Дмитрий Калюжный - О западе, который пыжился, пыжился, а Россия сама по себе
Достучаться до ума жильцов вообще-то можно, если на разных уровнях общества по-разному показывать ожидаемые итоги. Для руководства одни аргументы, для думающих людей – другие, для простого народа – третьи. Ведь человек тем и отличается от животного, что обладает вторичной сигнальной системой, то есть речью.
Впрочем, эта агитация возымеет действие, только когда катастрофа уже грянет. Никто не станет переживать за далеких потомков. Вот когда припечёт каждого и сейчас, вот тогда да! Тогда думать начнём!
Что же делать? Запугать всех – еще не выход, а надо показать именно выход. А его, при нынешнем положении в науке, мировоззрении, этике, как раз нет. Поэтому одновременно с запугиванием людей надо готовить «соблазны» или, как это называется в политэкономии – «интересы», способные заменить существующие ныне. Но учёные, как всегда, только ставят проблемы и не могут их решать; а те люди, которые могут ВСЕ, не понимают проблем.
Какие проблемы надо решать прежде всего? Из важнейших – демографическая и экологическая, проблема достижения баланса между численностью людей и возможностями природы. Или мы будем её решать, или природа сама приведёт нашу численность в равновесие. Во втором случае, к сожалению, выход к равновесию будет сопровождаться большими и болезненными колебаниями процесса. Если же процесс взять под контроль, то можно избежать катаклизмов вроде мировых войн, эпидемий и тому подобного.
Некоторый оптимизм внушают успехи движения по охране среды обитания. Сегодня ни у кого не вызывает удивления, что на директивном уровне в любой проект закладываются затраты на экологию. Вот вроде бы достучались до сознания людей, но… желание спасать природу должно быть искренним и общим, а на деле? А на деле вредные производства просто переносят в те страны, где либо нет экологического законодательства, либо оно очень слабое.
Другая проблема – переход на новые технологии, прежде всего на биотехнологии. Есть замечательный мир бактерий, который мы знаем лишь в малой степени, а между тем наша жизнь во многом существует благодаря ему. Нужно сделать её ещё более зависимой от бактерий. С их помощью можно радикально поменять всё. Только надо помнить, что микробы в силу своих свойств выживут и при более сложных условиях, чем существующие на планете сейчас, а человек вряд ли. А потому на этом пути надо сохранять максимальную бдительность.
Третья проблема – энергетика. Будущее вовсе не за ядерной и термоядерной энергетикой, и не за нефтью, газом или углем. Кстати, биотехнология может помочь и в этом.
И конечно, крайне важны проблемы образования, морали, этики: всё то, что делает человека человеком. В принципе многих можно убедить во многом, если объявить, что это модно и престижно. Модно быть бедным, но благородным. Престижно быть щедрым. Вот тогда появится надежда на приемлемое будущее. Чтобы, по нашей аналогии, все скинулись на совместный ремонт дома и вели более-менее справедливое житьё без «новых русских», но и без притонов.
Хотим мы этого или нет, людей на Земле станет меньше, и потреблять общество тоже будет меньше. Человечество, конечно, может в полной мере проявить свое безумие и быстро освободить Землю от себя, пережив немало ужасов. А может выжить оптимальным образом. Выбор за нами.
Варианты России
Нас всегда удивляли рассказы реформаторов – от Гайдара до Ясина, о том, что либеральные реформы были начаты для спасения страны от голода. Якобы на рубеже 1991—1992 годов запасов продовольствия в городах России оставалось на 5-7 дней, и вот тогда политическое руководство страны решилось пойти на «шоковую терапию». Действительно, правительство устроило «шок» и повело дальнейшие преобразования. Ну, а продовольствие-то откуда взялось? Известно, что за всё время их реформ показатели производства в стране только ухудшались, и взять внутри страны больше, чем имелось до них, было невозможно. Купили за границей?.. Купить можно было и без реформ!
Не имея других объяснений и оправданий, они оценивают свои успехи тем, что после их вмешательства в экономику прилавки и витрины стали полными. Но позвольте, на любом московском рынке во все времена можно было купить, что угодно, не было очередей, а продавцы излучали любезность. Как-то так получалось само собой, без реформаторов. Но причиной было не изобилие, а запредельные цены!
Теперь во всей стране производство продуктов упало, а витрины полные. Чудеса? Нет. Просто реформаторы добились не изобилия, а повсеместных запредельных цен. И реформы свои они начинали не ради спасения людей от голода, а ради витрин.
Мало кто знает, – в стране существовал «Закон об индексации денежных доходов и сбережений граждан в РСФСР» № 1799-1 от 24 октября 1991 года. (Кстати, он имеет силу и сегодня, поскольку был подтвержден Конституционным судом в части индексации сбережений граждан.) По этому Закону индексация должна была происходить ежеквартально. А как было на самом деле? Вспомните. Вот она, цена слов гайдаров-ясиных о спасении страны от голода. Если бы предусмотренную законом индексацию проводили, витрины опустели бы в момент, сразу показав реальный результат реформ, и Гайдара вместе с его командой не просто поменяли бы на Черномырдина, а судили бы. Их всех и сейчас можно судить за невыполнение Закона об индексации и причинение, тем самым, ущерба и страданий гражданам.
С думой о народе они сначала провели бы денежную реформу, чтобы обеспечить нормальные текущие выплаты, а уж потом освобождали цены, как это было сделано в Германии Эрхардом после войны. А с думой о чем (о ком?) они производственные мощности считали и продавали во время приватизации по старым ценам, когда в стране уже ходил рубль, не соответствующий даже копейке старых денег? Народ заводов не покупал.
А не кажется ли странным, что вознаграждение деятелей власти изначально и до сих пор не зависит от положения дел в стране? Если бы вознаграждение их труда зависело от средней по стране зарплаты, то и плоды реформаторской деятельности напрямую сказывались бы на их кармане. Лечатся они, в основном, за границей, а потому положение в отечественной медицине для них просто не интересно. Дети и прочие родственники учатся тоже не здесь.
Итак, слова «демократов» и дела «демократов», как говорят в Одессе, две большие разницы.
Новый фактор
Причины низкопоклонства перед Западом
Только наивные люди могут думать, будто «Запад», и прежде всего США (наш основной в холодной войне противник) руководствуется некими «общечеловеческими ценностями» при подходе к нашей стране. Там исходят из идеи максимальной полезности для себя, что естественно. Те, кто нам проповедует, что успех Запада базируется на протестантской этике, должны были бы понимать, что в ее рамках нет места для аутсайдеров. А мы, по их мнению, аутсайдеры, ведь мы проиграли холодную войну.
Однако находились всегда, и имеются сейчас люди, в том числе оказавшиеся у власти, для которых Запад был и остаётся образцом. Они никогда не понимали и не поймут, в чём различие между нами и Западом; к тем, с кем мы вынуждены постоянно сталкиваться на арене международной борьбы, они относятся некритически. Они – на стороне противника хотя бы потому, что искренне восхищаются им.
Разберёмся, в чём причина, и куда нас это «низкопоклонство» может завести.
Географическая обездоленность, обусловившая и скудность прибавочного продукта, и перманентную опасность внешней агрессии, – которая предопределяла на всех этапах нашей истории высокий уровень военных расходов, – была важнейшим фактором при формировании российского государства. Результатом хронического дефицита средств и ресурсов стало противоречие между задачами государства и возможностями их решения.
Недостаток ресурсов можно было компенсировать только массированным использованием мер принуждения. Отсюда – определяющее значение политических, а не экономических факторов развития, отсюда приоритетная роль государства во взаимоотношениях с обществом, отсюда и «низкопоклонство» перед Западом.
У Достоевского в «Дневнике писателя» за 1873 год есть слова:
«Мы все стыдимся самих себя, стремимся спрятать и прибрать своё, данное Богом русскому человеку лицо, и явиться другим, как можно более чужим и нерусским лицом. Всё это из самого полного внутреннего убеждения, что собственное лицо у каждого русского непременно ничтожное и комическое до стыда лицо… Отмечу при этом нечто весьма характерное, весь этот дрянной стыдишка за себя и всё это подлое отрицание себя в большинстве случаев бессознательно. Это нечто конвульсивное и непреоборимое, но в сознании русские, хотя бы и самые полные самоотрицатели из них, все-таки с ничтожностью своею не так скоро соглашаются. В таком случае и непременно требуют уважения».
Другими словами, русские при столкновении с Западом замечали разительное различие и в качестве жизни, и в отношениях между гражданами и государством. Но причину искали в самих себе. Вот откуда это желание тем или иным образом выглядеть иностранцем. А дальше – подхалимское стремление хвалить всё, что «оттуда».
