вдумывалась в сочетание слов.
Потом, как это часто бывает, стихи отошли на второй план. Жизнь со всей её конкретностью и противоречиями завладела девичьими думами. И трезво оценивая окружающее, она только тогда поняла, что «мимолётное видение» и «гений чистой красоты» — это не для неё. Кто скажет ей эти слова, коль она ничем не напоминает «видение», крепко шагает по земле в простой суконной куртке и, посмотревшись в зеркало, не находит в лице никакой такой уж особенной красоты?
И любимый, вероятно, не скажет ей эти слова. Верю, найдутся другие, и ласковые, и нежные. Но как воспитать в ней восприимчивость к таким словам, красоту души, верность сердца, что рождают любовь, когда и эти слова становятся ненужными?
Но пока ей ещё не понятно, что же такое любовь, поэзия необходима. Только вовсе не та, где иные юные поэты адаптируют это высокое чувство, в пошлом примитиве приспосабливая его для восприятия наивных, растерявшихся девочек.
Нужны слова большого душевного накала, из чистого родника, не только классической, но и современной поэзии, которая во многом выполняет эту роль. Нужны и простые, бесхитростные слова, идущие от самого сердца. Нужна откровенная беседа писателя, педагога, людей, прошедших серьёзную жизненную школу. Ведь все понимают, что была у них любовь счастливая и не очень. Были радости и страдания. Но только обо всем не расскажешь.
Самая большая надежда на семью, где прежде всего формируется личность ребёнка. Как бы хотелось в его воспитании добиться полного слияния двух решающих начал: семьи и коллектива. Однако даже в самом крепком, опытном коллективе не всегда возможно вызвать на откровенный разговор подростка, если дело касается чувств, которые он, как правило, глубоко запрятал в сердце. Чаще всего не удаётся это сделать и родителям, когда в семье нет подлинной дружбы старших и младших.
А потому и получается, что девушка делится своими переживаниями с близкой подругой, а не с матерью, считая, что пожилой человек никогда не поймёт смятений юности.
К сожалению, бывает и так, что юность в данном случае права — дети унаследовали привычки родителей. Или, вернее, тут сказалась система воспитания в семье, где любовь понимается лишь в обывательском аспекте, то есть основанная на сугубом практицизме, что находится в непримиримом противоречии с чистотой и благородством чувств.
В этом плане я и хочу продолжить наш разговор, который, как мне думается, приобретает особую серьезность, если представить себе, какой должна быть семья при коммунизме.
Глазами человека будущего
Как этот человек посмотрит на сегодняшнюю жизнь? на любовь? — что меня особенно волнует. Пишу про то в новом романе, работу над которым отложил, чтобы проверить себя, поделиться мыслями с читателями, посоветоваться. Так просто к столь сложной теме не подойдёшь.
Нашей сегодняшней молодёжи выпало большое, хотя и нелегкое счастье — создавать такую идеальную коммунистическую семью. Не во всём молодёжь подготовлена для этого. Подумайте сами — семья при коммунизме! Здесь уже не может быть и речи о браке без любви, о замужестве ради материального благополучия или в силу удовлетворения женского тщеславия — кто скорее из подруг выйдет замуж.
Существуют разные противоречивые суждения по поводу того, останется ли при коммунизме семья в той форме, как сегодня, претерпит ли серьёзные изменения. Я не философ, а потому не смогу достаточно убедительно обосновать ту или иную точку зрения. В конце концов история показывает, что за время существования человечества форма семьи постоянно видоизменялась.
Меня же интересует лишь один вопрос: какими станут семейные отношения в ближайшие десятилетия и что нужно бы сделать для воспитания завтрашних отцов и матерей?
Попробуем исходить из следующих положений: в коммунистическом обществе каждый будет получать по потребности. Значит, исчезнут и всякие привходящие обстоятельства, в том или ином случае влияющие на выбор супруга. Материальные блага, как я уже упоминал, здесь ни при чём, тяжёлые квартирные условия также. Воспитанием детей в основном будет заниматься общество…
Ну ещё что? Впрочем, об атом можно было бы и не упоминать — о всевозможных предрассудках, дурных традициях, которые к тому времени почти исчезнут… Что же тогда станет единственным условием для создания семьи?
Ответ напрашивается сам:
— Только любовь!
Этот принцип положен в основу семейных отношений и в социалистическом обществе, и нет нужды говорить, что чуть ли не все браки у нас совершаются во имя этого великого чувства. Но в юности его не всегда распознаешь, и если девушка считает, что любой мало-мальски приличный кавалер может быть её мужем, то невольно хочется предостеречь: «Остановись! Ведь тебя ждёт любовь!»
Перечитывая письма А. М. Горького, я встретил такие строки, адресованные одному молодому человеку:
«Главное — себя берегите, ибо любовь Вас ждёт крепким, чистым, удивлённым пред нею до слёз, до безумия, до бурной радости».
Это относится и ко всей нашей молодёжи. Только такое удивительное чувство вправе решать, быть новой семье или нет! В этом залог моральной чистоты будущего общества.
Ломка старого быта всё ещё продолжается. И пожалуй, ни за что так крепко не держится обыватель, как за чуждые нам традиции в области семейных отношений. Родительская воля, сватовство, брак по расчёту, в зависимости от карьеры, «образовательного ценза» и принадлежности к «чистым» или «грязным» профессиям, — разве всё это у нас окончательно исчезло?
В нашем обществе, в противовес буржуазному, не воспитывают «маленьких невест», как это мне пришлось наблюдать в Соединённых Штатах. Там крохотных девчушек нередко водят по улицам чуть ли не в подвенечных платьях. А в одной из нью-йоркских школ, где мне пришлось побывать, некоторые четырнадцатилетние девочки появляются в классе декольтированными, с ярко накрашенными губами, не говоря уж о причёсках наимоднейшего фасона.
